Отец кивнул с непроницаемым лицом.
— Неужели тебе все равно?!
В этом был весь Фрэнк: простой человек, добрый приятель всем и каждому — одним словом, последний болван. Такого любой обведет вокруг пальца.
— Я знаю, что поставлено на карту, — прошептал он. — А ты?
— Разумеется, знаю, и побольше твоего.
— Эва хочет нас обратить, поэтому она открылась тебе, Доуни. Назад пути нет. Потому нас и посадили под замок. Мы ей полностью принадлежим.
Принадлежим? Черта с два! Эва бросила их невесть когда! Запоздалые рекламации на товар не принимаются.
Фрэнк продолжил:
— Я сразу понял, что к чему, едва очнулся, и приготовился облегчить себе жизнь. Она не пробовала меня завоевать, не тратила столько времени, как с тобой, но…
— Потому что была уверена в своей власти! Она знала, что ты такой же простофиля, Фрэнк.
— У нас все-таки была семья! Муж и жена…
Он страдальчески опустил голову и отвернулся. Доун вспомнила, как долго она мечтала об этом моменте, как хотела найти отца. Надо бы подойти к нему, поддержать, поступить как любящая дочь… Но Фрэнк, как обычно, сделал скверный выбор, и Доун снова разочаровалась в отце… А ведь его ждет самая чудесная женщина в мире — Брейзи!
На шее отца виднелось красное пятно. Шея Доун тоже горела, и девушка постоянно ее терла, сама не понимая почему.
У Доун возникло подозрение насчет Фрэнка. «Нет! Он не позволил Эве…»
— Так вот, — раздался голос отца, — я неплохо устроился: оберегал свое сознание, а в остальном не сопротивлялся. Доуни, Эва же вышла за меня замуж, хотя это и поставило под угрозу ее дальнейшую карьеру! Чем меньше я артачился, тем длиннее становилась цепь. Теперь вот даже телевизор появился. Эва говорит, что снова хочет жить с нами, одной семьей, и очень по тебе скучает.
Доун проигнорировала последние слова; она лишь радовалась, что Фрэнк выставил ментальный блок против Эвы.
— А выбраться отсюда не пробовал?
— Больше всего на свете хотел сбежать! К тебе и… — Глаза Фрэнка затуманились. Он перевел взгляд на камеры и снова помрачнел. — …к остальным. Кроме того, часть моей души рвалась на волю, чтобы предупредить тебя, но… возможности не было.
— Что?! Значит, другая часть лелеяла хлипкую мечту о воссоединении семьи?
Фрэнк посмотрел на дочь, словно говоря: «А ты? Неужели ты об этом не мечтаешь?»
Доун промолчала, поэтому отец продолжил:
— Пока Эва работала, я весь день спал. После заката она меня будила. Каждую ночь я на нее срывался, вопил от злости. Каждую ночь!
Еще кое-что прояснилось. Лучше всего Кико считывал футболки Фрэнка после захода солнца. Наверное, из-за вспышек эмоций отца.
— Знаешь, не тебе одной хочется меня придушить. Я б сам с собой разделался! — усмехнулся Фрэнк.
— Ты представления не имеешь о том, что мне хочется!
— Ты тоже. Тоже не имеешь представления. — Он встал, и цепь загремела. — Самое ужасное, что я боялся за всех… моих друзей… боялся, что они пострадают, потому что здесь наверняка замешана не только Эва. Я чувствую, она замышляет что-то еще, но что именно, не знаю. Однако, похоже, решения принимает не она.
Вот настоящий Фрэнк! Фрэнк — частный детектив. Он стал таким, когда их пути разошлись. Несмотря на все, дочь ощутила прилив гордости за отца.
— Тебе о Подземелье известно? — Доун вызывающе посмотрела в сторону камер. — Мы со старушкой немного поболтали на эту тему.
— Ее можно спасти?
Она не ослышалась?
— Ну? Можно? — повторил отец.
Уму непостижимо! Он собирается спасать женщину, которая хладнокровно спланировала свое убийство и бросила безутешную семью на произвол судьбы. Вот юморист!
— Ага! А как же! Можно, конечно, — хмыкнула дочь. — Отрублю ей голову — и спасение гарантировано.
Фрэнк побледнел. По его изучающему взгляду она поняла, что отец не узнает свою маленькую Доуни. Эх, не надо было этого говорить… Девушка собрала волю в кулак: на самом деле Эва — не мать и не очаровательная Жаки… Она совсем из другой компании. Эва такая же, как Робби Пеннибейкер, маленький ублюдок, который залез в сознание Доун и попытался убить.
— А что это за Подземелье?… — начал Фрэнк, краснея.
— Пусть дражайшая супруга сама тебе расскажет! — Доун обиделась за Брейзи, расстроилась из-за вопиющей несправедливости, которой та не заслуживала. — Я хочу поговорить о тебе.
— Например? — покорно спросил Фрэнк. Первый раунд он проиграл, снова превратившись в никчемного доходягу, которым отец был до встречи с Брейзи.
— Для начала… как ты ввязался в это дело?
Он смущенно замялся. У Доун заныла рука — давала о себе знать старая рана. Замечательно! Девушка и без того ужасно устала, слишком многое на нее обрушилось в один день.
— Думай, о чем говоришь. Она нас слышит, — прошептал Фрэнк. — У Эвы очень тонкий слух.
Да, незадача… Как же им поговорить начистоту? Когда же сложатся благоприятные обстоятельства?
— Ладно, расскажу что смогу, — задумчиво произнес Фрэнк. Он искренне хотел помочь дочери.
— Расскажи то, что я должна знать по мнению босса.
Отец, видимо, понял, что она имела в виду: не упоминать о мистике, а рассказать обычную историю об обычной работе в обычном детективном агентстве, которое случайно пригласили расследовать случай с Робби Пеннибейкером, — только и всего. Эва не поймет их тайный язык.
— Как я туда попал? — Фрэнк уставился в стену. — Ну да, все закрутилось после того, как местный журнальчик опубликовал статью об Эве в рубрике «Воспоминания о…» Обычное дело: старые семейные фотографии и краткий очерк о нас — кем мы стали, чем сейчас занимаемся.
Наверное, написали о том, как Фрэнк зависает в баре «Кошачья лапа» и горланит с друзьями песни о славном прошлом. Доун однажды звонил какой-то журналист, но она всегда отказывалась от интервью, не желая, чтобы ее успехам способствовало громкое имя матери.
Интересно-интересно… Ведь и телепата Голос нашел через газету. Там опубликовати статью о том, как благодаря сверхъестественным способностям молодого человека полиция задержала серийного маньяка. Вероятно, Лимпет вышел на отца тоже через информацию в прессе… Зачем ему понадобился Фрэнк? Ах да, у Фрэнка ведь была дочь, «ключ к Пророчеству», и ради нее Иона сначала нанял Мэдисона-старшего, а потом втянул и саму Доун…
— Я искал любую работу, — продолжал отец, — хотя… в общем, такому не обучался. Иона позвонил мне, и я согласился, вопросов не задавал. Еще бы, случай великолепный подвернулся: подарок, а не работа, да и платят отлично. Вот и радовался, пока не понял, что у Ионы… есть… ну, определенные мотивы… Потому он и взял меня.
