Майор старательно запротоколировал все сказанное ученым. Но Михаил Моисеевич, наблюдая за реакцией Штеменко, заметил, что тот с трудом сдерживает улыбку. Покинув райотдел, он не сомневался, что свои записи майор выбросил в урну, как только за посетителем закрылась дверь. Сделав вывод, что его безопасность, по формуле из бессмертного романа Ильфа и Петрова, дело рук самого утопающего, Михаил Моисеевич предупредил лифтершу, чтобы та без звонка к нему никого не допускала. Понимая, что эту меру лишь весьма условно можно назвать мерой защиты, ученый ждал неприятностей. Но привычного распорядка жизни не менял.
Вот и сегодня утром, выпив неизменную кружку крепкого чая и съев яйцо всмятку, он уселся: за компьютер, намереваясь для начала проглядеть электронную почту. Но помешал телефонный звонок: лифтерша сообщила, что его спрашивает посетитель. Или предупреждение Зелена сработало, или внешность посетителя старушку чем-то насторожила.
– Дайте ему трубку.
– Здравствуйте, Михаил Моисеевич. Меня зовут Семен Сотов, я помощник Алекса Слободски. Вы получили его письмо?
– Я еще не успел посмотреть почту, господин Сотов. Передайте трубку лифтерше, асами поднимайтесь. – И, дав указание пропустить гостя, Зелен поспешил в прихожую отпирать дверь.
Визитер в своей синей джинсовой куртке на меху и широкополой шляпе, с баулом желтой кожи походил на янки из советских фильмов. Но, присмотревшись внимательнее, ученый понял, что перед ним типичный русский мужик. Нос уточкой и золотая коронка, сверкнувшая при улыбке под усами, сомнений в национальной принадлежности гостя не оставляли.
– Сотов Семен Григорьевич, – еще раз представился «американец» и протянул здоровенную лапу. Зелен успел заметить татуировку с якорем и золотые часы.
– Проходите, господин Сотов. Раздевайтесь и чувствуйте себя как дома. А я пока, с вашего разрешения, просмотрю почту. Возможно, письмо Алекса там уже появилось.
Михаил Моисеевич вернулся к компьютеру и действительно обнаружил два новых поступления – одно письмо было из института, с которым он сотрудничал, другое от американца. Алекс писал, что он уже в России, но пока не в Москве. Просил принять его сотрудника и навестить вместе с ним Вильяма Похлебкина. Причем по возможности этого не откладывать. К письму прилагался фотографический портрет в цвете с пояснением: «Поскольку вокруг вас крутятся гангстеры, считаю долгом фотографию Семена Сотова приложить».
Михаил Моисеевич улыбнулся предусмотрительности молодого американца. В фотопортрете наблюдалось полное сходство с оригиналом, и хозяин мог не опасаться, что в гостях у него самозванец.
Выключив компьютер, Зелен пошел принимать посланника Слободски. Тот уже добыл из баула подарочную коробку с водкой компании «Слободски» и терпеливо ждал хозяина. Приняв с благодарностью презент, радушный хозяин предложил Сотову перекусить с дороги, но от трапезы гость категорически отказался:
– Алекс мне наказал первым делом добыть у Похлебкина копию царской бумаги. Машина внизу, и, если вы не возражаете, прямо сейчас и отправимся.
Зелену ничего не оставалось, как поскорее одеться в дорогу.
У подъезда их ждал микроавтобус. Семен Григорьевич распахнул перед Зеленом дверь, забрался следом за ним в салон и без промедлений попросил:
– Говорите адрес.
Михаил Моисеевич пояснил водителю предстоящий им маршрут, и они покатили.
Сотов с любопытством смотрел на столицу новой России. Хоть ученый и страдал слабостью зрения, но не мог не заметить и не почувствовать, что творится в душе эмигранта:
– Вижу, по России вы соскучились. Сейчас времена другие. Почему бы вам не вернуться на родину?
– Будь она проклята, ваша родина! – вдруг зло выпалил Семен Григорьевич. И столько горечи прозвучало в его словах, что Зелен решился эту тему закрыть.
По Ленинскому проспекту они скоро докатили до Кольцевой, свернули на юг и через полчаса добрались до Подольска. Водитель после нескольких консультаций с прохожими доставил пассажиров в четвертый микрорайон подмосковного городка и остановил микроавтобус на углу типовой блочной хрущевки.
– Приехали.
– Ваш друг – знаменитый ученый. Почему он живет в этом гнусном месте?
– Большой чудак. А место кажется таким унылым по сезону: переход от зимы к весне в средней полосе России – время не самое приглядное. Вот потеплеет, пробьется травка, зазеленеет молодая листва, и тут станет вполне сносно.
Михаил Семенович показал подъезд Вильяма Васильевича, они поднялись на второй этаж. Зелен позвонил. Подождал и позвонил снова. Им никто не открыл.
– Вильям Васильевич надолго квартиру не оставляет. Скорее всего отлучился в магазин, так что скоро вернется, – предположил Михаил Моисеевич.
Они вышли на улицу и уселись в микроавтобус, так чтобы видеть подъезд. Водитель тем временем уже спокойно заснул на своем кресле.
– Вы писали Алексу, что приезжать ему не следует. Что вас так насторожило? – спросил Сотов.
Ученый рассказал о событиях последнего времени и о своем походе в милицию.
– Не нравится мне все это… – задумчиво протянул Семен Григорьевич. – Давайте еще раз поднимемся к вашему другу.
Они вышли и проделали все снова. Дверь им опять никто не открыл. Сотов потоптался на лестничной площадке и позвонил в квартиру напротив. Оттуда выглянула худенькая испуганная женщина:
– Вам чего?
– Вот приехали к Вильяму Васильевичу, а он не открывает. Вы давно видели соседа?
Женщина внимательно оглядела пришельцев. Если Сотов, одетый в джинсовую куртку на меху, еще и мог сойти за старого головореза, то Михаил Моисеевич с его внешностью типичного ученого выглядел как многие друзья Похлебкина. Соседка успокоилась:
– Я сама дано не выхожу. Ноги болят. А Вильяма Васильевича видала, когда пенсию брала. Мы с ним в сберкассе встренулись.
– Это когда?
– Десятого, прошлого месяца.
– Давненько. И больше не встречали?
– Кажись, нет.
– И дверью он не хлопал?
– Не слышала.
Закончив допрос, пришельцы поблагодарили женщину, и она скрылась у себя.
– Странная история, – вздохнул Зелен. – Похлебкин никогда не выезжал из дома. И если вышел в магазин, пора бы ему и вернуться. Ведь мы здесь уже около часа. Кстати, водитель не уедет?
– Куда он денется. Если нужно, до завтра будет стоять. – Семен Григорьевич усмехнулся. Он нанял машину на весь день, посулив леваку двести долларов.
– В последнее время старик живет очень уединенно. Кроме сотрудников одного научного журнала, он никого не принимал… – вслух размышлял Зелен.
– Может быть, на этот раз сам в журнал уехал?
– Да, такое возможно…
– Давайте позвоним туда, – предложил Сотов.
