Асмер сказал торопливо:
– Ваше высочество, вот этот человек... Дик его имя... видел Галахада!
Беольдр повернулся ко мне молниеносно, ухватил за плечо.
– Галахада? Он жив?
– Жив, – ответил я. Добавил: – И даже здоров.
– Где он? Что с ним?
Он волновался, явно старый друг или даже напарник, как вон во всех фильмах один напарник эстет и красавец, а второй – тупой, но честный громила с пудовыми кулаками.
Я коротко рассказал, не вдаваясь в детали. Беольдр слушал жадно, рыцари слушали тоже очень почтительно, на меня поглядывали с враждебным уважением.
– Дорога к аду, – сказал Беольдр с нажимом, – начинается с крохотнейшей уступки своим низменным желаниям! Уступи раз, потом... потом трудно удержаться. А уж отмыться, очиститься... это вообще подвиг, что не под силу простому смертному.
Асмер сказал почтительно:
– Ваше высочество, вашими устами глаголет сам бог. Надо держаться. Ни на шаг!
– Галахад держится, – сказал я. – Но волшебница не сдается тоже. У них там поединок.
Перед глазами встало суровое лицо рыцаря, мелькнуло обольстительное лицо волшебницы с отчаянием в глазах.
– Поединок, – пробормотал Беольдр, – сколько же он длится? – Он махнул рукой, помрачнел.
Асмер толкнул меня, а Беольдр с рыцарями пошел к замку. За воротами громко и торжественно протрубил боевой рог. Асмер вздрогнул, посмотрел на розовую половину неба.
– Святое причастие, – сказал он зло, – Карлу не терпится войти в город! У тебя молот при себе? Ладно, исповедуешься позже, сперва посмотрим. Если что...
Он машинально провел ладонью по широкому поясу, где два ножа, короткий меч, пара свободных колец, куда можно подцепить еще что-нибудь, лишающее жизни.
Асмер прост, мелькнуло у меня в голове, но не сложнее и те, кого я видел в лагере противника. Я вспомнил Карла, его полководцев, как воочию представил их лица, и почти увидел все, как там, на той стороне...
Конечно, король Карл не спал остаток ночи. Несмотря на всю уверенность перед рыцарями, он трепетал от мысли, что крепость сумеет продержаться до прихода подкреплений. И хотя им вроде бы неоткуда взяться, но страх подтачивал изнутри, и все труднее было держать на лице уверенную улыбку.
Ночью был шум, переполох. Была замечена, хоть и поздно, крохотная группка, что пробиралась к крепости. Идиоты, сейчас из крепости надо бежать, а они сами лезут в пасть волку. Стража без охоты пыталась остановить, но те прорвались, а ворота успели захлопнуть. Плевать, все равно там им и крышка.
Зато примчался ликующий сэр Черлунг, волосы всклокочены, в них прыгают искры, шипят, щелкают, словно лопаются крупные блохи.
– Наконец-то! – возопил он. – Наконец-то!
Карл хоть и не спросонья, но пребывал в хаотичных мыслях, вздрогнул, рявкнул зло:
– Вы о чем, сэр Черлунг?
Черлунг чуть опомнился, выпрямился, ответил с достоинством, но не мог сдержать ликующую улыбку:
– Только что сообщили... Наконец-то перехвачен караван с мощами святого Тертуллиана! Уже на перевале!
– Ну и что? Мы их не страшились никогда.
Черлунг взмахнул руками.
– Кто страшился самих мощей? Суеверие, не больше. Но если этому суеверию подвержены тысячи людей, сотни тысяч? А сейчас по всем королевствам разнесется весть, что святые мощи у нас. Что мы разбросали их у порога и вытираем о них ноги.
Карл поморщился:
– Что за дурость? Вытирать ноги о кости?
– Попирая чужую религию, – возразил Черлунг почтительно, – возвышаешь свою. И хотя у нас своей нет, это все суеверие, но попирать чужих богов всегда полезно. Показываем всем нашу мощь. Противник должен страшиться не только нашего оружия!
В узкую щель шатра виднелся краешек горизонта, где тихо алела заря. Карл поднялся с ложа, крикнул:
– Эй, не спать! Парадные доспехи, быстро! Оруженосец почтительно водрузил ему на голову позолоченный шлем с пышным плюмажем из разноцветных павлиньих перьев. Второй набросил на плечи роскошный красный плащ, цвет крови и победы. Конюх вывел коня, уже оседланного, укрытого не боевой попоной, что выдерживает удары острых стрел, а красочной шелковой, с золотыми нитями. Конь горделиво позвякивал серебряной уздой с золотыми бляшками. Широкие ремни перехватывали выпуклую грудь коня, на ремнях блестели золотые квадратные пластинки с изображениями зверей и хищных птиц.
Солнце еще не взошло, но Карл, не в состоянии удерживать нетерпение, взобрался с помощью оруженосцев в седло. К крепости ехать рано, заставил себя повернуть коня и поехать вдоль костров. Воины вскакивали, лица свирепые, злые, но на него смотрят с обожанием. Он всегда отдает все города и села на разграбление, всегда разрешает делать с людьми все, что вздумается. А после остается только огонь, дым и горящие обезображенные трупы...
Оруженосец догнал, сказал торопливо:
– Пора!
Карл, сдерживая ликование, повернул к крепости. Ему казалось, что измученные осадой люди еще ночью, едва заслышав об условиях сдачи, должны броситься к воротам, распахнуть их и разбежаться по домам, бросая оружие. Но защитники вытерпели до утра, чтобы все получилось достойно, и, надо признать, никогда еще Карл не получал такого отпора. Они в самом деле держались достойно. Таких бы иметь в своей армии, но тем более надо все уничтожить, все сжечь, а город разрушить, чтобы устрашенный мир знал, каково сопротивляться силам Тьмы.
За спиной фыркали и переступали с ноги на ногу кони. Карл насторожился, со стороны крепости послышались стук, скрип, лязг. Створки ворот едва заметно дрогнули. Карл почти видел сквозь толстое дерево, как по ту сторону дюжие воины с усилием вынимают бревно из железных петель.
Створки начали раздвигаться, как края проснувшейся раковины. Их так давно не открывали, что они почти вросли в землю. Нет, уточнил про себя Карл, перед воротами пало столько его людей, что они добавили праха.
За спиной Карла послышался голос Локатрантера, свирепого рыцаря, но верного, насколько вообще можно получить верность в армии, где властвуют совсем другие ценности.
– Сегодня наш день... ха-ха!.. и наша ночь!
Карл сдержал улыбку. О грубых выходках Локатрантера знает вся армия. В каждой армии есть свои локатрантеры, падкие на женщин, но когда они оставляют их, то на месте их забав остаются лишь изуродованные куски еще живого мяса.
Кто-то бросил в ответ с такой же веселой кровожадностью:
– Да, сегодня мы спать, похоже, не ляжем...
Створки дважды застревали, словно мучительно противились сдаче города, но, когда, наконец, застыли, вход в город был открыт. Там мелькнули фигуры воинов, но поспешно убрались с дороги, будто ждали, что Карл со своими рыцарями ворвется галопом.
