Вероятно, от Паленой там будет больше пользы, чем от меня. Она хотя бы время от времени поддерживала контакт с теми, кто занимался раскопками.
Я планировал выйти из комнаты предпоследним, опередив только Машего. Доктор Тэд уходить не собирался.
Метательница Теней закончила работать пишущей палочкой. Дрожащими руками протянула блокнот.
«Все вон! Кроми Гарета».
Метательницу Теней не поправляют. Когда знают, что она имела в виду.
Тэд и Маш хотели возразить. Тэд и Маш отказались от этой идеи после взгляда на мрачный лик Метательницы Теней.
«Лик» – одно из тех классных слов, которые редко удается ввернуть. Здесь ему было самое место. Лицо ужасной старухи стало занавесом между ее внутренним миром и прочей вселенной. И свидетельства зарождавшейся внутри бури прекрасно мотивировали оказаться где-нибудь подальше, когда она поднимется.
Пока Тэд с Машего отступали, Метательница Теней снова взялась за пишущую палочку и блокнот.
89
Следующее послание Метательницы Теней гласило:
«ПРОВЕРь КоридоР. ПОДСЛУшивают. ПРОГОни».
– Понял.
Я выглянул в коридор. Само собой, компания злодеев бродила там, навострив уши. Я позаимствовал у Метательницы Теней блокнот и продемонстрировал им. Они угрюмо ретировались.
– Она узнает, если вы вернетесь, – передал я Барату предупреждение, одновременно надеясь, что кто-то, предпочтительно он сам, задержится поблизости, чтобы спасти меня, если Метательница Теней чересчур перевозбудится.
– Я понимаю.
Он крадучись ушел. И я осознал, что он не вернется. Я остался один. Без прикрытия.
Я распрямил свои красивые широкие плечи, натянул улыбку на красивое потрепанное лицо и приготовился к встрече с жуткой симфонией.
Как по заказу, порыв ветра распахнул створку окна, и в комнату хлынул влажный холодный воздух. Я обогнул кровать, чтобы исправить дело.
Медленно, четко, очень тихо, чтобы никто не услышал, Метательница Теней произнесла:
– Оставь. Мне нужен шум.
Гостеприимно раскрыв рот для мух и прочей мелкой дичи, я прекратил попытки сделать доброе дело.
С трудом выговаривая каждое слово, Метательница Теней сказала:
– Как ты, наверное, уже начал понимать, тяжесть моего состояния преувеличена.
Я закрыл рот, с тем чтобы вновь открыть его и задать вопрос. Точнее, несколько вопросов. А может, целую книгу. Я такой. У меня пытливый ум.
Взгляд Метательницы Теней пресек все мои побуждения.
– Раньше это казалось хорошей идеей. Но не сейчас. Время идет. Его осталось мало. Не больше сорока часов.
Я понятия не имел, что это значит. Она не объяснила. Отказалась тратить время на объяснения. В ход шли ее последние резервы.
– Ты должен остановить турнир, прежде чем время выйдет.
– Но Страфа…
– Твоя жена никуда не денется. Она всегда будет там. Сначала нужно справиться с Операторами.
Я вздохнул. Это многое значило для нее – в стратегическом смысле, не только в личном.
Я не понимал.
Как и на протяжении большей части моей жизни, происходили дела, в курс которых меня никто не ввел.
Метательница Теней натянуто улыбнулась мне.
– Покончи с Операторами за следующие сорок часов. Обещаю, ты не пожалеешь, что сделал это.
Еще один могучий вздох морского пехотинца.
– Буду из кожи вон лезть, мадам. – Тут мне в голову пришла идея. Неприятное воспоминание, возможно, отчасти предчувствие. – Никто не сообщил вам. Черная Орхидея снова в деле. Она участвует.
Пять или шесть секунд полной тишины – и Метательница Теней содрогнулась всем телом, словно воздух в комнате внезапно стал ледяным. Еще несколько секунд – и она взяла себя в руки.
– Орхидия Хедли-Фарфоул? Участвует? Как? И почему?
Я рассказал ей о близнецах Орхидии.
– Проклятие, я должна была это предвидеть. И Операторам тоже следовало принять ее в расчет. Это может обернуться катастрофой.
Надо же! Черная Орхидея оказывала на Констанцию Альгарду такое же воздействие, как Метательница Теней – на простых смертных.
Должно быть, талант Орхидии Хедли-Фарфоул к убийствам был непревзойденным.
Констанция собралась.
– Орхидия способна мыслить рационально. В действительности, она обладает хладнокровным интеллектом. Если ей хватит разума посоветоваться с семьей, Костемол объяснит, что Разрушители не имеют отношения к ее близнецам.
Ее состояние вновь заметно улучшилось.
Забавно.
Я сохранил равнодушное выражение лица, что мне иногда удается – в моменты отчаяния.
– Разрушители?
– Так мы называли себя, когда были бунтовщиками. Глупая шутка для своих. Я использую это название для всех, кто участвует в уничтожении Операторов и турнира.
История с Орхидией заставила ее понервничать. Она болтала языком как корова хвостом.
Метательница Теней предприняла еще одну попытку.
– Для тебя это ничего не значит. И ничего не меняет. Хотя придется действовать быстро, если ты хочешь допросить Мейнесса Сторнса без помощи некроманта. Я слишком слаба, чтобы дотянуться до него, если он встретится лицом к лицу с Орхидией и проиграет. Несмотря на время года.
А?
– Может, она не знает о…
– То, чего она не знает, скоро будет ей известно. Ничто не остановит Черную Орхидею, если она… Пойми. Орхидия Хедли-Фарфоул вполне может являться воплощением Смерти. Энма Аи. Смерть, рожденная верой.
Я потерял нить.
– Некоторые в это верят. И их вера может быть чем-то большим, нежели опасливое суеверие. Божественная одержимость нечасто, но случается.
Да. Случается. Я свидетель. Здесь это казалось невероятным, но… Почти все, что могло вообразить сознание, происходило в Танфере – или произойдет в будущем.
Последний рывок исчерпал силы Констанции.
– Ты должен… решить проблему с турниром… до рассвета послезавтра, – сказала она.
– Рассвета? После?.. Что? Почему?
Если подумать, завтра был День мертвых, святой день, отмечаемый в некоторых из наиболее успешных религий. Завтра на закате начнется Ночь всех душ, важная для тех, кто верил в возможность общения с покойниками.
Я тоже верил, хотя не возлагал особых надежд на Все души. Я имел дело с призраками. Встречался с тенью женщины, убитой до моего рождения. В Ночь всех душ мембрана между мирами настолько тонка, что каждый, кто готов дотронуться до нее, может связаться с мертвецами – при условии, что мертвецы настроены на общение.
