Из толпы выступила предводительница — женщина, именовавшая себя Галатея. В темноте ее глаза мерцали серебряным светом, отличавшим всех Обожателей — вампиров, которые присоединились к Подземелью ради привилегии развлекать Избранных и дарить им свою кровь. Отправляясь наверх, Обожатели прятали свои сверхъестественные черты и способности — точь-в-точь как хамелеоны, которые меняют окраску, маскируясь под окружающую среду.
Галатея почтительно склонила голову: бледное, как луна, лицо на мгновение скрылось за густой завесой темных косичек. На Обожательнице были облегающие кожаные брюки и высокие сапоги со шпорами; под индейским нагрудником из костяных бусин угадывалась маленькая грудь. Маскировку довершали синие полосы на скулах — боевая раскраска. Женщина коснулась пальцами лба, приветствуя Сорина.
— Защити свой дом, — приказал он.
Прекрасное существо улыбнулось с высокомерием тех, кто не прожил еще и века.
— Не волнуйтесь, Мастер. В «Баве» нас примут за своих, — заверила она. И, подмигнув, добавила: — Как всегда и везде.
Звякнув шпорами на прощание, Галатея направилась ко входу в заброшенную каменоломню. Вслед за ней потянулись остальные, и вскоре вся стая исчезла в вечном мраке подземного лабиринта.
Порученное Обожателям задание основывалось на результатах слежки — прошлой ночью Сорин убедил истинного Мастера в ее необходимости. В результате тревога Сорина только возросла: теперь, после первых донесений шпионов, вряд ли удастся заставить старого вампира изменить точку зрения.
А сведения были действительно ценными. Во-первых, шпионы подтвердили слухи о том, что Доун Мэдисон и ее приятели из детективного агентства ездили к Пеннибейкерам. Более того, на этом смертные не успокоились, а продолжали активно расследовать причины появления Робби в том злосчастном фильме. Во-вторых, как ни крути, но только благодаря слежке Сорин узнал о том, что сегодня они будут в «Баве». Так что придется и дальше соглашаться с планом Мастера — до тех пор, пока не найдутся весомые аргументы. Вот тогда можно будет и поспорить.
«Бавой» назывался бар, в котором собирались Обожатели и Слуги: готический андеграунд с его размытой границей между фантазией и реальностью служил отличным прикрытием. В «Баве», как и в большинстве лос-анджелесских «баров с привидениями», работал один из Слуг Подземелья, который исправно информировал Сорина обо всем, что там происходило.
Сегодня к нему присоединятся Обожатели. Притворившись смертными, они смешаются с толпой и будут следить за Доун Мэдисон и ее друзьями. Втянут ее в разговор и с помощью тех ограниченных способностей, которыми обладают, попробуют выведать, кто они, эти сыщики — просто охотники или (как опасался Сорин) исполнители, за которыми стоит некто куда более могущественный.
Необходимость использовать в качестве шпионов Обожателей — существ жизнерадостных, служивших Избранным по доброй воле — приводила Сорина в отчаяние, но поскольку они поклялись хранить тайны Подземелья, он согласился поручить им эту важную работу. Их любовь к Подземелью не уступала его собственной. Им можно довериться.
Как бы то ни было, главное — сохранить существование их мира в тайне от смертных. Риск не так уж велик, ведь от Обожателей всего-то и требуется — собрать информацию. Их задача — пассивная разведка. И не более того.
Раздраженно хмыкнув, Сорин пустился в обратный путь. Пора навестить Мастера — обсудить кое-какие дела, а заодно снова попытаться его переубедить.
В подземных переходах дул ветер. Путался в полах одежды, ласково обвевал лицо.
«Ночной ветер, — подумай Сорин. — Насквозь пропитанный запахом смертных».
Он задрожал от внезапно проснувшегося голода, но не свернул с дороги: в конце пути ждала пища — Слуга, который предоставит свою кровь добровольно и не потребует обмена.
Но сначала — к Мастеру. Сорин отмахнулся от посторонних мыслей и вновь сосредоточился на главном. Безопасность превыше всего. Только умение хранить свое существование в тайне позволит вампирам и дальше жить бок о бок со смертными. Поэтому сегодня наверх снова отправится патруль Стражей — выслеживать все ту же дичь.
Сорин отдал бы что угодно, лишь бы понять: стоит ли рискнуть безопасностью Подземелья ради того, чтобы задушить опасность в зародыше. Но ставки настолько велики, что основания для этого должны быть поистине железными. Пропажа Доун Мэдисон и ее друзей может встать слишком дорого. Их могут хватиться родные и близкие, начнется расследование, и, кто знает, вдруг доморощенным сыщикам удастся приподнять завесу таинственности, столь тщательно сотканную из мифов и легенд?
Как фонарь над крыльцом освещает дорогу домой, так и Наитие — спасательный трос, протянувшийся от создателя к сыну, — безошибочно привело его в потайную комнату в восточном туннеле. Сорин провел ногтями по каменной кладке. Плита отъехала в сторону, и он торопливо нырнул в проем.
От зрелища, открывшегося его глазам, Сорин похолодел.
В темноте светился красноватый контур Мастера. Но теперь его заполняла не черная пустота. Внутри древнего вампира метался вихрь красок — зеленой, фиолетовой, белой и множества промежуточных оттенков. Комнату наполнял тихий шепот, плач бесчисленных голосов. Звук шел из тела Мастера.
Он снова предавался своей тайной страсти.
Вслушиваясь в судорожное дыхание, Сорин ясно представил, как создатель корчится и бьется в судорогах. От острого наслаждения. От невыносимой, лютой муки.
Неужели его появление застало Мастера врасплох?
Охваченный ужасом, к которому примешивалось любопытство и — что это?… неужели зависть? — Сорин склонил голову, дожидаясь, пока Мастер закончит.
Но и опустив глаза, вампир продолжал зачарованно смотреть на распростертое тело создателя.
Краски, наполнявшие очертания древнего существа, рвались наружу со все возрастающей силой. Вампир пошевелился, застонал. Разноцветный водоворот ослепительно вспыхнул — и Мастер с криком ухватился за край стола.
Вместе с воплем ужаса вихрь красок вырвался из тела создателя, заметался под потолком и с оглушительным воем втянулся в сосуд, стоявший наготове на столе. Оттуда послышался короткий жалобный всхлип — такой звук издает оцепеневшая от ужаса жертва, вокруг которой кружит хищник.
Алый контур дрогнул, и, судорожно цепляясь за столешницу, властитель Подземелья начал оседать на пол. Дыхание с хрипом вырывалось из груди старого вампира. Сорин тревожился за создателя, но ничем не выдавал своих чувств: жалость только оскорбит Мастера. В такой ситуации Сорину оставалось одно — молчать и хранить присутствие духа.
Ни слова не говоря, он подошел к столу и закупорил фиал, содержимое которого отправится в коллекцию Мастера.
— Сорин… — прошептал старый вампир и рухнул на пол.
Сын не произнес ни слова: одно дело убирать за любимым наставником, которым он восхищался уже много веков, а вот потворствовать его зависимости… Нет уж, увольте.
