– Мы со Страфой и Паленой обсудили этот вопрос по пути сюда. Паленая считает, что самая гладкая дорога вперед – прямая.
– Спасибо. – Для перевозки такого груза сарказма потребовались бы три большие тележки, запряженные козлами.
– Не заставляйте меня менять свое мнение, – сказала Паленая.
У нее атрофировано чувство юмора. Лучше не рисковать, иначе она может воспринять все всерьез.
– Когда бабушкино заклятие активировалось, оно сделало не только то, чего хотела бабушка, но также и то, чего требовали законы природы, – сказала Страфа. – Она не приняла их в расчет, возможно, потому, что никогда не заглядывала дальше своего конкретного желания в данный конкретный момент времени.
– Констанция – мастер, – продолжила Орхидия. – Ее заклятия совершили бы именно то, что должны были, если бы тот болт попал в сердце жертвы. Но когда он отскочил от защиты, которую пыталась сплести Страфа…
– Потому-то болт и отклонился, – вмешалась Лунная Гниль. – Страфа есть Страфа, вероятно, она первым делом попыталась защитить Мин.
– Я не помню ничего, что произошло между моментом, когда я покинула Гаррета в то утро, и моментом, когда встретила Джиффи и Мин, – сказала Страфа. – Не знаю, как много часов или дней я потеряла, а потом приобрела, сместившись назад.
Этот гигантский скачок назад определенно выглядел странным.
Они обсуждали вопрос, который, как мне казалось, мы уже решили. Затем я понял, что есть кое-что еще. Откуда взялись Хагейкагомей и Маленькая Страфа?
– Страфа должна была отправиться в прошлое?
– Нет, – ответила Тара Чейн. – Временное сотрясение создало ее и другую девочку.
– Как в легенде, – заметила Орхидия.
– А?
Она кивнула на Хагейкагомей.
– Такое уже случалось. В фольклоре.
– Уверена, идея Констанции заключалась в фальшивой смерти Страфы, которая заставила бы Операторов засуетиться в поисках замены, чтобы успеть провести Ритуал сегодня, – сказала Тара Чейн.
Я этого не понял. Полночь между Днем мертвых и Днем всех святых могла быть особенно удачным моментом, но я полагал, что Ритуал не требовалось проводить в некий конкретный час.
Возможно, сегодняшняя полночь лучше всего подходила для работы с командой скелетов.
– Очевидно, Мейнесс не настолько огорчился, лишившись возможности заполучить силу единственной Бегущей По Ветру Танфера, – сказала Орхидия.
– Может, дело в том, что Поток Яростного Света не обладала целительной силой?
– А. Ну конечно. – Холод и лед. Вернулась Черная Орхидея. Я попытался вспомнить Дейна и Диэн в дни расцвета Клики. У них что, был талант к исцелению?
Детишки не оставили в моем сознании глубокого следа. Я вспомнил лишь талант к формированию жизненных форм. Они помогли Клике сотворить жуков-монстров.
– Понимаю, о чем он думал.
– Он ошибался.
– И не только в этом. Но к черту мерзавца. Вопрос закрыт. Расскажите мне про Хагейкагомей. Кто она? Что из себя представляет? Почему так привязана ко мне и рассказывает сказки о том, как хорошо нам было вместе, хотя я ничего такого не помню? Я никогда не страдал явными и продолжительными провалами в памяти. И почему она так юна, если ее перенесли вперед во времени? Если Страфа помолодела?
Однако факт оставался фактом. Девочка быстро догоняла Пенни, с того момента как напала на меня.
А моя Страфа не помолодела. Моя Страфа умерла. Маленькая Страфа была совершенно иным созданием. Так почему бы и Хагейкагомей не быть совершенно иной?
Но?.. Иной по отношению к кому?
– Собачий возраст, – пошутила Орхидия.
– А?
До сих пор Пенни не участвовала в разговоре, не считая восхищенных вздохов по поводу взрывов в небесах. Однако теперь она собралась с духом или с наглостью, прижалась щекой к моей руке и сказала:
– Эй, Хаг!
Наверное, это была игра, которую они придумали.
– Эй, Кош! – отозвалась Хагейкагомей. Сонно.
– Эй, Кагей! В какого мальчика ты влюблена?
– Майки Гаррет. Эй, Кош! В какого мужчину?..
Была еще пара раундов, но я их пропустил, потому что впал в ступор.
Произнеся имя моего брата, Хагейкагомей еще сильнее стиснула мою руку.
Все доказательства налицо.
Я рухнул в бездонный темный колодец собственного сознания и полетел вниз, в глубины, где еще никогда не бывал.
119
Рев над рекой не дал мне потеряться.
Игра окончена! Я зацепился за эту мысль, хотя в данных обстоятельствах она не имела смысла.
Из-за шума на берегу я не мог расспросить Хагейкагомей или кого-либо еще. Парни с фейерверками приближались к грандиозному финалу. Судя по всему, он окажется самым длинным и громким в истории, благодаря щедрости Королевской армии Каренты.
Майки. Хагейкагомей перепутала меня с моим младшим братом. И никто не растолковал ей, что она ошиблась.
А кто-нибудь пытался? Кто-нибудь, помимо Пенни, вообще догадался об этом?
Заблуждение Хагейкагомей объясняло, почему я ее не узнал. У Майки хватило времени на несколько подружек после того, как я ушел на войну. Но не объясняло, почему мне казалось, что я должен знать это имя. Я был уверен, что уже слышал его раньше. Ни Майки, ни мама не любили писать письма. Они не могли позволить себе услуги писца и почты, да и не испытывали такой уж необходимости поддерживать со мной контакт. Я не мог узнать о подружке из письма.
Кроме того, Плеймет тоже слышал это имя. Должно быть, до того, как отправился в зону боевых действий. Майки погиб до его возвращения.
Возможно, мама упоминала Хагейкагомей, когда я вернулся домой, в тот короткий период, что мы провели вместе – в основном занимаясь эмоциональным спаррингом. Она не могла смириться с тем фактом, что я превратился во взрослого мужика, пережившего самое мерзкое, что мир смог на меня обрушить, и что со мной уже не стоит обращаться как с недалеким восьмилеткой.
Несмотря на всю эту информацию, суть от меня ускользала. Я знал, что обладаю всеми данными, просто не мог посмотреть на них под нужным углом, хотя и провел всю жизнь в этом эксцентричном городе. Хотя сделал гражданскую карьеру, бодаясь с мистическим, сверхъестественным, невероятным, а иногда и откровенно невозможным. Хотя встречался с несколькими разновидностями призраков и неупокоенных. Хотя имел дело с богами и демонами, дьяволами, и гигантскими насекомыми, и разумными грибами. Хотя сражался с оборотнями, расистами, сборщиками налогов, виноторговцами и другими фантастическими созданиями. Однако сейчас я не мог разглядеть очевидное. Простейшее объяснение. Прямо из фольклора, на что недвусмысленно намекали мои спутницы. Но у меня имелось оправдание: Хагейкагомей не была ни лисой, ни журавлем.
