То, что юноша суто был в полушаге от трагедии, доказывает история его сверстника из мифа пассамакводди, который без ума влюбился в демоницу. И как не пытались родственники отвадить беднягу от пагубной страсти, ничего у них не выходило. Наконец — это было последнее средство — юношу женили на другой, но, не дойдя до свадебного ложа, он умер от тоски. Демоница же превратилась в куропатку и улетела в неизвестном направлении...
Да здравствует эмансипация мужчин!
Мы уже говорили о предприимчивости, которую мифические женщины проявляли на пути к браку, но она не идет ни в какое сравнение с энергией, демонстрируемой ими, когда опутанный узами супружества мужчина поступал в их распоряжение. Тому способствовала сама атмосфера мифического времени — или, во всяком случае, начального его периода. Это была пора разгула матриархата, принимавшего самые разные формы: и мужененавистнические, которые сводятся к геноциду мужчин, — воспоминание о них глубоко заложено в мужских генах; и вполне гуманные, когда от мужчин требовалось лишь строгое выполнение детородной роли, а за это их кормили, поили и не мешали валяться где-нибудь в сторонке, предаваясь мечтаниям о лучшей мужской доле.
Власть доставалась женщинам разными способами: иные воцарялись тихой сапой — понемногу, пользуясь разгильдяйством мужчин и всячески усыпляя их бдительность, захватывали в племени ключевые посты; но были и такие, которые решались на вооруженные выступления. Коварно поступили женщины каражей. Они истощили силы своих мужей многократными совокуплениями и, когда те, обессиленные, почти утратили способность двигаться, забрали у них оружие, священные маски и — главное! — магический шаманский жезл. Когда мужики опамятовались, было уже поздно: уделом их стало домашнее хозяйство и воспитание сопливых детей — хорошо хоть на цепь не посадили. Женщины же раскрасились красным соком плодов уруку (оно же «помадное дерево»), каковым обычно раскрашиваются девушки перед первой брачной ночью, отправились на берег озера, вызвали каймана и устроили с ним оргию. Кайман ни одну женщину не оставил без внимания, но, в отличие от мужчин-кара-жей, нисколько не устал и, довольный, подарил женщинам много рыбы и плодов пекуи. Мужьям, которые в это время трудились в поте лица, женщины принесли только кожуру от плодов, и тогда оголодавшие рогоносцы восстали. Однако силы были неравны, и женщины перебили их всех до единого, оставив на племя лишь мальчиков младшего возраста.
Как видим, мужская жизнь в суровых условиях мифического матриархата ничего не стоила. Поэтому мужчины многих народов панически боялись женщин. Доходило до курьезов. Как-то мужчины индейского племени бороро узнали, что их женщины в массовом порядке сожительствуют с выдрами, и в угаре ревности передушили этих выдр за исключением одной, которую пощадил культурный герой Китуиреу.
Кто-то, возможно, подумает, что Китуиреу не захотел пачкать репутацию убийством животного или же что он придерживался широких взглядов на сексуальную свободу (в том числе и на свободу собственной жены), — но, увы, все объясняется проще. Культурный герой сохранил жизнь любовнику жены... потому что боялся мести жены. И боялся не зря: всех прочих мужчин женщины бороро за убийство выдр наказали, насильно напоив напитком с колючками, которые вонзились им в горло, отчего мужчины захрюкали, превратились в свиней и были в этом качестве съедены. В живых остался только дальновидный Китуиреу. Мифотворец (он, очевидно, мужского пола) всячески приветствует его предусмотрительность, и это говорит об атмосфере подавленности, в которой жили мужчины бороро, не видевшие смысла в борьбе за собственное достоинство, а стремление к самосохранению считавшие чуть ли не доблестью.
Но и столь очевидное смирение помогало мужчинам не всегда. Если женщины индейцев квакиутлей и африканцев кикуйю своих мужчин, изъявивших покорность, не притесняли и только требовали, чтобы они признавали жен за высших существ, то, наоборот, арауканки и алакалуфки их нещадно эксплуатировали, а селькнамки, заставляя работать на износ, еще и мяса лишали (не говоря уж о сладком!), а если хотели повеселиться, раскрашивались под духов и пугали бедняг почем зря. Но в любом варианте положение мужчин было, мягко говоря, подчиненное, и их существование воленс-ноленс целиком зависело от благосклонности женщин.
Обосновывалось это самыми разными доводами, вплоть до смехотворных. Например, демиург индейцев калапуйя якобы устроил состязание между Пенисом и Клитором, персонифицировавшихся в качестве бегунов, и Пенис безнадежно отстал; потому, дескать, мужчинам калапуйя запрещалось проявлять инициативу в половой сфере, а жена имела полное право предложить мужу вместо секса отправиться на сельхозработы или помахать топором в лесу.
В фольклоре болгар, литовцев, русских и украинцев описывается, как Господь устроил эксперимент по временной передаче полноты власти женщинам. Через некоторое время по территориям, отведенным под испытательный полигон, совершил турне апостол Петр. Его доклад привел Господа в ужас: женщины упомянутых народов, словно сговорившись, стали избивать не только своих мужей, но всех мужчин подряд — и даже Петру перепало, несмотря на апостольский ранг, хотя он и пытался спрятаться под кроватью. А русские и украинские бабы к тому же шлялись по кабакам и творили в пьяном виде всякие непотребства. Господь прослезился над участью мужчин и вернул разошедшихся женщин под их власть.
Но все это еще цветочки. Женщины африканского народа хадза, пользуясь тем, что у них было оружие, а у мужчин только палки-копалки, развернули настоящую бойню из-за одного только предположения, что планируется мужская революция. Кровавую баню мужчинам устроили под предводительством прекрасной Власты в легендарный период своей истории ныне вполне мирные и очень даже милые чешки. Межполовая гражданская война, носящая в чешских преданиях название Девичьей, продолжалась семь лет.
Но чешки свирепствовали в период военных действий, что многое объясняет. У нганасанок же отсутствует и это эфемерное оправдание: пресыщенные властью, они день-деньской проводили на охоте и при этом на мужчин охотились с не меньшим энтузиазмом, нежели на оленей и пушного зверя. Существовала даже особая тактика такой охоты: мужчину приманивали на расстояние выстрела из лука, но не ближе, поскольку это был зверь опасный и в случае неточного выстрела мог нанести охотнице урон. Еще менее понятна логика сомалиек: захватив руководящие посты в своем народе и завладев оружием, они не только обратили мужчин в рабство, но и, по приказу своей правительницы Арра-вело, кастрировали их, а на тех, кто сумел спрятаться в лесах, устраивали облавы с участием загонщиков-кастратов.
Но непосильный труд, всяческие лишения, увечья и даже физическое уничтожение еще не самое страшное, что приходилось переживать мужчинам. Куда тяжелее переносились ими моральные страдания. От страны к стране — в каком порядке ни глянь — издевательства во времена матриархата становились все изощреннее. У тофаларов страдать начал уже первочеловек. Этот персонаж, хотя и имел пять голов, дошел до такой крайности, что в присутствии жены притворялся немым.
Царица Ако Манойе узурпировала власть сразу в двух родственных африканских народах дараса и консо. Мужчин дараса она заставляла строить дом, столбы которого не касаются ни земли, ни крыши, и жестко карала их, когда конструкция раз за разом рассыпалась. А мужчинам консо велено было наловить полный, с горкой, котел живых блох — и за каждую сбежавшую блоху несчастные консо отвечали буйными мужскими головушками.
