— К сожалению.
И все же неясно… Во-первых, когда ей успели незаметно подсыпать лекарство? Во-вторых, время действия препарата еще не истекло бы, и простым похмельем она бы не отделалась. Скорее всего.
— Прости, — пробормотала Жаки, — это я виновата.
— В чем? Ты, что ли, меня отравила?
Увидев выражение ужаса на лице старлетки, Доун устало отмахнулась. Затевать беседу на очередную «интересную тему» не было ни сил, ни желания.
— Знаешь… — Доун направилась к дверям. — Мне пора домой.
Потому что пока она лежала без сознания, могло произойти все, что угодно. Только этого не хватало!
— Давай созвонимся? — Жаки села на край кровати, спустив на пол длинные ноги. — Ты нормально выспишься, мы куда-нибудь сходим… Туда, где нет таких… ублюдочных выродков. — Она запнулась, произнося чуждые ей грубые слова, и как будто обрадовалась, что все-таки сказала их.
— Жаки, ты и выражение «ублюдочные выродки» несовместимы. Говори «придурки» или «уроды», ладно?
Актриса хихикнула.
— Ладно.
Обе смущенно переглянулись. Черт, поразительная штука жизнь! Всего пару месяцев назад Доун тошнило от женского общества, а теперь у нее появились сразу две приятельницы — и она улыбается обеим, как родным.
Девушка махнула рукой на прощание, снова поблагодарила Жаки за заботу и ушла.
Доун хотелось бежать со всех ног, но ее по-прежнему шатало. Она так спешила покинуть этот дом, что никак не могла снять с вешалки пиджак. Доун спустилась по ступенькам, одновременно натягивая пиджак, и содержимое карманов высыпалось на дорожку. Супер! И это ловкая, грациозная каскадерша!
Доун подобрала то, что уместилось в руку, и, петляя и спотыкаясь, кое-как добрела до машины.
Она плюхнулась на водительское сиденье. Что же за загадочный сон-обморок с ней приключился? Мозг лихорадочно заработал. Тревога нарастала.
Доун достала из кармана мобильник: первым делом надо связаться с командой.
Теоретически, в своей любимой развалюшке она в безопасности. Брейзи оборудовала автомобильчик по последнему слову техники, обеспечив владелице полную защиту — даже установила ультрафиолетовые лампы, как вокруг домов Голоса и Кико.
На звонок ответил сам Голос. Доун изрядно удивилась: она ожидала услышать Брейзи. Наверное, коллега спала, поэтому компьютер переключил звонок на телефон босса.
— Почему ты так странно разговариваешь?… Что с тобой? — спросил он вместо приветствия.
От звука его голоса тело, как обычно, охватил и дрожь и возбуждение. Неподдельное беспокойство Лимпета тронуло Доун. Еще как тронуло… В том месте, куда непросто добраться.
— Все хорошо, — ответила она, не зная, как реагировать на нежность босса. — По крайней мере мне так кажется.
Доун рассказала обо всем: о вечеринке, о звездах, о странном забытьи, о том, как проснулась на полу в гостиной Жаклин Эшли…
— Жаки решила, что я отключилась от усталости, — добавила она, — и вела себя так, будто действительно больше ничего не знает.
— А ты ей не веришь? — холодно и сдержанно спросил босс. От его тона Доун стало не по себе: видимо, не стоит с Голосом особенно расслабляться — ведь он уже один раз обманул ее, заманив в Лос-Анджелес, когда исчез Фрэнк. Все из-за этого идиотского пророчества, согласно которому с ее помощью команда победит вампиров!
— Я не знаю, верить ей или нет, — ответила она. Шея побаливала, и Доун задумчиво потерла зудящее место. Снова возникло тревожное ощущение, что она утратила часть себя.
Голос глубоко вздохнул.
— Ну что еще? — спросила девушка.
Молчание. Долгое, долгое, долгое молчание.
— Доун, — по-прежнему спокойно заговорил босс, хотя в голосе появились колючие нотки, — возвращайся в офис. Прямо сейчас.
— Я безумно устала. Может, я вздремну, а потом…
— Пожалуйста.
Он произнес это с таким чувством, что она замерла, держась за шею. Ее опять накрыла волна желания.
— Обещаешь?
— Хорошо.
— Полагаю, «хорошо» означает «немедленно еду». — Тон босса стал деловым. — Скажи, в Жаки что-то изменилось вчера вечером?
— По-моему, такая же соседская девчонка-хохотушка. Выглядела она, правда, бледновато. Вроде из-за диеты.
— Ну, старлетки всегда борются с лишним весом.
Доун решила взять быка за рога и не поддаваться убеждениям Голоса в беспочвенности ее вполне здравых подозрений.
— Это моя мать?
В ответ — тишина.
— Какого дьявола ты позволил мне с ней встречаться! По-моему, все один к одному! И картинка, которая складывается из этой мозаики, мне не нравится, Иона.
Вновь тишина.
Наконец Голос заговорил очень сдержанным тоном:
— Ты только что ответила на свой вопрос. К чему мне подвергать тебя опасности?
— Погоди… Ты подверг меня опасности уже лишь тем, что заманил сюда, в Лос-Анджелес! В первую же ночь, если помнишь, я испытала все радости новой жизни, шарахаясь от вампира, который плевался кипящей слюной.
— Если помнишь, я не был в восторге от этой затеи.
— И все равно отпустил! Ты позволил Кико уговорить себя! Вот мне и стало интересно, не отправил ли ты меня снова в самое пекло. Ну?
Голос молчал. Доун заранее знала ответ.
— На что ты готова пойти, чтобы вернуть отца?
Вернуть Фрэнка. Когда все только начиналось, она простодушно твердила Голосу, что костьми ляжет, но разыщет Фрэнка Мэдисона. Тогда Доун не знала, куда ее втянули. Она представления не имела, что придется рисковать жизнью каждую секунду!
Не дождавшись ответа, Иона пустил в ход тяжелую артиллерию — обольщение.
— Доун…
Как обычно, накатил экстаз, пробудились самые низменные страсти, против которых невозможно устоять. Неудержимое желание затуманило разум.
— Прекрати! — потребовала Доун. — Просто ответь: это Эва?
— Доун…
Ее захлестнула волна нежности. Невидимые пальцы ласкали внутреннюю поверхность бедер, хотелось развести ноги, шире и шире… Доун больше не могла противиться; она слабела, сползая все ниже по сиденью, разгоряченная и изнемогающая.
Из последних сил она выставила ментальный блок — только бы остановить, заставить ответить, только бы…
А, черт!
А-а-а-а-а!!!..
Воздух взорвался, взметнув брызги стекла. Она посмотрела вправо — зеркало бокового вида разлетелось на тысячи осколков. Несомненно, ее рук дело. Это вышло случайно — Робби она тоже неожиданно для себя швырнула через всю комнату.
