Шанна вдруг поймала себя на том, что от души сочувствует несчастному парню. Тех, кто, имел несчастье вызвать недовольство ее отца, можно было только пожалеть.
— Значит, ты теперь работаешь в ЦРУ?
— Я всегда там работал.
— О… — Шанна невольно поморщилась. Выходит, отец всю жизнь лгал ей?
— Совсем недавно я получил новое задание. Мне поручили создать особую группу для борьбы с опасностью, которая много веков подряд угрожала всему человечеству, — напыщенно сообщил отец.
Шанна почувствовала, как тугая удавка стянула ей горло.
— Ты имеешь в виду вампиров?
— Да. — Шон откинулся на спинку сиденья. — Пять месяцев назад я был в командировке в Санкт-Петербурге и случайно заметил, как, какой-то человек напал на женщину. Естественно, я выхватил оружие. Велел ему отпустить ее и повернуться ко мне спиной. Но едва он отпустил ее, несчастная мгновенно потеряла сознание и упала на снег. Я выстрелил. И хотя я попал в бандита, мои пули, по-видимому, не причинили ему никакого вреда. А потом случилось нечто странное. Я почувствовал, как по спине у меня пополз холодок. Словно чья-то ледяная рука принялась копошиться в моем мозгу и чей-то голос велел мне забыть обо всем. И тут парень вдруг исчез — как сквозь землю провалился. Я бросился к женщине. К несчастью, она уже была мертва… а на шее у нее я увидел две свежие ранки. Следы укуса. — Шон пожал плечами. — Думаю за те века, что вампиры бесчинствуют в нашем мире, такие следы замечали не раз, однако эти чудовища научились проникать в сознание своих жертв и стирать в их памяти всякое воспоминание о том, что произошло. Иначе такие случаи, как этот, не остались бы незамеченными. Ведь были все свидетели нападения. Однако со мной у них ничего не вышло.
— Твоя воля оказалась сильнее, — кивнула Шанна. — Им не удалось проникнуть в твое сознание.
— Да. Мы все обладаем этой способностью. Поэтому наша группа состоит всего из нескольких человек. Как оказалось, только очень немногие способны противостоять всем их попыткам воздействия на сознание. Мы единственные, кто в состоянии сражаться с этими исчадиями ада.
Шанна судорожно вздохнула, пытаясь переварить услышанное.
— А ты… ты давно знаешь, что обладаешь такой психической силой? — осторожно спросила она.
Шон пожал плечами.
— Лет тридцать, а то и больше. Когда я пришел в ЦРУ, эту мою особенность заметили почти сразу же. Я прошел специальную подготовку — меня научили читать мысли и манипулировать сознанием других людей. Впоследствии, когда нам пришлось сражаться с вампирами, эти навыки оказались очень полезны.
— И все эти годы, пока мы считали тебя дипломатом, ты, как выясняется, был обычным шпионом?!
Шон смешался.
— Я не мог рассказать обо всем твоей матери. Ей и так все эти годы приходилось несладко. Вспомни наши бесконечные переезды из города в город — только привыкнешь к одной стране, как нужно срываться с места и отправляться в другую.
Шанна вспомнила мать — она была неизменно довольна жизнью. Если бы не мамин всегдашний оптимизм, бесконечные переезды превратили бы их жизнь в кошмар. Она всегда была опорой им всем — именно маме удавалось сделать так, что кочевая жизнь казалась захватывающим приключением.
— По-моему, мама всегда держалась молодцом.
— Это позже, — нахмурился Шон. — В первые годы нашего брака она была на грани нервного срыва. Но потом я понял, как с этим справиться. И с тех пор все было замечательно.
Справиться?! Неприятный холодок стиснул горло, стек вниз по спине и каменной глыбой придавил желудок.
— И как же ты справился с этим? — напряженно спросила Шанна.
— Я научился подпитывать ее волю своей собственной, — похвастался Шон. — После этого она сразу становилась бодрее. В общем, это было ей на пользу.
Будто чья-то ледяная рука скрутила Шанне внутренности.
— Ты хочешь сказать, что пользовался своими способностями, чтобы проникнуть в сознание мамы?!
Двое на переднем сиденье молча переглянулись.
Шон раздраженно взглянул на дочь.
— В твоих устах все это звучит так, словно я изверг какой-то! А я всего лишь помогал твоей матери сохранять душевное равновесие… чувствовать себя счастливой. Если бы не это, ее нервы вряд ли бы выдержали. И чем бы это кончилось? Депрессией или вообще сумасшедшим домом.
Шанна скрипнула зубами.
— То есть ты делал все это ради ее же блага?
— Совершенно верно. И ради вашего, кстати тоже. Когда дома царят мир и покой, ничто не отвлекает от работы, — самодовольно добавил он.
Внезапно в груди Шанны шевельнулась злость.
— Выходит, ты манипулировал всеми нами?!
— Успокойся! — сердито прикрикнул Шон. — Ты уже не маленькая, чтобы устраивать истерики из-за подобной чепухи!
Шанна не верила собственным ушам. Господи… как же она все эти годы скучала по своей семье. Шанна вспомнила своих близких… счастливое детство в кругу семьи. Получается, все это ложь? Красивая сказка, которую отец просто вложил в ее сознание?!
И вдруг она ощутила дуновение теплого воздуха. Словно чья-то рука мягко легла ей на лоб. Кожу под волосами стало покалывать. И почти сразу же появилось неприятное ощущение, будто кто-то осторожно, ощупью, пытается проникнуть в ее сознание. Шанна, зажмурившись, мысленно оттолкнула назойливую руку.
— Моя дочь, — с гордостью в голосе пробормотал Шон.
Шанна посмотрела отцу в глаза. Ощущение чьего-то навязчивого присутствия тут же исчезло.
— Так это был ты?! — поразилась она.
Шон Уилан пожал плечами.
— Я просто хотел проверить, насколько сильна твоя защита. Впрочем, ты всегда обладала высокой степенью сопротивляемости. И чем чаще ты пыталась помешать моим попыткам, тем становилась сильнее.
У Шанны сжалось сердце.
— И поэтому ты отослал меня? Ты отправил меня в интернат только потому, что не смог манипулировать мной?!
— Эй! — Шон Уилан, нахмурившись, ткнул в нее пальцем. — Между прочим, твоя учеба обошлась мне в кругленькую сумму! Ты получила самое лучшее образование, какое только было возможно, — твои брат и сестра о таком могут только мечтать! И ты еще жалуешься?!
Глаза Шанны наполнились слезами.
— Если бы ты знал, как я по вас скучала!
Отец покровительственно похлопал ее по руке.
— Мы тоже по тебе скучали, девочка. Я ведь всегда гордился тобой, Шанна. И был уверен, что когда-нибудь ты превзойдешь меня.
Шанна отдернула руку. Господи! Знала ли она их когда-нибудь по-настоящему — мать, брата, сестру? Какие они на самом деле? Живые люди со своими достоинствами и недостатками — или роботы, послушные воле отца? Как она страдала все эти годы, чувствуя себя собакой, выброшенной из дома на улицу. И только сейчас до нее дошло, как ей повезло. Свобода! У нее была возможность вырасти свободной, самой решать, что хорошо, а что плохо.
