Лишь дважды в год Фрина демонстрировала свою красоту всем Афинам. На элевсинские и Посейдоновы мистерии она вставала в портике храма обнаженной под восхищенными взглядами собравшихся, а затем шла через толпу в море, чтобы изобразить рождение Афродиты из морской пены. И хотя повод для обнажения был выбран исключительно благочестивый, нашелся человек, который обвинил гетеру в безбожии. Это был оратор Евфий (Евтиас), по слухам – отвергнутый поклонник Фрины. Красавицу заподозрили ни много ни мало в оскорблении установленного культа и желании ввести в государстве поклонение новым богам, в том, что она оскорбляет величие элевсинских мистерий, изображая их в превратном виде, а также постоянно развращает самых выдающихся граждан республики, «отвращая их от службы на благо отечества». Говорили также, что этот заговор состряпали замужние женщины Афин, ревновавшие к Фрине своих мужей. Так или иначе, а гетера должна была предстать перед судом. Она выбрала защитника – известного оратора Гиперида, пообещав ему свою благосклонность. Однако красноречию Гиперида не удалось победить предубеждение афинского Ареопага. Казалось, обвинительный приговор и смертная казнь неизбежны. Но Гиперид оказался самокритичен и, увидев, что его речь не в силах очаровать афинских судей, прибег к чарам более могучим. Он сдернул с плеч Фрины хитон и химантий и обнажил ее перед судьями. Толпа ахнула в восхищении. (Эта сцена изображена на картине художника Жана Леона Жерома «Фрина перед судом Ареопага», написанной в 1861 году.) По греческим представлениям, обладатель гармоничного тела обладал такой же гармоничной душой. Тело Фрины было настолько совершенно, что в нем просто не могла жить нечестивая душа. Судьи благоговейно вынесли оправдательный приговор, а обвинитель был вынужден заплатить крупный штраф. Умерла Фрина в богатстве и почете. О размерах ее состояния позволяет судить такой факт: когда Александр Македонский разрушил стены Фив (336 до н. э.), она предложила горожанам отстроить их заново на свои средства, но при условии, что на них будет установлена памятная доска: «Фивы были разрушены Александром и восстановлены Фриной», но фиванцы отклонили это предложение.
Соперницей Фрины была Лаис, родом с Сицилии. В возрасте 7 лет ее, как и множество ее соплеменников, взяли в плен войска полководца Никия. Девочку продали в Афинах с торгов, и она стала рабыней художника Апеллеса. Вероятно, он и стал ее первым любовником, а через несколько лет отпустил на свободу. Лаис, не обученная никакому мастерству, отправилась в Коринф и окончила там специальную школу для гетер, где обучалась искусству любви, музыке, философии и риторике. В Коринфе она и осталась.
В Лаис влюбился знаменитый греческий оратор Демосфен и пожелал жениться на гетере. Однако он не пришелся по нраву красавице, и она потребовала за ночь 10 тысяч драхм, зная, что он не имел и десятой части этой суммы. К философам она была более благосклонна. Долгое время была любовницей спиритуалиста Аристиппа, но не обходила вниманием и знаменитого циника Диогена. В ее присутствии оба философа старались обратить друг друга в свою веру, но безуспешно.
На деньги Лаис строились и украшались храмы Венеры в Коринфе. Плутарх рассказывает о ее смерти следующее. Лаис покинула Коринф, чтобы последовать за любимым юношей в Фессалию, но там ревнивые жены заманили ее в храм Афродиты и умертвили ее. После ее смерти, в благодарность за царскую щедрость к родному городу, коринфяне воздвигли в ее честь памятник, изображающий львицу, разрывающую на части барашка. На ее могиле, на том месте, где она была убита, была построена гробница со следующей эпитафией: «Славная и непобедимая Греция была покорена божественной красотой Лаис. Дитя любви, воспитанная Коринфской школой, она отдыхает на цветущих полях Фессалии».
Греки сохранили также имена других славных гетер. Они помнили Археанассу – подругу философа Платона, Белистиху – гетеру фараона Птолемея II, которой в Египте воздавались божественные почести, Вакхис – верную любовницу оратора Гиперида, известную своим бескорыстием и добротой, Герпилис – любившую Аристотеля и родившую ему сына, Гликерию – подругу комедиографа Менандра, Гнатену – любовницу Дифила, замечательную своим умом и красноречием, Клеониссу – написавшую несколько работ по философии, Манию – ценимую за необыкновенно тонкую талию, Никарету – основательницу знаменитой школы гетер в Коринфе, Пигарету – бывшую не только любовницей знаменитого философа Стильпона из Мегары, но и прославленным математиком, Теодетту – нежно любившую блестящего афинского полководца Алквиада и похоронившую его.
С временами Александра Македонского связаны имена двух знаменитых гетер. Гетера Кампаспа, была, по-видимому, его первой любовью. О Кампаспе оставил свидетельство Плиний Старший: «Александр, восхищаясь ее выдающейся красотой, привлек Апеллеса нарисовать Кампаспу обнаженной. Она была самой любимой из всех его гетер. В процессе работы Апеллес страстно влюбился в свою модель. Александр, решив, что великий Апеллес сможет как художник оценить красоту Кампаспы лучше его самого, преподнес Кампаспу ему в подарок. Так он доказал себе, что велик не только в отваге, но еще более велик в самообладании и щедрости». Примечательно, что Плиния вовсе не смущает тот факт, что женщину можно было «уступить» другому, не спрашивая ее мнения на этот счет.
Другая подруга Александра, Таис, последовала за ним в Персию и уговорила Александра сжечь дворец Ксеркса в Персеполисе (330 до н. э.). По мнению Плутарха, целью Таис была месть Персии за сожжение Ксерксом Афин летом 480 года до н. э. Позже Таис стала женой соратника Александра египетского царя Птолемея I Сотера, от которого у нее были сын Леонтиск и дочь Ирана (Эйрена), вышедшая замуж за Эвноста, правителя кипрского города Солы.
И наконец, Элефантида – греческая гетера, предположительно жившая в Александрии в III веке до н. э., была известна как автор эротических руководств самого откровенного содержания, которые во времена Римской империи уже слыли библиографической редкостью. По сообщению Светония, у Тиберия на Капри имелось полное собрание ее сочинений. Упоминается она и в эпиграммах Марциала.
Статуи Праксителя также не сохранились до наших дней, но остались копии, по которым мы можем судить об идеале красоты древних греков. В римское время изображение этой статуи Афродиты чеканилось на книдских монетах, с нее делались многочисленные копии (лучшая из них находится сейчас в Ватикане, а лучшая копия головы Афродиты – в коллекции Кауфмана в Берлине).
Интересно сравнить параметры Афродиты с размерами наших топ-моделей. Рост древнегреческой красавицы – 164 сантиметра, окружность груди 86 сантиметров, талии – 69 сантиметров, бедер – 93 сантиметра. То есть на подиум ее, скорее всего, не выпустили бы.
Но во времена греков эти статуи были окружены поклонением. Афродита Книдская считалась в древности не только лучшим творением Праксителя, но и вообще лучшей статуей всех времен. Как пишет Плиний Старший, многие прибывали в Книд только ради того, чтобы ее увидеть. Лукиан, живший в век эллинизма, описывает чувства зрителей, видящих статую.
Все начинается, как обычно в Греции, на пирушке, точнее, на целой серии пирушек, которые три друга устраивают по очереди.
«В этот день я был хозяином и угощал обоих, назавтра – Калликратид, а дальше, после него, – Харикл. Уже во время этих пирушек я заметил по многим несомненным признакам, какие мысли владели каждым: афинянин обзавелся красивыми мальчиками, и все рабы были у него безбородыми, оставаясь в доме лишь до тех пор, пока не начинал темнеть их подбородок; как только щеки покрывались первым пушком, Калликратид отсылал их прочь, назначая управляющими и приказчиками своих афинских имений. Харикл, напротив, был окружен целым хором танцовщиц, флейтисток и арфисток. Весь дом Харикла, словно во время праздника Фесмофорий, был полон женщин, и нельзя было встретить ни одного муж чины, разве только малыша-мальчика или какого-нибудь дряхлого старика повара, который по возрасту уже не мог возбуждать ревнивых подозрений хозяина. Все это, как я уже сказал, с достаточной ясностью вскрывало род мыслей моих приятелей. Нередко дело доходило между ними и до легких схваток, но длились они недолго и не могли привести к решению вопроса. Когда же пришел срок отплытия, оба они вызвались сопровождать меня, и я взял их с собой на мой корабль: как и я, они собрались посетить Италию.
