— Лучше б направил энергию на что-нибудь полезное. Оружие смастери, например… — Доун бродила по комнате, выискивая, чем бы оглушить Джулию. — Или попробуй вырвать цепь.
— Зачем же мне бежать, когда мыс тобой только встретились?
Ха-ха. Мило!
— Ну, хотя бы потому, что дорогая женушка посадила тебя на цепь. Представляешь, некоторые считают, что такое обращение не сулит ничего хорошего.
— Это… как бы точнее выразиться? Формальность. Скорее всего Джулия виновата, а не Эва. В Подземелье ко мне относятся с подозрением, потому что я работаю в агентстве «Лимпет и партнеры». Иону вампиры недолюбливают. Эва постоянно им интересуется.
Да, мать пыталась добраться до сведений о Голосе, когда проникла в разум Доун.
— Она тебя вежливо расспрашивает или роется в сознании?
Фрэнк покраснел, но продолжал сосредоточенно разбирать приемник, не глядя на дочь.
— Одно время она старалась забраться мне в голову, но я устоял перед ее атаками.
Молодец! Лимпетовская выучка.
Доун задумалась… Что, если она унаследовала способность Фрэнка держать защиту? Может быть, у нее врожденный талант?
— Знаешь, — сказала она, исследуя плинтуса, — вообще-то я рада, что ты еще на нашей стороне. А то я начала сомневаться.
Отец оторвался от приемника и удивленно на нее взглянул.
Гремя цепями, Доун потерла шею и указала на шею отцу. Когда Доун впустила мать в верхние слои сознания, Эва продемонстрировала, что, кроме всего прочего, умеет также исцелять любые раны, включая укусы, поэтому у Фрэнка могло и не остаться следов.
Интересно, насколько могущественным вампиром станет отец? Наверняка слабее Эвы, но сильнее Обожателей…
Недоумевая, Фрэнк прижал пальцы к вене на горле так крепко, словно запечатывал любовное послание.
Это многое объясняет. Поэтому, наверное, отец и предал коллег из агентства «Лимпет и партнеры». И Кико. И Брейзи.
Доун фыркнула и насмешливо спросила:
— Как думаешь, Брейзи тебя поймет и простит? Так же, как ты оправдываешь любимую женушку? Ну, как узнает, что ты стал Эвиным вампиренышем и…
Отец вернулся к работе, всем видом выражая неподдельное возмущение: неужели дочь хоть на секунду поверила, что он так легко уступит и запросто откажется от Брейзи?
Доун гнула свою линию.
— Ты обменялся с ней кровью? Эва у тебя теперь вместо выпивки?
Внезапно Фрэнк грохнул приемник об пол, и махина с треском разлетелась на множество кусочков.
Отец с дочерью застыли, буравя друг друга глазами. Им столько хотелось сказать, но… пришлось бы перейти определенную границу. Доун не хотела лезть в личную жизнь родителей — это детей не касается, — однако все зашло слишком далеко.
Разве Фрэнк не понимал, что делает?
Или понимал? Может быть, за последние годы Доун слишком от него отдалилась, а отец действительно изменился, стал здравомыслящим человеком и хорошим специалистом, точь-в-точь как рассказывала Брейзи.
Черт, что же он за человек?
Что за люди они оба?
Патовая ситуация неожиданно разрешилась. Щелкнул замок, распахнулась дверь, и вошла Джулия с оружием в руках, целясь в свою излюбленную мишень — Доун. Следом вплыла Эва, румяная, в восхитительном струящемся платье. Она славилась изысканным вкусом, тем и пленила сердце Фрэнка — полный обожания взгляд не вызывал сомнения в его чувствах.
Впрочем, настроение актрисы, видимо, было менее восхитительным, чем ее платье. Она нервничала куда больше, чем обычно.
— В новостях показывают что-то важ… — Она запнулась, глядя на мужа и дочь. — Джулия, оставь нас.
Служанка вышла, но Доун не сомневалась, что Джулия будет следить за развитием событий, опасаясь за хозяйку. Будто угадав ее мысли, Эва сказала:
— Камеры отключены. Сейчас личное время, семейное. — Она поправила прядь волос. — На самом деле, не хочется вам показывать, но… — Она разволновалась. — Это касается вас обоих.
Эва со вздохом взяла со столика пульт и включила телевизор. Экран несколько раз моргнул, потом появилась четкая картинка: криво снятая комната. Кто-то за кадром возился с камерой и неумело пытался выровнять изображение.
Твидовая обивка и дешевые деревянные панели наводили на мысль, что съемка ведется в старом кемпере — жилом автофургоне.
Ну вот, почти идеальный кадр, — прозвучал из телевизора незнакомый женский голос.
Пока загадочный кинооператор наводил фокус, Эва торопливо пробормотала:
— Идет прямая трансляция. Снимает «убийца-вампир», последователь Ли Томлинсона. Так объявили в новостях.
Взволнованная Доун подошла поближе к экрану.
— Убийца — женщина?! — Она повернулась к Эве. — Ты знала, что мы расследуем это дело?
Наверное, поэтому мать и решила им показать трансляцию.
— Я же вампир, как ты любишь напоминать. Меня интересуют такие происшествия. — Эва отвела взгляд. — Я не сведуща в технических вопросах, но каким-то образом преступница умудрилась выйти в прямой эфир. Перед показом она заявила, что хочет совершить заключительное преступление на глазах всего мира: она «убьет свою жертву в полночь — час, когда силы тьмы вступают в свои права».
Часы на телевизоре показывали 11:36. Доун нестерпимо хотелось что-нибудь разбить. Она ввязалась в расследование лишь для того, чтобы найти Фрэнка, а сейчас чувствовала, что могла бы спасти очередную жертву маньячки.
Тут у нее возникло ощущение дежа-вю. Минуточку! Тэмсин Грин тоже устроила самоубийство в интернете в прямом эфире. Не она ли вдохновила «убийцу-вампира»? Публичная смерть — зрелищный вид спорта…
О господи! Убийца намеревалась сделать заявление для прессы! Последнее представление — и слава обеспечена. Ее не волновала полиция, для нее не существовало наказания… Все ее преступления были продиктованы жаждой славы.
Не на это ли намекал Мэтт Лониган?
Фрэнк нервно расхаживал из угла в угол, звеня цепями.
— Я не желаю смотреть! Кошмар какой-то! Террористы тоже рассылают записи казней!
Эва охнула и прикрыла рот ладонью.
Изображение на экране выровнялось.
— Вот так, — заговорила убийца, направив объектив на жертву.
Картинка была ясной и четкой, но Доун потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить увиденное. Едва она поняла, земля ушла из-под ног. Девушка ухватилась за Фрэнка, чтобы не упасть.
Он тоже вцепился в дочь.
Перед ними сидела связанная Брейзи с заклеенным ртом. Волосы ее растрепались, и черные пряди, прилипшие к щеке, выглядели как глубокие порезы. На лбу выступила испарина, но глаза смотрели твердо и спокойно.
