– Что вы утаили?
– Ничего. – Иногда я кое-что недоговариваю. Мы оба это знаем. Он всегда пытает меня на сей счет, а я всегда лгу, утверждая, что не стал бы так поступать. – Правда, честное слово, клянусь на вашем любимом религиозном трактате. Никогда не слышал об этой чертовщине раньше. Погодите. Может… Ну да. Можно сказать, я упустил тот факт, что Метательница Теней, Костемол и все прочие, вероятно, не хотели бы, чтобы я обращался к закону.
– Это я учел.
В ответ я поднял бровь.
– Люди с Холма считают себя выше закона. Но не вижу причины, по которой они могли пустить по вашему следу Престона и Элону.
– Я тоже.
– Вы занимаетесь чем-то еще?
– Нет. Только Страфой.
– Бегущей По Ветру. Завидую вам, Гаррет, искренне завидую. Обращаться по имени к… Ладно, забудьте. Вы уверены, что это всё? – Он задумчиво умолк.
Я нарушил молчание.
– Престон Уомбл. Элона Мьюриэт. И Порочная Мин. Я правда никогда не слышал о них. Но прошлым вечером, направляясь со Страфой на Макунадо-стрит, я учуял Лазутчика Фелльске.
Фелльске тоже занимается слежкой. Он – гений невидимости. Будто призрак. К сожалению, у него также аллергия на мытье.
Релвей пренебрежительно махнул рукой.
– Таких, как он, множество. – Имея в виду меня. – Вы по-прежнему работаете на пивоварню? Какие-то связи с ней?
– Кто захочет иметь дело с Максом Вейдером?
Когда требуются финансовые средства, чтобы навязать свою волю, пивной король могущественен, как главарь Синдиката и начальник Релвей вместе взятые. Но Макс этим не занимается, если его не трогают. Однако глупцов у нас всегда в избытке.
– Значит, обычное мелкое воровство.
– Никогда не переведется, хотя сейчас и пошло на спад. Я тщательно выполняю свою работу, а Макс – хороший босс, и заниматься особо нечем. Никто не хочет рисковать своим местом ради мелочи.
– Я догадался. Как насчет ОПК и Тейтов? Это щекотливый вопрос.
Который я предпочел бы не обсуждать. Но:
– Да, здесь были сложности.
Объединенная производственная компания изготавливает устройства, которые изобрел Кипрос Проуз, Кип. Я владею небольшой долей в ОПК и являюсь начальником охраны с момента его возникновения. Макс Вейдер и Кип – серьезные акционеры, однако заправляют делом Тейты. Я долгое время встречался с одной из девиц Тейтов. По этой причине Кип получает от них финансовую и производственную поддержку. Имели место драма, эксплуатация на высшем уровне и презрение со стороны прочих Тейтов. Потом на сцене появилась Страфа.
– Могу себе представить, – сказал Релвей. – Как сильно они хотят от вас избавиться?
– Мой уход разобьет немного сердец.
Он кивнул и снова сцепил пальцы.
– Но они не могут просто выставить вас вон, верно? Это огорчит Макса Вейдера. И вместе с вами может уйти Кипрос Проуз.
– Насчет этого не уверен. У Кипа все серьезно с Кирой Тейт.
– Которая, если не ошибаюсь, тоже ваша подруга.
– Свет во тьме. – Я уловил ход его мыслей. Вполне правдоподобно. Престон со своей приятельницей и Мин могли иметь отношение к прошлому, а не к настоящему или будущему.
– Стариканы и дядюшки – эти ребята поклоняются чистой прибыли. Они это проглотят и оставят вас при себе, потому что вы знаете свое дело.
– Спасибо, сэр.
– А лучше всего вы знаете, как довести окружающих до белого каления. Что насчет молодых Тейтов? Чувства которых вы задели? Они способны за вами шпионить?
– Способны? Безусловно. Будут ли этим заниматься? Нет. Тинни не станет меня преследовать. Она капризна, раздражительна и вздорна, но не в большей степени, чем другие невротики. Кира? Исключено. Ее интересует только Кип. А парни рады, что я ушел. Больше не приходится за меня объясняться.
Релвей задумчиво потер кончики пальцев друг о друга.
– Думаю, не стоит принимать Тейтов в расчет. Уомбл, Мьюриэт и Мин должны иметь отношение к Турниру мечей.
Нахмурившись, Релвей выглянул в коридор. Откуда-то доносился шум.
– По зрелом размышлении, я склонен согласиться. Но есть еще кузина, Роза Тейт, паршивая овца со съехавшей крышей. Могла ли она попытаться взяться за начальника безопасности теперь, когда он лишился семейной протекции? Стала бы она пробовать избавиться от вас, если бы думала, что удастся сделать это и сохранить Кипроса Проуза?
Угол его рта снова подергивался. Он только что продемонстрировал мне, что прекрасно разбирается в происходящем в ОПК и семействе Тейтов. Он знал, что овечка Роуз склонна к поступкам, от которых семья хотела бы оградить других акционеров.
– Розу нельзя исключать, – осторожно признал я. – Вероятность мала, но существует.
– На мой взгляд, это наиболее разумное объяснение.
– Если только дело не связано с турнирной дурью.
– Если только. О чем, я полагаю, мы скоро узнаем. Мне представляется, этот шум связан с тем, что Уомбл рассказал все, что знал.
Люди ожесточенно спорили приглушенными голосами, которые медленно приближались. Один настаивал, что начальник велел его не беспокоить. Другой возражал, что имелось прямо противоположное распоряжение. Кажется, этим вторым была грушеобразная Хеления.
Релвей подобрался, готовясь к их появлению.
– Ваши друзья с Холма знают, что вы здесь? Какое это имеет значение?
13
Все должно было измениться. Пойти перпендикулярно тому, как шло до сего момента.
Едва я закончил качать головой, как перед берлогой Релвея возникла Хеления. Начальник угомонил своего незадачливого привратника и подозвал женщину. Бросив на меня испуганный печальный взгляд, она поспешила к боссу, нагнулась, приложила руку к его уху и энергично зашептала.
Посмотрев на эту парочку, я задумался, не является ли необычная внешность женщины результатом тех же покушений на семейное дерево, плодом которых явился Дил Релвей.
– Дерьмо, – невыразительно произнес Релвей. Это было настолько для него нехарактерно, что он с тем же успехом мог бы завизжать. Начальник повернулся ко мне, стараясь сохранить на лице безразличное выражение, но я понял: что-то не так. Что-то определенно пошло не так.
– Что? – спросил я.
Релвей втянул в грудь несколько галлонов воздуха.
– Не буду ходить вокруг да около. Не поможет. Поток Яростного Света убита.
А?
Это было как… Не знаю что. Нет. Не может быть. Этого не могло случиться. Зачем он так со мной?
– Что? – Может, я ослышался? Может, он находился в другой вселенной? Или что-то вроде этого. Он говорил о чем-то невозможном, а следовательно, происходило нечто невозможное. – Я не понял… не понимаю… этого не может быть. – Все это знают. К чародейке вроде Страфы нельзя подобраться, чтобы убить ее. – Убита?
