А еще, конечно, ее бегство сильно затрудняло присутствие очень массивного охранника, который тоже был вампиром (судя по его невероятно бледной коже и клыкам).
Какое-то время Дарси расхаживала по комнате, ощущая нечто близкое к панике.
Нужно отсюда выбраться!
Но как?
Дарси металась по комнате почти час, а потом тяжело вздохнула и грустно покачала головой. Ее характер плохо подходил для мрачных раздумий.
И было очень трудно по-настоящему бояться в обстановке элегантной роскоши.
Интересно: все вампиры неприлично богаты? В спальне и ванной могла бы спокойно разместиться семья из четырех человек — и еще осталось бы место, чтобы припарковать небольшой фургончик. Ничего похожего на тесную квартирку Дарси.
Одному Богу известно, сколько стоили фарфоровые вазы и изящные гравюры на стенах.
Хмуря лоб, она стала разглядывать чудесные африканские фиалки, стоящие вдоль окна.
«Это просто стыд!» — сказала она себе, бережно передвигая растения на край подоконника, подальше от тронутых изморозью стекол. Закончив с этим, она взяла в ванной стакан с водой и принялась поливать увядающие цветы.
Очень мало кто понимает, сколько заботы нужно тратить на то, чтобы растения оставались здоровыми, признала она, бережно отрывая пожелтевшие листья и рыхля плодородный грунт.
Недостаточно изредка плескать в горшок воду. Если цветы не могут разговаривать, это еще не значит, что у них нет способности чувствовать.
Углубившись в работу, она не обратила никакого внимания на то, что открылась дверь и в спальню вошел Стикс.
— Ну вот, Красавчик, — пробормотала она, аккуратно поливая цветок. — Нет-нет, Танцор, я о тебе не забыла. И не торопи меня, Лис. Подожди своей очереди.
— Черт возьми, чем ты тут занимаешься? — вопросил низкий мужской голос.
— Пытаюсь спасти бедные цветы, о которых вы не заботились. — Она укоризненно поцокала языком. — Посмотрите, как они поникли! Вам должно быть стыдно. Если вы берете себе в дом живое существо, то обязаны как следует заботиться о нем.
Наступило долгое молчание: похоже, Стикс пытался понять, не сбрендила ли она.
Что в данных обстоятельствах было бы довольно забавно.
— Ты говоришь с растениями? — спросил он наконец.
— Конечно. — Дарси обернулась и чуть не задохнулась, потрясенная зрелищем. Просто нечестно, что вампир оказался таким потрясающе красивым! Она поспешно отвернулась к цветам. Это все-таки лучше, чем пялиться на похитителя так, словно у нее в голове нет ни единой извилины. — Им бывает одиноко, точно так же, как людям. Правда, Рудольф?
— Рудольф?
Она пожала плечиком.
— Ну, я ведь не знала, какие имена им дали вы, а мне надо было как-то к ним обращаться. В это время года мне показалось уместным назвать их в честь оленей Санта-Клауса. Ну, вы ведь знаете: «Рождественской ночью…»?
Дарси вздрогнула от неожиданности: Стикс вдруг оказался стоящим рядом с ней. Она не слышала ни звука! Это он настолько бесшумно двигается или способен перемещаться с места на место, как по волшебству?
Явно не заметив, что перепугал ее до полусмерти, вампир посмотрел на нее с любопытством:
— Надо полагать, это какая-то традиция смертных?
У них, похоже, их бесконечное множество.
— А вампиры не празднуют Рождество?
— Когда ты вечен, то желание отметить уход года с помощью странных ритуалов кажется довольно излишним.
Ее тревога быстро таяла. Странно: когда он оказывался рядом, ей трудно было помнить о том, что он — опасное существо и держит ее в плену.
Может, потому что ее переполняет желание содрать с него этот облегающий свитер и скользнуть губами по гладкой бронзовой коже?
Да, наверное, дело именно в этом.
— Рождество — это не для того, чтобы отметить уход года! — возразила она.
— Разве?
— Тут дело в настроении. «Мир на Земле и в человеках благоволение». — Ее ресницы опустились, чтобы скрыть одиночество. Дарси не хотелось, чтобы кто-то ее жалел. — Это — праздник любви, доброты и… семьи.
Изящные смуглые пальцы потянулись и осторожно обхватили ее запястье. Его кожа была прохладной, но все равно по телу пронеслась волна жара.
— Если это такой особенный праздник, то почему он тебя печалит? — тихо проговорил Стикс.
Столь неуместная проницательность заставила ее окаменеть.
— А почему вы решили, что он меня печалит?
Он придвинулся ближе. Взгляд его темных глаз странно завораживал.
— Я ощущаю твою печаль. Она обнимает тебя, словно старый друг.
Дарси судорожно сглотнула. Она начала тонуть в этом притягательном взгляде.
— Как это — вы ее ощущаете? — севшим голосом спросила она.
— Я — старший вампир.
— И из-за этого вы можете спокойно читать чужие мысли?
— Нет, но я могу ощущать очень глубоко скрытые чувства, когда я к тебе прикасаюсь.
Дарси беспокойно дернулась. Ей не понравилось то, что он может ощущать ее настроение. Это совершенно ни к чему, когда частью этого настроения является очень явное желание прижаться к его сильной груди и покрыть поцелуями безупречные черты мужественного лица.
— О!
Второй рукой он ласково взял ее за подбородок.
— Скажи мне, почему ты грустишь, Дарси.
— Наверное, всем одиноким людям в это время года бывает немного грустно, — неохотно призналась она. — Это — семейный праздник. Время, когда люди бывают вместе.
Наступило молчание. Его взгляд опустился к их переплетенным пальцам.
— Ты сейчас не одна.
Эти странные слова застали ее врасплох.
— Оказаться в плену — это совсем не то же самое, что праздновать дома.
— Возможно. — Он снова поймал ее взгляд. — Но мы здесь вместе, и я хотел бы облегчить твое одиночество, если ты мне это позволишь.
Почему-то во рту у нее пересохло, а сердце чуть не выскочило из груди.
— О чем вы?
— Я ощущаю твою печаль, Дарси, но ощущаю и твою страсть.
— Не думаю…
— Она будит во мне желание, с которым, боюсь, мне не справиться, — прервал он ее слабый протест. — Желание, с которым мне не хочется бороться.
Он неспешно и осторожно поднес ее пальцы к своим губам.
Впав в странное оцепенение, она смотрела, как он нежно прикусывает подушечку ее большого пальца. Дарси сдавленно вскрикнула: все ее тело содрогнулось от этого прикосновения.
Силы небесные! Как приятно! Очень приятно.
