Арина махнула рукой и приняла бокал с искрящимся шампанским. Ей нравилась атмосфера, в которой они всем этим занимались. Своего рода девичник, которого у нее никогда не было – они хихикали и дурачились, пили шампанское и перемеряли почти весь гардероб Клариссы, размер которой почти идеально подошел Арине. Кларисса была примерно такого же роста, но несколько плотнее, не такая худая, и ее платья сидели на Арине свободнее. В какой-то момент Арина попыталась сказать, что где-то там, в квартире Максима, лежат целые кучи платьев, специально подобранных для нее, на что Кларисса заявила через Ричарда, что не желает использовать то, что Максим уже видел. Сегодня она костьми ляжет, но удивит всех своей White Snow. Вернее, тем, насколько другим будет образ Арины.
Услышав эти два слова, White Snow, из уст Клариссы, Арина вздрогнула. Значит, Максим и об этом ей сказал. Она побледнела, пытаясь представить, что еще, в таком случае, он мог рассказать. Господи, кто может знать? Ведь одно известно точно – он ни во что не ставит ее, Аринины, чувства. Может быть, он даже в деталях рассказывает Клариссе о том, как и что он делал со своей Белоснежкой.
Вдруг она видела фотографии?!
Мысли Арины метались, как птицы в клетке или как Белоснежки в клетке, и она почти не обращала внимания на то, что делала с ней Кларисса. А та прикладывала к ней платья на деревянных плечиках, присматривалась, отходила, возвращалась обратно и бормотала что-то себе под нос.
– Dark blue? No! Red? Maybe
[18]
, – Кларисса перебирала цвета, советуясь с визажисткой.
Конечно, она видела фотографии. Кларисса и Максим вместе отбирали снимки Арины для галереи. Арина не знала, но ее фотографии украшали сейчас стены в одной из самых богемных галерей Лондона. А два постера из этой съемки Кларисса уже выставила в витрине и отлично видела, какова реакция людей на эти снимки.
Прохожие скользили взглядом по черно-белому кадру и застывали перед лежащей на полу девушкой с яблоком, на талию которой властно легла мужская ладонь. Затем прохожие переводили взгляд на соседнее окошко, на Белоснежку в окровавленном платье – красный был единственным дополнительным цветом кроме всех оттенков белого и серого. В пассивной позе Белоснежка сидела, откинувшись на решетку клетки. Ее левая грудь была открыта, но она словно больше не замечала этого. Безысходная грусть во взгляде поразительно контрастировала с ее красотой.
Большая часть прохожих тут же ныряла в галерею Клариссы.
Арина была великолепна на фотографиях. Ей не следовало бы идти в ветеринары, но сейчас речь шла не об этом. Кларисса задумала кое-что. Зная, какой Максим видит Арину, сегодня Кларисса решила разбить образ Белоснежки – беспомощной жертвы, который, она знала, так нравился Максиму.
– Black! – воскликнула Кларисса. – You’re gonna be a Black Queen. That’s right. The Queen
[19]
.
Кларисса нырнула в свою гардеробную, покопошилась в ней и извлекла из таинственных недр упакованное в пластик длинное платье без рукавов. Покрой платья был очень прост – узкое и длинное в пол, сплошная ткань до самой шеи. Ни тебе декольте, ни тебе вырезов – оно было бы скучным и пуританским, но… Ткань была частично прозрачной. Слева – сплошная глубокая чернота, поблескивающая золотыми нитями и непрозрачная. Справа – тончайший тюль, почти невидимый. Граница между тканями – причудливых линий, зыбкая. Черная ткань наползает на прозрачную – а плотная чернота словно сдуваема с прозрачности сильным порывом ветра. Рваные захваты черноты достигают горла, наплывают на бюст, ягодицы, отчасти бедро и живот ниже пупка – и отступают, оставляя кричащий соблазн для жадных взоров. Открыта правая нога сбоку до верха бедра. Плечи, спина, живот и пупок. Сдержанность, таящая в себе взрыв. Безумие.
Самое открытое платье из всех возможных, но открытость при этом – дразнящая и обманчивая.
– Ни за что! – всполошилась Арина, но Кларисса замахала руками и затараторила что-то с увещевательной интонацией.
– Да как же его надевать-то? Совсем без белья? – ужаснулась Арина. Полоса абсолютно прозрачной ткани шла справа от самой ступни до плеча. Здесь будет попросту голое тело!
– Just try it on!
[20]
– взмолилась Кларисса, протягивая Арине платье. Перед мысленным взором Арины мелькнуло другое платье, совсем прозрачное, с глубокими разрезами по бокам, которое подобрал для нее Максим. Это платье в чем-то было очень похоже на то, но, когда Арина в него облачилась, она поняла, почему Кларисса сказала о Королеве.
Платье Максима открыло бы взгляду все, что мужчина ни пожелал бы увидеть. Женщина в таком платье – обнаженная и доступная, без ограничений и лимитов – ни малейшего пространства для гордости и уважения к себе, это платье рабыни. Платье Клариссы манило и возбуждало, однако оставляло неприкрытым относительно мало. Двустороннее, как день и ночь – развратное и взывающее к плотской любви, если смотреть на него с одной стороны, и совершенно закрытое, даже скромное, если взглянуть с другой. Это могло бы довести до исступления. Платье Максима было создано, чтобы в нем стоять на коленях. Это, Клариссино – чтобы ставить кончик туфельки на спину мужчины, стоящего на коленях перед тобой.
Кларисса поспешила усадить Арину в кресло, пока та не сбежала или не выпрыгнула в окно. Она намеренно не давала Арине смотреться в зеркало, пока визажистка гладко зачесывала ей волосы и затягивала их в тугой пучок. Странная прическа изменила лицо Арины, сделав его жестче, сильнее, а саму ее – агрессивной и смелой.
Выслушав подробные инструкции, визажистка приступила к нанесению макияжа – нет, к сотворению новой картины. Макияж в стиле ар-деко навевал образы шахматной партии. Лоб Арины украсила полоска небольших ровных черных квадратиков. Черный цвет поддержала густая подводка вокруг синих глаз. Последний штрих, сделавший Арину практически неузнаваемой – черная помада – завершил образ женщины-вамп с агрессивным, но прекрасным лицом.
Высокая мода, но, позвольте, как же в этом ходить?
Кларисса протянула Арине туфли из той же ткани, что платье, только правая туфелька была абсолютно черной, а левая – прозрачной. Обе оставляли открытыми пальцы, и лак на ногтях предполагался черный. Туфли оказались великоваты, но с этим можно было смириться.
– Oh my god! – воскликнула Кларисса, когда Арина предстала перед нею «в законченном виде». – Richard!
– Нет, нет, нет, нет! – закричала Арина, но было поздно. Ричард зашел в примерочную (она же спальня Клариссы) и раскрыл рот в изумлении.
– What do you think? – спросила Кларисса. Ричард застыл, по его лицу пробежала волна самых разных эмоций, главной среди которых было, пожалуй, потрясение.
– Я не пойду в этом, – взмолилась Арина. – Скажите ей!
