«Ну вот, — с тоской подумала она. — Один-ноль в его пользу. Да что там, ведь ясно, что игра проиграна. По всем счетам».
Голос был где-то рядом, и ей хотелось вцепиться в него, разорвать его на части — пусть почувствует, каково это, когда чужие руки проникают в самое нутро.
— Ты обманывал не только меня, — процедила она сквозь зубы, — ты лгал Фрэнку. Кико сказал, что…
— Я знаю, что он тебе сказал, — устало произнес Голос. — Жаль, что ты не дослушала его объяснений.
— Его объяснений? А ты? Способен ты сказать мне хоть слово правды?
«Чтоб тебя, Доун. Перестань лить слезы, ну же!»
И слезы высохли, хотя она была так взвинчена, что не могла толком дышать. От загнанных вглубь рыданий саднило в груди.
— Я никогда тебе не лгал, — сказал он. — Умолчал о каких-то вещах, но не лгал.
— Разницы никакой.
— Нет. — Длинная пауза протянулась между ними, как пропасть. — Разница есть. Я не хочу подставлять тебя под удар, но ставки слишком велики. Настолько велики, что оправдывают грех молчания. Исход игры определит судьбу этого мира надолго — гораздо дольше, чем твоя жизнь.
— Печешься о благе человечества? — горько съязвила она. — Да ты просто герой, Голос.
Имя прозвучало фальшивой нотой: будто старинные часы сбились с ритма и начали отбивать полночь под утро.
— У меня много имен, Доун, но так меня не называет никто. Прошу тебя, зови меня… Иона.
Прохладный ветерок из темной щели подул сильнее. Окутал ее, уговаривая согласиться с доводами Голоса.
— Покажись из своей норы! — потребовала она.
— Заманчивое предложение… но неразумное. Хочешь, я расскажу тебе о Фрэнке?
— А ты как думаешь?
Поток воздуха скользнул по ее лицу — сочувственное прикосновение невидимой руки. И как ей ни хотелось утешения, Доун отшатнулась.
— Ты явно унаследовала упорство и пылкость своего отца, — упрекнул ее Голос… Иона.
— Ага. И характер у меня такой же бешеный. — Она сердито сверкнула глазами. — Кто ты на самом деле?
В наступившей тишине Доун уловила за шкафом какое-то движение. Как будто кто-то — Иона? — устраивался поудобнее, приготовившись к долгой беседе. Или у нее опять разыгралось воображение? Ну и пусть. За последние дни оно уже не раз ее выручало.
— Кто я? — повторил он ее вопрос. — Однозначного ответа у меня нет. Но зато я точно знаю, кто твой отец — он хороший человек, и мне жаль, что он попал в беду.
«Ловко, — подумала она. — Еще один мастер обходить подводные камни».
— Его исчезновение в мои планы не входило, — добавил он. — Поверь мне. Но я действительно разыскал его и предложил ему работу несколько месяцев тому назад в расчете на то, что это убедит тебя вернуться в Лос-Анджелес. Он знал о видении Кико…
— О том, где я — «ключ»? — В последнее слово Доун вложила все ехидство, на какое была способна.
— Да, — ответил Голос, ничуть не смутившись. — Я высоко ценю провидческий дар Кико. Таких выдающихся способностей я не встречал со времен… — Он устало вздохнул. — Только идиот может не принимать во внимание его видения. Он назвал твое имя и сказал, что убедить тебя будет трудно. Я тут же начал поиски Фрэнка. Да, я пошел на хитрость, но твой отец принял мое предложение не задумываясь. Даже то, что он узнал в процессе обучения, нисколько его не смутило. Тогда мы решили, что он готов к своей главной задаче.
— Заманить меня к вам? Чтобы я спасла человечество, или что там привиделось Кико? Вы меня с кем-то путаете.
— Ошибаешься. Мы надеялись, что он сможет уговорить тебя примкнуть к нам, но Фрэнк не хотел втягивать тебя в мир паранормальных явлений.
— Ха! Я даже догадываюсь почему.
— Как я уже говорил, наше дело важнее личных интересов. Со временем Фрэнк изменил свое мнение: он занялся делом Робби всерьез и осознал важность нашей миссии. Да, мы должны «спасти человечество», за неимением более точного выражения.
— Мой отец, — сказала Доун, качая головой. — Миссионер. Придумай что-нибудь получше.
Ироничное молчание Голоса было красноречивее любых слов.
— Ну и как… Иона? Сумел Фрэнк узнать что-нибудь полезное? Или вас мало трогало, чем он занят, лишь бы заполучить свой ключик?
— Доун, Фрэнк оказался очень ценным сотрудником. Многие из его версий были пустышками, но ему удалось узнать… нечто важное. Однажды он позвонил мне откуда-то — видимо, из «Бавы» — и сказал, что понял: твое место здесь, с нами. Но договорить он не успел — связь прервалась. Такой вот последний разговор…
Мысль о том, что отец передумал, не укладывалась у нее в голове. Фрэнк никогда не менял своих убеждений. Он был так же упрям, как она сама.
— Он действительно так сказал? Или ты опять водишь меня за нос?
— Нет. — Ветерок вдруг изменил направление, хотя голос по-прежнему шел из-за книжного шкафа. — Если бы мы не вызвали тебя в Лос-Анджелес после исчезновения Фрэнка, он позвонил бы тебе сам. Он изменил свое мнение, я в этом уверен. Его исчезновения никто не ожидал и тем более не планировал.
— Я все равно не верю, что он согласился меня завербовать.
Молчание.
— Однажды я спросил у него, что он изменил бы в этом мире — ради тебя и твоей безопасности. Знаешь, что он мне ответил?
Еще бы ей не знать! Ведь в первый вечер Иона задал ей тот же вопрос. «Ради этого я готова на все, — ответила она. — Все, что угодно». Но тогда Доун еще не знала, как далеко заведет ее это обещание.
— Фрэнку понадобилось время, чтобы осознать, что стоит за этим «все, что угодно». Полагаю, то же самое происходит сейчас и с тобой.
Привычка никому не доверять была слишком сильна. К тому же совет Мэтта Лонигана не шел у Доун из головы. «Потребуй объяснений».
Каких объяснений? Знал ли частный детектив о том, что Лимпет нанял Фрэнка лишь для того, чтобы убедить ее вернуться в Лос-Анджелес?
— Знает ли Мэтт Лониган об этой истории?
Воздух чуть всколыхнулся.
— Я не могу с уверенностью судить о том, что Лонигану известно, а что нет.
Доун поежилась. А вдруг Лониган имел в виду какие-то другие секреты, о которых Иона предпочитает не распространяться? Что еще скрывает от нее Голос?
В голове мелькнула ужасная мысль: «Что привело Лонигана к дому убитой Клары?» Доун с трудом поднялась, собралась с духом и задала наконец вопрос, который мучил ее больше всего:
— Фрэнк причастен к убийству Клары?
— Не думаю.
Доун облегченно вздохнула. Ответ Голоса — простой и ясный — успокоил ее, но в то же время насторожил. Сначала ей приходится вытягивать из босса правду чуть ли не клещами, и вдруг… Насколько он откровенен?
