– Поблизости ни одного исправного автомата не найдешь…
– Зачем нам автомат. У меня мобильник в кармане. Номер помните?
Зелен полез в карман, достал записную, книжку и продиктовал Сотову номер. Тот пробежался по кнопкам и отдал телефон москвичу:
– Говорите.
– Здравствуйте. С кем имею честь? – начал Михаил Моисеевич. – Очень приятно, Зинаида Петровна. Вас беспокоит доктор Зелен. Простите, пожалуйста, что отнимаю ваше время. Случайно Вильям Васильевич Похлебкин не в редакции?
Сотов с напряжением наблюдал за москвичом. По мере того как невидимая Зинаида Петровна отвечала, лицо Зелена становилось все мрачнее.
– Ну что там? – нетерпеливо спросил Сотов, дождавшись конца разговора.
– Очень странно. Зинаида Петровна сама удивлена. Вильям Васильевич еще неделю назад, должен был сдать рукопись, но не приехал. Редакторша не знает, что и думать. Похлебкин чрезвычайно пунктуальный автор, ни разу не подводил своих издателей.
Сотов подошел к двери и приложил к ней ухо. Постоял так с минуту, потом повернулся к Зелену:
– По-моему, там труп. Ваш профессор мог умереть? Ну, там от болезни, от старости?
– О чем вы говорите?! Это был крепкий энергичный старик. Я навещал его две недели назад!
– Какая процедура необходима, чтобы попасть в. квартиру? Я так давно не был в России, что уже не помню. Раньше можно было через домоуправление.
– Теперь то же самое. Только домоуправление ныне зовется ЖЭКом. Но почему вы заподозрили, что в квартире покойник?
– По запаху, Михаил Моисеевич. Похоже, ваш друг скончался, причем это произошло не меньше недели назад, а может быть, и сразу после вашего визита. Понюхайте, сами убедитесь.
Зелен приблизил лицо к дверной щели, и ему показалось, что он действительно уловил сладковатый запах тления.
Мужчины разбудили водителя. Сотов потребовал, чтобы тот ехал в ЖЭК. Контора оказалась в соседнем квартале. Здоровенная бабища в обтягивающем ее прелести свитере долго слушала странных москвичей, затем вызвала слесаря.
– Иди, Толик, с ими, а я сейчас милицию оповещу. Пока будете копаться, участковый подгребет… А если вы при транспорте, заехайте в опорный пункт и захватите Довдеева с собой.
Толика усадили в микроавтобус рядом с водителем, чтобы он указывал дорогу к таинственному опорному пункту.
– У нас на Брайтон-бич и то «ехайте» не говорят, – тихо проворчал Сотов.
– Что делать? С культурой языка есть проблемы, – вздохнул Зелен.
Опорный пункт милиции находился в подвале одной из хрущевок. В небольшой душной комнатенке капитан Довдеев бился в шашки с пожилым, не очень трезвым господином. Зелену снова пришлось рассказать всю историю и выложить причину подозрений.
– Похлебкин, говорите? Знаю. Вообще-то он старик смурной, но от дома и вправду надолго никогда не отлучался – боялся, ограбят. А у самого даже телевизора нет, одни старые книжки. Чего с него взять?!
Участковый спровадил соперника по шашкам, запер дверь своего опорного пункта, и через пять минут вся компания прибыла на место. Водитель решил присоединиться из любопытства. Впятером поднялись по лестнице. Толик раскрыл свой чемодан и извлек связку отмычек. Открыл с третьего захода.
Из квартиры так резко пахнуло смрадом, что все, включая участкового, прикрыли лица носовыми платками. Милиционер шагнул в прихожую. Михаил Моисеевич не смог себя заставить войти, остался на лестничной площадке. Сотов, пересиливший отвращение и последовавший было за участковым, тут же пулей вылетел обратно.
– Что там? – прошептал Зелен.
– Его зверски убили, – тоже шепотом ответил Семен Григорьевич. – В комнату я не вошел, но из прихожей видно. Дом разворочен, на полу груды книг. Старик лежит у порога, весь паркет в кровище. По-моему, там уже полно червей. Пошли на воздух.
Мужчины спустились вниз.
Через несколько минут вышел и милиционер.
– Он там лежит уже недели две. Я вызвал следственную группу. Придется, мужики, записать ваши данные. Вы теперь свидетели. Давайте начнем с вас, – обратился он к Сотову. – Паспорт при себе?
Семен Григорьевич протянул участковому паспорт гражданина США. – Вот, пожалуйста.
– А адресок можно? – еще не поняв, что перед ним иностранец, продолжал допытываться милиционер.
– Можно, записывай. Форт-Ли, штат Нью-Джерси, Соединенные Штаты Америки.
Довдеев раскрыл паспорт, и лицо у него вытянулось.
Нью-Йорк. 1941 год. Август
Четверг, семь пятьдесят пять утра. Генерал Зелен выходит из дверей отеля «Невада». Возле черного «Кадиллака» его ждет высокий стройный молодой человек в форме капитана американского военно-морского флота. Мужчины знакомятся. Моряк неплохо говорит по-русски. Его зовут Иван Слободски. Потомок белоэмигрантов, понимает Зелен, но додумать эту мысль ему не дают. Невесть откуда возникает чернокожий фоторепортер. Моисей Семенович пытается увернуться от объектива, но негр проворнее.
– Двойной портрет союзников, для истории. О'кей! – На темном блине лица журналиста вспыхивают два ряда ослепительно белых зубов.
– Не обращайте внимания. Это их работа. – Я не киноартист, а обыкновенный сотрудник наркомата.
Капитан оглядывает штатский костюм Зелена:
– А я слышал, вы военный.
– Правильно слышали. По званию я генерал-лейтенант.
Они садятся в машину. Зелен назад, офицер рядом с водителем.
– Выспались, господин генерал?
– Спасибо. Я таки выспался еще в каюте, – сухо отвечает приезжий. Бывшего комиссара злит появление репортера, раздражает обращение «господин». Но в Америке Зелен в гостях. Он сдерживается и протягивает переводчику папку:
– Здесь список компаний и их адреса. Но у меня к вам просьба. Я хотел бы, помимо продовольствия, закупить теплые костюмы для наших авиаторов. Помогите найти достойную фирму.
– Вам повезло, господин генерал. Мой отец входит в Совет промышленников штата. Он сможет вам помочь.
Зелен отворачивается к окну, давая понять, что рассыпаться в благодарностях не намерен.
«Кадиллак» быстро удаляется от Манхэттена. Чем дальше они отъезжают от центра, тем меньше становится витрин и рекламы. Негритянский Гарлем выглядит совсем уныло: груды мусора, чернокожие оборванцы, бедно одетая детвора.
Американец с любопытством поглядывает на сердитое лицо Зелена. Оба молчат. Наконец молодой офицер не выдерживает:
– Неужели и Россия?..
– Что – и Россия? – Зелен делает вид, что не понимает вопроса.
– Неужели и Россия капитулирует? Или вы еще верите в победу?
– Зачем бы я сюда ехал, если бы не верил? – зло отвечает Зелен.
