Версия вторая – российская. События зимы-весны 2002 го да погрузили наше внешнеполитическое ведомство в состояние глубокого шока. То и дело из Москвы раздавались уверения в том, что скандал имеет сугубо внутриполитическую подоплеку, и просьбы в адрес Японии сохранить и продолжить «поступательное развитие» двусторонних отношений вне зависимости от исхода «дела Судзуки». Многие высокопоставленные дипломаты, в том числе бывший посол РФ в Японии А. Панов, с тревогой говорили о том, что скандал поставил на грань срыва все достигнутые договоренности и добрососедские отношения между нашими странами в принципе. В ответ японская желтая пресса назвала Судзуки и Сато «русскими шпионами». Вот тогда-то, муссируя слухи о «русских тайнах» Мунэо Судзуки, журналисты из Токио и Саппоро и начали звонить в Москву, пытаясь найти всех, кто когда-либо встречался с Судзуки, и требовали подтвердить, что некогда грозный Мунэо пытался использовать связи в России для популяризации своего имени, поступившись национальной идеей.
Рядовые японцы явно не понимали и не понимают сейчас, что именно Судзуки, Сато и их группа были немногими людьми в Японии, хотя бы отдаленно представлявшими себе психологию русских, реальное состояние дел в России и делавшими все для возвращения Японии спорных территорий. Поняв, что вернуть сразу все острова невозможно, команда Судзуки упорно добивалась от России промежуточных решений, направленных в итоге на одно и то же – передачу островов. Для давления на верхушку российской власти было решено не действовать «в лоб», а искать обходные маршруты, предпринимать многоходовые комбинации. В период наивысшего накала переговоров Масару Сато летал в Москву каждые две недели. По признанию одного из российских журналистов, близких к нашему МИДу, «Сато так задолбал наших дипломатов своими инициативами, что когда его посадили, наши наконец-то вздохнули свободно».
Резкое ужесточение позиции Японии по Южным Курилам, наступившее еще в ходе скандала Судзуки, повлекло точно такое же ужесточение позиции России. В результате обе стороны поняли, что процесс зашел в тупик, и… забыли на время о проблеме. Как только стало понятно, что прямо сейчас ответа на все вопросы не найти, и Россия, и Япония занялись другими – более насущными и не терпящими отлагательств – делами.
Версия третья – японская. То, что скандал Судзуки – проблема внутренней политики Японии, многим стало ясно еще в разгар событий. Один из самых популярных премьеров Японии за всю ее послевоенную историю, Дзюнъитиро Коидзуми, приобрел к 2002 году сразу двух серьезных соперников. Первым из них был Судзуки, оказавшийся к тому же, в отличие от «западника» Коидзуми, ориентированным на развитие отношений с Россией. Политику Судзуки многие в самой мощной японской партии – ЛДП – не понимали и не разделяли. К тому же ставка некоторых внутрипартийных группировок на Коидзуми была слишком высока – впервые за долгие годы удалось найти премьера, обладавшего такой высокой популярностью, несмотря на то что обещанные реформы то и дело топтались на месте. Лучшим вариантом для оправдания провала перестройки было нахождение «козла отпущения» в рядах собственных чиновников. Судзуки был назначен жертвой – своеобразным японским Лигачевым.
Одновременно на политическом небосклоне засверкала еще одна яркая звезда, грозившая полностью затмить и Коидзуми, и Судзуки, – Макико Танака. Дочь скандально известного, до самой смерти подозреваемого в коррупции экс-премьера Какуэя Танаки сорвала банк, превратившись в кумира японских домохозяек – наиболее активной части местного электората. Многие политики не сомневались (да и сейчас не сомневаются), что, существуй в Японии прямые выборы главы правительства, – быть тогда Макико Танаке во главе государства.
Суть японской версии состоит в том, что группировка Коидзуми уничтожила обоих противников одним ударом. Судзуки был спровоцирован Танакой, она ушла в отставку, ее место заняла Ёрико Кавагути, а Судзуки, только что обидевший кумира женской половины Японии, фактически был обвинен в предательстве национальных интересов. Интересная деталь: во время скандала из японского МИДа внезапно начали пропадать многочисленные секретные документы, которые потом налаженным потоком поступали в руки японских журналистов и комментировались политиками. В одном из таких документов цитировались слова Судзуки о том, что возвращение Южных Курил – «дело не выгоды, а национального престижа». Глава правительства назвал это высказывание «возмутительным», опровергнув тем самым доводы своих предшественников, упиравших на то, что «крабы нам, дескать, не нужны, а честь не замайте». Но и этого никто не заметил, и упавший было рейтинг премьера снова пополз в гору.
Все в прошлом. Все в будущем?
В июне 2002 года по Японии прокатилась и угасла последняя волна арестов и обвинений по «делу Судзуки». А в конце июля – начале августа в токийскую речку Тамагава заплыл тюлень. По имени реки зверя назвали Тама-тяном. Кондитеры начали выпекать булочки с его изображением, взрослые и дети выстраивались в очереди перед мостами через Тамагаву, чтобы увидеть умилительное зрелище. Телевидение, журналы и газеты бросили все свои кадры на освещение столь поразительного события. К сентябрю никто в Японии уже не вспоминал о самом громком скандале последних лет – скандале Мунэо Судзуки. Послушное и полностью подвластное чарам массмедиа японское общество забыло о новостях, заставлявших просиживать часами у экранов телевизоров и раскупать журналы на станциях. Тама-тян съел и Судзуки, и Сато, и еще три десятка японцев, рискнувших стать выступающими на поверхности гвоздями. В соответствии с японской поговоркой их забили, и, оказалось, выиграли от этого все. Лишь осенью 2003 года промелькнуло сообщение о том, что Мунэо Судзуки освобожден из-под ареста, а романтик и искатель приключений Масару Сато отказался выйти на свободу до тех пор, пока не будет полностью реабилитирован. В 2009 году с избранием премьер-министром настолько странного Юкио Хатоямы, что сами японцы прозвали его инопланетянином, Судзуки попытался вернуться в большую политику, но безуспешно: в декабре 2010-го он снова отправился в тюрьму по старому обвинению в коррупции. Японцам это уже неинтересно – другие персонажи заходят теперь в устья токийских рек. Один японский профессор, знавший и Сато, и Судзуки, сказал мне: «Россия, конечно, вернет Японии “северные территории”, но… не сегодня».
Это просто шоу какое-то…
Футбол
Скандал с Мунэо Судзуки вовсе не был главным событием весны 2002 года. Не была таковым ювелирная выставка в Киото, и даже мой приезд в Токио не привлек такого внимания японцев, как чемпионат мира по футболу. Важнейшее для многих миллионов людей событие должно было проходить в Корее и Японии, и, естественно, мы стали не только свидетелями этого грандиозного мероприятия, но и в определенной мере его участниками. Футбол, насколько я, человек бесконечно далекий от этой игры, понимаю, не совсем спорт. Или даже совсем не спорт. Во всяком случае, японцы, получив право на проведение чемпионата, восприняли его новую всемирную религию, которую можно транслировать в телешоу, радоваться ей, отмечать не только победы, но и поражение, а главное – с ее помощью еще раз напомнить миру о существовании своей страны, продемонстрировать все ее положительные качества. Надо признать, японцам это удалось.
