– Вы Марина Сегунцова? – она кивнула. Он сунул ей под нос удостоверение: – А я капитан Дрожжин.
Марина его узнала, он ее тоже. Капитан, как и доктор Авдотьев, приезжал в квартиру мертвого дедушки. Дрожжин стал задавать вопросы. Марина отвечала. Милиционер кивал головой и облизывал губы. Девушка помнила, что у него такая привычка. Он задавал вопрос, высовывал язык, проводил им по губам, чмокал и задавал следующий.
– Распишитесь вот здесь. – Капитан положил листок на подоконник, и она расписалась.
Накойец вышел Слава. Вид у него был растерянный.
– Не тяни, выкладывай! – Марина не поняла, кто из парней это сказал. Нервничали все.
– Пулю из него вынули, отвезли в реанимацию. Выживет или нет, врачи не знают.
– Будем ждать, сколько придется, – бросил Петр.
– Возможно, мы вас еще побеспокоим, – вяло закончил свою работу капитан Дрожжин и еще раз облизал губы.
– Беспокойте, – вздохнула Марина и отошла к ребятам: – Мне бы домой позвонить, мама волнуется.
– Звони. – Вадим протянул ей мобильный, который продолжал вертеть в руках. Марина набрала домашний номер:
– Мамочка, я немного задержусь…
– Что значит задержусь?! Где ты ошиваешься? Время одиннадцатый час, а тебе завтра к половине девятого в институт. – Голос Натальи Андреевны дрожал от возмущения.
– Не знаю, мама. Ты не волнуйся… – Марине хотелось крикнуть: «Я взрослый человек! Могу сама распоряжаться своим временем». Многие ее однокурсницы уже замужем. Ей почти двадцать, а она еще не спала с мальчиками. Подруги смеются, а мама на нее все кричит и кричит, как на школьницу. Ее успокаивающие слова возымели на мать обратное действие. Парни слышали, как из трубки на девушку посыпались упреки. Они понимающе переглянулись.
– Ладно, я приеду и все объясню. – Марина вернула Вадиму мобильник.
– Досталось? – посочувствовал Слава.
– Я никогда позже десяти домой не возвращалась, – виновато пояснила Марина.
– Слав, отвези девчонку домой. Будут новости, мы ей отзвоним. Давай свой телефон.
Марина назвала номер и с благодарностью посмотрела на Петра: домашних скандалов она терпеть не могла. Слава зашагал к выходу, покручивая ключи на пальце. Они вышли в темный двор, который Марина разглядывала из окна. Милицейской «Волги» там уже не было.
– Ты где живешь?
Марина назвала адрес, и «москвичок» рванул так, что у нее запрокинулась голова. Ночной город мигал безразличными желтыми глазками светофоров. Они ехали так быстро, что девушка не узнавала улиц. Через десять минут подкатили к Марининому дому. Она поблагодарила, открыла было дверь, но тут же завалилась обратно на сиденье.
– Ты чего? – не понял Слава.
– Видишь черную иномарку у киоска? Это они!
– Кто они? Ты можешь толково излагать?
Марина выложила историю своего знакомства с Костей. Слава некоторое время смотрел в окно на иномарку, потом достал мобильник.
Через двадцать минут сзади «Москвича» припарковались «Нива» и «Лада». «Нива» была особенная, длинная, с четырьмя дверями. Из нее вышли Петр и Гера. Из «Лады» вылезли Сережа и Вадим. Друзья Кости вчетвером втиснулись на заднее сиденье. Петр тронул Марину за плечо:
– Девочка, нарисуй нам, кто эти господа?
Марина повторила все, что поведала Славе.
– Ты думаешь, эти Костю? – указав на черную иномарку, спросил Петр.
– Я, конечно, точно не знаю. – На глазах Марины выступили слезы. – Я все честно рассказала Славе, теперь тебе. Добавить мне нечего.
– Прокрути еще раз с самого начала, – потребовал Петр.
Марина пересказала всю историю, начав на этот раз со встречи на кладбище.
– Стоп, мужики… – почесав темечко, подал голос Гера: – Или эта телка пудрит нам мозги, или тут какая-то чертовщина.
– Сам ты телка, придурок! И ничего я не пудрю. – Марина с трудом сдерживала истерику.
Гера пожал плечами:
– Если она этим двоим ничего не должна, как они ее вычислили?
– Как бы ни вычислили, они ранили нашего друга и их надо взять за жабры, – перебил его Петр.
Гера в бой не рвался:
– Не забывай, у Кости пулевое ранение, а мы без стволов…
– Что-нибудь придумаем. – Петр потеребил свой вихор, вышел из машины, медленно перешел улицу и, купив в киоске сигареты, вернулся.
– Да, их двое. По описанию девчонки – те самые, – сообщил он, втискиваясь обратно в машину.
– Что будем делать?
Вадим продолжал развлекаться с мобильником:
– Пусть Маринка идет домой. Если эти вылезут за ней, мы их скрутим.
Девушке его предложение не понравилось:
– Я боюсь.
Внезапно черная иномарка рванула с места.
– Мужики, по тачкам и за ними, – приказал Петр и схватил Марину за руку: – Выходи! – Слава завел движок «Москвича». – Давай, девочка, не задерживай.
– Куда мне идти?
– Хромай домой, – бросил Петр, усаживаясь за руль своей длиннющей «Нивы». Вадим впрыгнул к нему уже на ходу. Сергей кинулся к «Ладе». Через секунду все три машины с ревом скрылись с глаз. Марина постояла на улице, подняла воротник и быстро зашагала к подворотне. От цокота собственных каблуков ей сделалось совсем страшно. Она побыстрее миновала темный двор, вбежала в подъезд и, не обращая внимания на привычный гадкий запах, бегом поднялась по лестнице к своей квартире.
– Шляться по ночам надумала?! Что, хочешь, как Галька, без мужа родить?! – крикнула Наталья Андреевна и влепила дочери пощечину.
США. Нью-Джерси. 2000 год. Февраль
– Ты уверен, дорогой, что мистера Кларка стоит включать в список?
– Придется, милая… Хоть он знал отца и не слишком близко, но на всех официальных торжествах неизменно присутствовал. И потом, он член клуба.
– Собственно, против самого Кларка я ничего не имею, но его Лори не знает меры в алкоголе. И такая безвкусная…
– Переживем. Надеюсь, следующие поминки в нашей семье случатся не очень скоро… Итак, я оставляю Кларков в списке под номером девяносто семь. Больше возражений на их счет нет?
Собравшиеся промолчали, и Дмитрий Иванович Слободски вписал следующую фамилию в список приглашенных на скорбное торжество.
Пока умерший находится рядом, близкие чувствуют непонятную вину за то, что сами еще живы. Облегчает тягостное преддверие похорон лишь суета, с ними связанная.
В гостиной особняка в Форт-Ли собрался семейный совет. Присутствовал, конечно, адвокат Стэн Моусли, остальные – родственники. По линии покойного присутствовали двое – сын Дмитрий Иванович и внук Алекс. Со стороны Маргарет родни заявилось значительно больше. Пожилой, подтянутый дед Алекса по матери Уитни Рокфорт сидел на стуле с белой болонкой на коленях. Если бы ее высунутый язычок не дрожал в такт дыхания, собачку можно было принять за игрушку. Прямая спина старика и его скорбно безразличное лицо отвечали торжественности момента, но присутствие псинки вносило элемент пародии. Рядом с дедом присели две дочери Рокфорта, тетушки Алекса, и его кузина Берта. В разных концах огромной гостиной расположились супруги Кручински. Кем доводились они семье Слободски, Алекс так до конца и не вычислил. Пожилая пара из Калифорнии сыскала известность своей патологической ненавистью друг к другу. Вот и сейчас загадочные родственники не пожелали сидеть рядом. Дмитрий Иванович с Маргарет устроились в центре на диванчике. Алекс свое место по правую руку от отца не занял, а притулился на подоконнике. Младший из рода Слободски терпеть не мог церемоний, но, понимая, что обязан вынести все это, терпеливо ждал, пока старшие обсуждали светские формальности, вовсе его не интересовавшие.
