– Гм, – сказал он наконец. – Гм... а ты не совсем простолюдин. Скажи, ты скрываешься под шкурой простолюдина от опасных врагов? Может быть, ты – рыцарь, который дал какой-то обет? Или сын короля Руперта, который исчез, говорят, сразу после рождения?
Изморозь прошла по моему телу. Я поспешно потряс головой.
– Рыцарь? Да ты что? Разве я похож на рыцаря?
Он скупо усмехнулся.
– Вот-вот. Ты даже не заметил, что отказываешься от рыцарства с таким видом, словно я предложил слишком мало. Ладно, я не знаю твоих обетов. Но и другие замечают, что в тебе нет почтения к благородным. Мы в опасном походе, не до манер, понимаешь? Но в замке ты бы за прямой взгляд или грубое слово висел бы уже на городских воротах.
Я сглотнул ком в горле.
– Учту. Спасибо, Асмер.
– Не за что, – ответил он ровным голосом. – Да поможет господь тебе в твоем квесте.
Глава 9
Они запрягли волов, я обреченно ждал, что Ланзерот даст приказ всем двигаться, а мне остаться, но неожиданно уже на коне подъехал Бернард. Заново внимательно осмотрел меня с ног до головы, смерил взглядом ширину плеч, выпуклую грудь, но с особым, каким-то странным напряжением всмотрелся в мое лицо.
– Ланзерот, – сказал он хмуро. – Тебе что, не нужен лишний носильщик? Даже если погибнет в первый же день, зато будет кому смотреть в дороге за животными.
Ланзерот бросил в мою сторону быстрый взгляд. Впервые я уловил на его бесстрастном лице признаки не свойственного рыцарю колебания.
– Зачем он нам?
– Ланзерот!
В голосе Бернарда я уловил намекающие на что-то нотки. Ланзерот возразил:
– Он сгинет на полдороге к перевалу.
– Его смерть будет на моей совести, – заявил Бернард.
– Ну да, – сказал Ланзерот, – одной больше, одной меньше... А что ответишь господу на Страшном суде?
– Отбрешусь, – отмахнулся Бернард. – Зато с паршивой овцы хоть шерсти клок. Если он по доброй воле, его кровь не запятнает наши руки. А предупредить... уже предупредили.
Ланзерот поморщился:
– Предупредили? Этот олух хоть представляет, куда мы едем? Хорошо, еще сутки! Расскажи ему о нашем королевстве. Но только правду! Он сам сбежит.
Мое сердце колотилось так, что мир шатался, а в седло удалось взобраться только с третьей попытки. Я подумал, с чего это так счастлив, если там обещают жуткую смерть в первый же день, но беспричинное ликование раздувало грудь, как труха распирает перезревший гриб.
Асмер подмигнул:
– А знаешь, почему Ланзерот позволил тебе ехать еще сутки?
– Почему?
– Ты что-то брякнул про Улафа. Ты что о нем знаешь?
Я вспомнил страшный сон, поежился. Все тело опахнул странный холод, словно по голой коже посыпался мелкий злой снежок.
– Да ничего. Просто его видел.
– Какой он?
Я как мог описал Улафа. Асмер кивнул.
– Да, это он. Улаф – один из сильнейших рыцарей короля Карла. Говорят, он продал душу дьяволу, тот его сделал сильнейшим на земле, но как своим знаком наделил звериной мордой. Они с Ланзеротом сшибались дважды. Гром и треск окрестный люд слышал за милю! И зарница на полнеба... Теперь оба рыщут в поисках третьей, последней схватки. И Ланзерот, возможно, надеется, что ты можешь подсказать, где этот Улаф.
Я спросил тревожно:
– А что мне надо узнать о вашем королевстве?
Асмер помрачнел, ехал молча. Я хотел повторить вопрос, Асмер внезапно выбросил руку в сторону. Я проследил за указующим перстом. Почти у края земли едва заметные домики, ровные квадраты полей, темная зелень садов.
– В той деревне и не представляют, – сказал Асмер непривычно жестко, его обычно чистый музыкальный голос стал хриплым, – что за жизнь в Пограничных землях! У вас здесь если кто-то кому морду набьет – это разговоров на месяц, свинья опоросилась – неделю судачат.
– А у вас?
– У нас то одна деревня, – сказал Асмер, – то другая... просто исчезают ночью. Из тех, кто выдвинулся дальше других... В лучшем случае находим обглоданные кости.
– Звери?
– Хуже. Люди.
Я ощутил, как по спине снова пробежал липкий холодок страха.
– Люди?
– Люди хуже зверей, – объяснил Асмер так обыденно, что я с ужасом понял, что для Асмера это так же понятно и привычно, как то, что вслед за летом приходит осень, а потом – зима.
– Но люди ж не едят людей...
– Еще как, – ответил Асмер мрачно. – И вовсе не из-за голода, понимаешь?
Я прошептал:
– Нет...
Асмер снова надолго замолчал. Я настолько свыкся с седлом и конем, что иногда казалось, что я стою на месте, а навстречу сами плывут деревья, обходят справа и слева, над головой проплывают зеленые ветви. Подъехал Бернард, взглянул раздраженно на Асмера.
– Знакомишь с Зорром? Расскажи, расскажи... Нет, я сам скажу этому молодому дурню. Он не понимает, что в наших землях не прожить и дня жителю... ну, из теплых нор. Не говоря уже о землях Тьмы, куда не решаются уходить даже самые отважные, но даже в самой простой и мирной деревне королевства Зорр надо постоянно быть готовым к бою.
Я спросил невольно:
– Почему?
– Эх... – сказал Бернард, в суровом голосе прозвучала смертельная усталость и насмешка. – Ты можешь себе представить, что дерево может прыгать с места на место? Не часто, конечно, неделями готовится, вытягивает корни, но зато разом прыгает шагов на пять, а то и больше. И если ты не был в какой части леса с месяц, то у тебя уже нет ориентиров. Всякий раз по новому лесу! Трава другая, листья то острые, как бритва, то с острыми, как крючки для ловли рыбы, шипами. Постоянно дерутся друг с другом, топчут, захватывают земли, и с каждым годом лес все смертоноснее... Да что там лес! Я ж говорил, даже в родной деревне мужчины круглые сутки несут охрану. У нас заборы не только вокруг городов, но даже деревни мужики ограждают, а сами дежурят на вышках! И все равно каждый крестьянин, даже крестьянский ребенок, знает, что делать, когда по земле скользнет крылатая тень, когда ветер донесет волчий запах...
Асмер коротко хохотнул, перебил:
– А помнишь, к нам как-то приехал один знатный рыцарь с оруженосцами? В первую же ночь сожрали всех его слуг, а когда он все увидел, ужаснулся и хотел уехать, какая-то крылатая тварь подхватила его за воротами вместе с конем...
– Рыцаря? – спросил я. Бернард двинул плечами.
– Наверное, позарилась на блестящие доспехи. Все крылатые любят блестящее. А жаль. Доспехи бы пригодились. У него добротные доспехи... были. Из хорошей закаленной стали. Так что всякий, кто приезжает к нам из ваших избалованных земель, может сразу рыть себе могилу.
