По ту сторону костра насыщались Ланзерот и священник. На миг они показались одинаковыми, только они двое едят без жадности, соблюдают какие-то непонятные мне манеры, посматривают с одинаковой настороженностью.
Священник сказал сухо:
– Подвиги, чары, но как вырваться из-под власти этой проклятой омерзительной колдуньи доблестному Галахаду?
Я ответил почти так же суховато:
– Та власть выглядит странно. Там сошлись две равные силы. Она не может сломить его волю, он просто святой, а у него недостает силы, чтобы вырваться из оков ее воли.
Бернард спросил угрюмо:
– А ты в самом деле ничего не мог? Ведь ты въехал и выехал свободно. Или пришлось прорываться обратно с боем? Ты говори, не скрывай.
– Нет, – ответил я честно. – Никакого приворотного зелья, никаких ядов, никто не подстерегал за дверью с отравленным кинжалом в руке или в зубах. Похоже, все силы волшебницы брошены на битву с Галахадом.
Рудольф и Асмер переглянулись, Рудольф проворчал:
– Неплохая там битва. Я бы не отказался побыть и побежденным.
– Ну-ну, – оборвал Бернард сурово. – Даже шутить нельзя с такими делами! Падать легко, выкарабкиваться из геенны огненной трудно. Потому Галахад и держится изо всех сил, не делает и шага.
Священник побледнел от гнева. Ланзерот положил широкую ладонь на его тонкую птичью лапку, предостерегающе сжал. Священник открыл и закрыл рот, но Ланзерот настойчиво потряхивал его ладонь, и священник только выговорил зло:
– Несчастные слепцы! Поздно будет раскаиваться, когда в котле... А эта волшебница – просто старая мерзкая тварь, гада подземная! Ей лет сто, если не тысяча.
Я возразил:
– Она молода. Я ж увидел ее закрытый колдовством замок? Значит, и она такая, какая есть. Да и Галахада не обманывает...
– Не обманывает?
– Не обманывает, – ответил я упрямо. – Она добивается, чтобы он ее полюбил. Жаждет, чтобы полюбил честно, без магии!
Нечаянно увидел, как огромные глаза принцессы заблестели, наполнились влагой. Она смотрела на меня с ожиданием, но я не знал, что сказать такое, чтобы ее глаза заблестели радостью, а не слезами.
Холмы, которые я принял издали за курганы, оказались в самом деле курганами. Волы мерно тащили повозку мимо этих странных могильников, которые по сути есть не что иное, как те же памятники, от слова «память», попытка оставить о себе память, как в прошлом веке ставили надгробья из мрамора, в позапрошлом возводили целые склепы, а сейчас больше упирают на цифровое видео. Но какие склепы, мрамор или цифровое видео в бескрайней степи? Только и удавалось, что насыпать побольше земли над могилой.
Иные из курганов еще торчат вызывающе навстречу небу, крутые, как грудь молоденькой девушки, другие под грузом времени и собственной тяжести осели, расползлись, стали похожими на выпуклые щиты. Еще пару столетий и вовсе сравняются с землей, а ведь хоронящие были уверены, что их курган вечен!
Ланзерот указал на один повелительно, голос его показался мне еще неприятнее:
– Заночуем!
Бернард кивнул, западная часть неба уже багровела, солнце медленно двигалось вниз, прикрывшись темным, как преступление, облаком. Пока доберемся, расседлаем, выпряжем...
Ланзерот снова пустил коня вскачь. Когда мы только доползли до подножия кургана, он уже взобрался на самую вершину. На зловеще красном небе, где темные облака очень уж походили на темные сгустки крови, его блистающая серебром фигура выглядела как серебряная песня. Мне даже почудились торжественные звуки фанфар.
Волы не потянули повозку напрямую, пришлось накручивать спираль по суживающейся дуге. Я вспомнил поговорку про сапоги и косогор, наконец понял, в чем там соль. Вершина кургана – совершенно лысая, утоптанная, с множеством расклеванных и разгрызенных костей. Словно все окрестные вороны и прочие орлы-стервятники тащили сюда добычу, чтобы даже по мере неспешной трапезы обозревать с высоты хозяйским оком угодья.
Потом распрягали, расседлывали, кормили скот и коней. Рудольф развел огонь, принцесса вяло поужинала и ушла в повозку. Мне очень не понравилось, что Ланзерот тоже влез в повозку и находился там довольно долго. Я украдкой поглядывал на остальных, однако никто не ухмылялся, не отпускал двусмысленные шуточки.
Луна перешла на другую сторону неба, явно собираясь скрыться еще до восхода солнца. Но звезды сияли так же ярко и настойчиво, их свет дополнял лунный, однако тени были абсолютно черные, словно нас зашвырнуло на Луну.
Бернард лежал, весь перевязанный чистыми тряпицами. Священник и принцесса слишком истощили себя, когда затягивали раны Рудольфа и Асмера. Да и Ланзероткак я понял, пострадал крепко, потому на Бернарда сил уже не хватило, но принцесса твердо пообещала, что завтра, отоспавшись и набравшись сил, они затянут ему раны так, что не останется даже рубцов.
Рудольф подбрасывал в костер веточки, вяло переговариваясь с Асмером про устройство мира, про гномов и громадных драконов, что живут на юге, а сюда не залетают лишь потому, что – ящерицы, а те зимы боятся.
– Но ящерицы ж вон бегают, – возражал Асмер.
– Дурень, – сообщил ему Рудольф. – Ящерица может выкопать нору поглубже и там в тепле переждать зиму! А дракон? Ему нору по себе не вырыть. Это будет уже не нора, а... прости меня господи, что-то вовсе непотребное. К тому ж они живут только на самых высоких горах!
– Как и горные великаны, – добавил Асмер невинно. – Но великаны попадаются и на севере.
– Дурень, – сообщил Рудольф снова. – Что ты понимаешь в великанах? Они ж и появились у нас на севере! Давно, правда. Дик, что-нибудь про великанов слышал?
– Слышал, – ответил я осторожно, – но это такие пустяки. А что известно у вас?
Асмер перебил:
– Ты его больше слушай! Ничего не известно. Никто вообще не знает, откуда они появились. То ли сама земля извергла, горы ли потрескались, как стручки, и выпустили этих тварей, из ада ли, но первые великаны просто похватали первых встреченных людей и скот и пожрали. Понравилось, не ушли, остались в долине, а на другой год и вовсе перешли перевал и вторглись в Гослинию. Король успел собрать войска, но, сам понимаешь...
– Понимаю, – ответил я.
– Великаны пошли дальше. К счастью, в те давние времена еще были сильные маги, могучие драконы, а иные люди рождались в огне. Словом, грянула решающая битва.
Я пытался представить себе эту битву, но перед глазами тряслась в конвульсиях земная кора, огнедышащие вулканы выстреливали в небо миллионы тонн раскаленных камней, везде черный дым и пепел, по склонам бегут потоки огненной лавы, а динозавры с ревом мечутся по островкам, как зайцы. Океан тоже, понятно, из берегов, а километровые волны захлестывают плюющие огнем кратеры...
– Самых ярых великанов побили, – продолжал Асмер, – остальные отступили в долину. Оттуда выбить уже не сумели, там теперь и живут. Маги и герои уже повывелись, страшно и подумать, если великаны вздумают выйти снова...
