Я никогда не слышала от отца ни единого слова по поводу секса, но он нашел способ продемонстрировать, как относится к тому, что я делаю. Я запомнила вечер, когда мы сидели на крыльце с родителями и мама делилась «зловещими» новостями, которые дошли до нее в тот день: шестнадцатилетняя дочка ее подруги, Джеки, была беременна.
Когда я это услышала, у меня по спине пробежала холодная дрожь. Я могла бы быть на ее месте. Тогда я бы покончила с собой. Как будто прочитав мои мысли, отец посмотрел мне прямо в глаза и произнес: «Если забеременеешь — домой не приходи»..
Обычно после секса мы с Биллом обсуждали планы на жизнь. Билл всегда возвращался к одной и той же теме: он хотел жениться на мне, мы бы сняли квартиру и завели ребенка, мы бы ходили в вечернюю школу, а вскоре купили бы дом с большим участком, чтобы разбить сад. Мы не предохранялись, и надо мной постоянно висел страх беременности.
Биллу такие мысли приходили в голову реже. Если я забеременею, мы сразу же поженимся. Мы расскажем все моей любимой бабушке, и она нам поможет. Если этого не случится, мы поженимся, когда мне исполнится восемнадцать. Он говорил, что в двадцать один уже намерен устроить свою жизнь, жениться и завести ребенка..
Даже несмотря на то, что я с ума сходила по Биллу, я не понимала, куда он так торопится. Мне было пятнадцать, я еще была ребенком. Я хотела попробовать большего и не собиралась так рано выходить замуж. Я хотела узнать жизнь, и еще я хотела узнать других любовников. Если бы я вышла замуж и родила ребенка прямо сейчас, то отмела бы тем самым любую возможность узнать что-то новое.
Но когда Билл начинал говорить о детях и браке, он был так мил и искренен, что у меня не хватало смелости сказать ему, что я думаю на самом деле..
Каждую субботу я ходила на исповедь, иногда в сопровождении подруги. Теперь сексом я занималась не только с самой собой, но и с Биллом, и на исповеди я была повинна не в одном гнусном грехе, а в двух. Множились доказательства того, что я очень плохая девочка. Я нарушала священный закон не только в одиночестве, но и в компании другого человека.
Я знала, что это неправильно, но не могла остановиться. Это могло означать только одно — по самой сути своей я испорчена и слаба. Более того, мне в голову начали закрадываться мысли, которых не должен допускать ни один добропорядочный человек. Я втайне начинала сомневаться в том, чему меня учили. Почему Бог дал нам потребность в сексе, а теперь наказывает за то, что мы стремимся ее удовлетворить.
Почему только брак выдает санкцию. Я сомневалась и в более непреложных истинах. Например, как книга, написанная обычными смертными, может раскрывать замысел Бога. Означало ли это, что подобные мысли еще сильнее изобличают во мне грешницу, или я просто научилась рассуждать самостоятельно. Что это — финальный этап на пути к вечным мукам или первые шаги к свободе.
И в чем заключается эта свобода. Свобода от такой морали. А если так, то что я получу взамен. Внутри меня разыгрывалась битва, и, возможно, это прозвучит напыщенно, но мне действительно казалось, что если я выберу неверный путь, то расплачиваться за это буду адскими муками..
Осенью 1953 года Билл поступил в местный колледж. Мы по-прежнему виделись после занятий и по выходным. Я волновалась, что жизнь в колледже изменит отношение Билла ко мне: он познакомится с девушками, которые старше меня и ведут взрослую жизнь, а я, наверное, буду казаться ему ребенком, ведь я, в сущности, и была ребенком.
Мои страхи были напрасными. Билл, казалось, еще больше утвердился в мысли, что мы поженимся и заведем ребенка. Он предавался мечтам о том, какая жизнь наступит после нашей свадьбы. А я по-прежнему не могла понять, куда он так торопится. Я не могу сказать, что это стало непреодолимым препятствием для наших отношений, просто лишний раз доказывало, что мы движемся в противоположных направлениях и никто из нас не намерен сворачивать с намеченного курса.
Я старалась отгонять от себя подобные мысли. Я убеждала себя, что он изменится. Он поймет, что мы еще слишком молоды, чтобы жениться и тем более чтобы иметь ребенка. Он успокоится. Но Билл продолжал рассуждать о своих планах все с той же неподдельной искренностью..
Мне потребовалось много времени, чтобы собраться с духом и сказать ему, что я не могу сделать того, что он от меня хочет. Однажды в субботу, когда мы лежали на траве в парке Форест Ривер, я посмотрела ему в глаза и сказала: «Билл, мне только что исполнилось пятнадцать. Я еще не закончила школу. Я не готова стать матерью.
Я хочу лучше узнать жизнь. Мне нужны новые впечатления — и тебе тоже. Если тебя это устраивает, если ты готов подождать, пока мы станем старше, то я, наверное, выйду за тебя замуж. Я не хочу расставаться, но это то, что я чувствую на самом деле. Прости меня». Я понимала, что это означало разрыв, и он тоже это понимал..
К моему удивлению, несколько дней спустя Билл сказал, что бросает колледж и хочет записаться добровольцем в морскую пехоту. Через неделю он уезжает на военную базу Пэррис-Айленд, чтобы пройти подготовку. Я не знала, что и думать. К чему такая спешка. Я волновалась за него. Билл был сильным молодым человеком, но морская пехота — это серьезное испытание.
Когда я спросила, почему он это сделал, он ответил: «Мне нужно привести голову в порядок». Только я не понимала, как это можно было сделать на флоте..
Накануне его отъезда я поехала с родителями Билла на рекрутскую базу в Пибоди. Я чувствовала себя отвратительно. Если с ним что-то случится, это будет моей виной. Тогда я действительно окажусь очень плохой девочкой. Мы попрощались со слезами на глазах, и по дороге в Сэйлем я пыталась разобраться в противоречивых чувствах.
Неужели я совершила ошибку. Встречу ли я когда-нибудь человека, который был бы так мил и так сильно любил бы меня. Еще год назад я и представить не могла, что такое произойдет. Передо мной стремительно разворачивался мой жизненный путь..
* * *
Некоторое время спустя я встретила мальчика, который не меньше меня боялся возможной беременности. Встретились мы в том же Тин-Тауне. Джон Лешки считался «выгодной партией». Он был главным спортсменом школы, помощником тренера на футболе, играл за баскетбольную команду и профессионально занимался бегом.
Он был красив и популярен — высокий рост и темные глаза. Ободренная своим успехом на этом поприще, я как-то пригласила его на танец, и мы быстро начали встречаться. Статус его девушки придавал мне веса в глазах учеников школы, и мне это нравилось. Иногда я чувствовала на себе взгляды девочек, в которых светилось завистливое благоговение, и это шло на пользу моему хрупкому юношескому эго.
Как девушка мальчика, который занимал высокое место на иерархической лестнице старшей школы, я заслуживала еще больше уважения в глазах моих сверстников..
Джон уже сделал хорошую карьеру в спорте, и ему предлагали стипендии лучшие американские университеты. Все в один голос утверждали, что он далеко пойдет, прочили ему блестящее будущее. Джон с ними соглашался. Последнее, к чему он стремился, — неожиданно сделать ребенка и оказаться на скамейке запасных с женой и детьми на руках.
