Книга Ричард Длинные Руки, страница 85. Автор книги Гай Юлий Орловский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ричард Длинные Руки»

Cтраница 85

– Но колдуна мы потеряли, – обронил я печально. – То бишь ученого отца Иезекиля.

– Колдуна, – согласился он со вздохом. – Увы, уже колдуна.

– Жаль.

– Хорошо, – возразил он серьезно. – Представляешь, чему бы он научил?

Я посмотрел на него, вздохнул и отвел глаза. Похоже, он не знаком с философией моего времени, что нет плохих или хороших инструментов, все зависит от рук, которые ими пользуются.

Правда, в это определение не влезает генетика.

Монахи помогли починить телегу, настоятель распорядился заменить волов. Они показались мне мельче, но мускулистее, живее. И нагуляннее, в то время как у наших ребра выпирали из-под сухой кожи, как планки штакетника. Коней тоже осмотрели, перековали, помогли отремонтировать упряжь. Мое мнение о монахах резко изменилось. Раньше полагал наивно, что это лодыри на дармовых хлебах, но здесь это скорее колхоз с крепким уставом и моральным кодексом строителя коммунизма, а во главе авторитарный вождь. Монахи сами строили эту чудовищную крепость, скромно назвав монастырем, сами несут охрану, а теперь уже и почти единственные, кто вполне профессионально сражается с вторгнувшимися войсками Тьмы.

Ланзерот переговорил с Бернардом, оба поглядывали в мою сторону. Ланзерот ушел к повозке, а Бернард подозвал меня повелительным жестом:

– Дик, иди-ка сюда. Ты уже был в церкви?

– Я общался с отцом-настоятелем, – поспешно сообщил я. – И с отцом Теодором.

Он поморщился, хотя в глазах промелькнуло удивление.

– Тебя допустили к настоятелю? Я слышал, он очень стар. И уже ни с кем не говорит... Впрочем, я о другом. Когда ты был на исповеди?

Я ощутил недоброе, попробовал отшутиться:

– Каждый день я тебе в чем-то да исповедуюсь.

– Ясно. Хорошо, пойдем.

Я двинулся за ним следом, ибо когда Бернард говорит таким тоном, то его послушают и Ланзерот с принцессой.

Отдельной церкви, как я понял, здесь нет, церковь – что-то вроде избы – читальни для простого люда, где проводятся агитки и разъяснения политики господа бога, а монастырь – это уже элитарный универ. Бернард провел меня через ряд комнат в среднего размера зал с высокими сводами. Окна стрельчатые, с цветными витражными стеклами. На пол падают красно-синие тени, в зале десяток грубых лавок с простыми спинками из струганых досок, а под противоположной стеной стол, накрытый скатертью. Концы свисают до самого пола, и кажется, что накрыт не стол, а квадратная гранитная плита.

Спиной к нам у стола на коленях застыл человек в сутане. Бернард сделал знак остановиться, сам тоже замер. В мою сторону коротко оскалил зубы, мол, что если помешаю общению человека с богом, он меня удавит своими руками. Он, Бернард, удавит, не бог, тот чересчур милосерден, потому и пришлось создать инквизицию.

Священник молился очень долго. Я потерял терпение, но молчал, смирился. Ноги застыли, превратились в колоды. Сесть не осмелился, да и негде поблизости, а возвращаться в зал далеко.

Наконец священник поднял голову, но не повернулся к нам, пребывал в странном оцепенении. Бернард кашлянул, сказал негромко:

– Святой отец, нельзя ли узнать...

Он почтительно умолк. Священник вздрогнул, а когда обратил лицо в нашу сторону, вздрогнули мы с Бернардом. Лицо священника стало белее мела, в глазах полыхнул безумный ужас.

– Изыди! – прохрипел священник. – Уйди! Именем господа, исчезни!

Кожи коснулось дуновение холодного, свежего ветерка, Бернард чуть вздрогнул, его взгляд метался от священника ко мне и обратно.

– Падре, вы это кому?

– Изыди! – выкрикнул священник с мукой. – Ты явился за моей душой? Но господь милостив, за свои прегрешения я заплачу любую цену, святые ангелы меня оградят.

– Святой отец!

– Я порвал с отцом Иезекилем, – продолжал священник бессвязно, – как только увидел, что безумная жажда знаний губит душу. Я сам наложил на себя епитимью...

– Бернард, – сказал я, – это он меня испугался. Только я, правда, не понимаю.

– Изыди! – возопил священник. Он держал перед собой огромный крест, заслоняясь, как щитом. – Во имя господа!.. Изыди!!!

Я отступил, сказал Бернарду негромко:

– Пойдем отсюда. Ты видишь, я на него как действую.

На залитом солнцем дворе оба ощутили себя словно бы в безопасности. Я направился к лошадям, Бернард вдруг сказал:

– Погоди. Ты сам сказал, что это ты на него действуешь. .

– Сказал.

– Подожди здесь. Попробую без тебя. Он почти бегом вернулся обратно, хлопнула дверь, исчез. Я вошел в конюшню – и здесь монахи молодцы, чисто, как в операционной, кони здоровые, выглядят бодро, от скуки едва не разносят стойла, сила играет. Я погладил одного по вытянутому носу, рука не дрожала, хотя, если честно, внутри у меня все тряслось, как овечий хвост. Да, я пришел из мира, где церковь, так сказать, отделена. Кто хочет, ходит к этим шаманам и целует попам немытые руки, а кто не хочет, тот вообще не вспоминает о таком анахронизме, как религия. Есть чудаки, что строят капища и поклоняются древним богам, есть поклонники дьявола – все это игры, такие же, как гонки на виртуальных машинах; Я отношу себя к свободным людям, которые вообще не вспоминают о вере, церкви, боге, религии.

Бернард явился пошатывающейся походкой сильно избитого человека. Или смертельно усталого. Я шагнул навстречу, поддержал его под руку. Его широкое лицо стало непривычно бледным, пожелтело, осунулось.

– Нет-нет, – ответил он на мое молчаливое предложение, – отдыхать некогда. Вернемся к нашим.

Я все еще поддерживал его, своего господина, я ж оруженосец, он в самом деле тяжел, как три шишкин-ских медведя. Бернард тряхнул головой, но глаза оставались затуманенные то ли излишней ученостью монахов, то ли страхом.

– Ну что? – спросил я наконец. – Что он сказал? Мы медленно шли через двор, Бернард заговорил нехотя, в голосе старого воина я услышал хрипы:

– Самое лучшее... самое лучшее, что мне бы сделать... а может, и сделаю – это топором тебя по голове. А потом сжечь труп, а пепел развеять.

Меня продрал мороз, воображение у меня живое, к тому же я из мира, где страшатся даже прищемить пальчик.

– Что случилось?

Бернард сказал несчастливо:

– Дернуло же меня за язык... вступиться за тебя! А что теперь? Ты едешь с нами.

– Что он сказал? – повторил я.

– Он сказал... он сказал, что у тебя нет ангела-хранителя.

– Ну нет так нет, – ответил я уязвленно, – я уже взрослый. Мне сопельки утирать не надо. Значит, господь мне доверяет больше.

Бернард отшатнулся, широкое круглое лицо вытянулось, как у коня. В глазах метнулся страх.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация