Так что, как правило, стоит нам разобраться с разговором на тему: «Что это значит — быть мужчиной?» — у моих пациентов, получивших безопасную территорию для раскрытия своих чувств, отворяются шлюзы. Несмотря на то что некоторые из них заставляют меня как следует повозиться, в конце концов они действительно этого хотят. Им просто нужно разрешение .
И ничто не вызывает у меня такую гордость, как крутой, точно вареные яйца, парень из Квинса, говорящий мне, что он «чувствует себя в большем согласии с собой» или что сегодня ему «немного грустно». Я отвечаю: «Это замечательно. Поздравляю! Вы — человек . Вы способны чувствовать, любить — и говорить об этом. И не нужно этого пугаться».
* * *
Одним из самых незабываемых моих пациентов был Марк. Выходец со Среднего Запада, приветливый, с искренним добродушным шармом, он сразу же вызывал симпатию. Может быть, дело было в его неотразимо приятной и привлекательной улыбке, которая с готовностью появлялась на лице и подчеркивала россыпь веснушек на носу и щеках, придавая ему мальчишеский вид, хотя ему было уже хорошо за тридцать.
Он был холостяк, работал в творческом отделе рекламной фирмы. Когда Марк пришел на наш первый сеанс, он начал с неловкой поверхностной светской беседы о превратностях жизни Нью-Йорка и новом популярно-фантастическом романе, который держал в руке. Я отметила, что он оттягивает начало терапии своей нервной болтовней.
Когда я наконец начала расспрашивать Марка о причине, которая его ко мне привела (это оказалась эректильная дисфункция), он перебил меня и нехотя выдавил, что есть кое-что еще.
— Просто дело в том… в том, что я стремлюсь к отношениям, но когда я говорю женщине, каков я на самом деле , у меня не остается ни единого шанса.
Я выжидала, не прерывая его. Похоже было, что Марк отчаянно хочет открыть правду, кроме того, он казался ужасно напуганным. Я не могла представить себе, что он такое скрывает.
— Все нормально, — наконец проговорила я. — Вы здесь в безопасности.
Марк выпалил все единым духом:
— Я — садист . Мне нужно бить женщину, чтобы возбудиться.
Из-за явной несочетаемости его сексуальных желаний и дружелюбной манеры поведения эти слова трудно было осмыслить. Я сидела, разглядывая этого мужчину, похожего на Питера Пэна и нервно теребящего свой портфель.
На нем была футболка с рисунком и кроссовки «конверс» — наряд, который говорит: «Я не корпоративная крыса, мне не нужно ходить в офис, поэтому мне нет никакого смысла казаться взрослым». В общем, совсем не тот тип, который так и излучает властность, необходимую, чтобы питать садистские фантазии.
— Я член городского садомазохистского сообщества, — пояснил Марк. Сказал, что дома у него изысканная коллекция паддлов
[20]
и кнутов и что он регулярно посещает оборудованное «только для своих» подземелье, расположенное всего в нескольких кварталах от туристических достопримечательностей Таймс-сквер.
— Там я знакомлюсь с женщинами. Мы никогда не контактируем на личном уровне. Я не знаю, где они живут или чем зарабатывают на жизнь. Обычно я даже не знаю их настоящих имен. Единственная информация, которую я получаю, — это их сексуальные границы и предпочтения, а также «пароль безопасности», которым они дадут мне знать, если захотят, чтобы я остановился. Но за пределами этого заведения я стеснителен и не могу нормально обращаться с женщинами, — прибавил он униженно.
* * *
Хочу сделать небольшое отступление, чтобы поделиться своими общими мыслями по поводу членов садомазохистского сообщества. Все они — взрослые люди, которые контролируют свое сексуальное поведение, определяют границы и хорошо проводят время, играя с подчинением и таблетками, которые снимают боль. Это совсем не то же самое, что упомянутые в предыдущих главах мужчины, желающие доминировать над женщиной, которую считают низшим существом, желающие, чтобы у женщины не было никакого контроля или выбора.
Я всегда подхожу к сексуальным предпочтениям клиента скорее с любопытством, чем с безусловным принятием, которое, как я считаю, закрывает дверь к исследованию и росту. Меня заинтриговал этот двуликий человек, который с легкостью мог бы оказаться моим соседом, ничем не примечательным коллегой или парнем, второе свидание с которым можно пропустить, потому что он «слишком уж мил».
Чтобы по-настоящему разобраться, что движет этим мужчиной, мне нужно было понять, что именно его возбуждает. Сексуальные фантазии Марка дали бы мне намеки на его психологические потребности и неразрешенные эмоциональные конфликты. Я видела, что ему некомфортно и сложно со мной, поэтому заняла неосуждающую, терапевтическую позицию. Я попросила его подробно рассказать о том, что происходит в клубе и испытывает ли он там тревожность.
— На самом деле нет, — сказал Марк. — Совсем наоборот. Это структурированные сценарии. Я могу спрятаться и раствориться в ролевой игре. Я могу стать кем-то другим.
— Какого рода ролевая игра вам нравится?
— Мне нравится, когда женщина сидит в коленопреклоненной позе, связанная по рукам и ногам. Я медленно хожу вокруг нее, рассматривая ее тело. Произвольно хлещу ее кнутом поперек спины, по ягодицам или грудям. Мне нравится смотреть, как краснеет ее кожа, как по ней бегут мурашки, как глаза наливаются слезами.
Спина Марка ощутимо выпрямилась.
— Мне нравится выражение страха на ее лице, когда она умоляет меня больше не бить ее. Она обещает, что будет угождать мне, если я просто отпущу ее. Она говорит, что сделает все, что я захочу. Я игнорирую ее и делаю паузы перед каждым взмахом, чтобы ее страх нарастал в предвкушении следующего удара. Мне очень нравится, когда она умоляет меня остановиться… Но, конечно, это просто игра, и на самом деле она ее хочет.
— Вам нравится возбуждать страх.
— Да.
— И тогда боится она, а не вы.
— Да.
— Что вам нравится, когда вы видите, что ей больно?
— Это принуждает ее к покорности.
— Что вы в связи с этим чувствуете?
— Уверенность. Я — главный, я все контролирую, власть принадлежит мне.
Очень интересная реверсия , подумала я. Если Марк проецирует на женщин свой страх, не пытается ли его психика каким-то образом преодолеть этот страх, доминируя над ними?
— И потом вы занимаетесь сексом?
— Редко, — промямлил Марк. — Я знаю, знаю! Это странно, но, несмотря на то что во время игры он становится твердым, я всегда теряю эрекцию.
Тот факт, что он теряет эрекцию, — интересный момент, но я предпочитаю временно воздержаться от его исследования.
— Так, ладно, похоже, мы получили некоторую информацию о том, как вам хотелось бы чувствовать себя рядом с женщинами. Давайте посмотрим, сможете ли вы связать это с какими-нибудь из своих отношений…
