Фрастор убедился в ее нескромности и нежелании его слушать. Одновременно он точно установил, что она вовсе не дочь Стефану и что он был обманут с самого начала, когда сватался к ней как к дочери Стефана (а не Неэры), полагая, что она дочь афинской гражданки, прежде жившей в законном браке со Стефаном. Разгневанный всем этим и считая себя оскорбленным и обманутым, он изгнал эту женщину беременной из своего дома после того, как прожил с ней около года, и не вернул ей приданого…
Немного времени спустя после того, как Фрастор изгнал из своего дома дочь Неэры, он заболел и почувствовал себя очень плохо… Во время болезни Фрастор смягчился вследствие того, что Неэра и ее дочь ухаживали за ним. Они посещали его с момента, как он заболел, и не нашлось никого, кто стал бы его лечить и ухаживать за ним. Они носили ему лекарства, присматривали за ним (вы сами знаете, как необходимо присутствие женщины человеку во время болезни). За это время они убедили его взять дитя, которое родила ему дочь этой самой Неэры, когда она беременной была изгнана Фрастором (разгневанным тем, что он стал жертвой обмана), и усыновить мальчика.
Рассуждая по-человечески и учитывая положение, в котором он находился (а чувствовал он себя плохо, и надежды на выздоровление у него было мало), а также не желая умереть бездетным, – опасаясь, как бы родственники не растащили его достояние – он усыновил мальчика и взял его к себе. То, что он никогда бы так не поступил, если бы был здоров, я докажу вам на основании неопровержимых доказательств и со всей ясностью.
Сразу, как только Фрастор выздоровел и восстановил свои силы, хорошо себя почувствовал, он женился законным браком на афинской гражданке, родной дочери Сатира мелитейца, сестре Дифила. Это может служить ясным доказательством, что он отнюдь не добровольно усыновил того ребенка…»
Однако Стефан и Неэра не остановились на этом. Они вторично обманом выдали Фано замуж за архонта, Теогена, и она, будучи женой архонта, исполняла самые сокровенные таинства поклонения афинским богам. Со стороны чужестранки, дочери гетеры, самой одно время занимавшейся тем же промыслом, что и ее мать, это было настоящим святотатством. После того как Теоген узнал, что был обманут, он изгнал Фано из своего дома.
Очевидно, этот факт убедил судей, что Неэру нужно примерно наказать. Она была продана в рабство, ее дети «признаны чужестранцами». Был ли наказан Стефан – неизвестно.
Греческий мир поклоняется женщине и одновременно помещает на самое дно своего общества. Ниже, бесправней только рабы и бессловесные твари. Кажется, что положение женщин меняется в Риме.
III. Рим: ученики превзошли учителей
На известной всем статуе волчица вскармливает на горе Палатин близнецов Ромула и Рема, будущих основателей Рима.
Однако в Риме слово «волчица» (лат. lupa) означает «самка волка», но и «проститутка»; лупанарий – или lupanarium – публичный дом; lupana – одежда куртизанок.
Есть ли связь между легендой и словарем?
Действительно, согласно легенде воспитательница основателей Рима Акка Ларентия была знаменитой куртизанкой, которую жрец Геркулеса предложил своему хозяину в качестве платы за проигранное пари. Выйдя замуж и став богатой наследницей, она принесла свое состояние в дар римскому народу. Именно в память об этих событиях праздновался в Риме 23 декабря праздник Ларенталия. Римский историк пишет: «Говорят, что та, что вскормила и растила, не была волчицей, но, как можно предположить, была супругой Фаустула, звали ее Ларенция, когда-то она продала свою красоту, и люди, живущие в окрестности Палантина, дали ей прозвище Lupa. Этот античный греческий термин преследует женщин, которые отдаются за деньги; но теперь их называют более почтенным именем – гетеры, или спутницы».
Великий театр разврата
Была ли кормилица Рема и Ромула продажной женщиной, неизвестно, но Рим, основанный ими, никогда не чуждался разврата. Даже великий моралист Катон, увидев юношу, выходящего из лупанария, похвалил его за то, что тот ходит к проституткам, а не покушается на честь римских матрон и девиц. Встретив его на следующий день на том же месте, Катон снова нашел его поведение похвальным: ведь он ходит к проституткам, а не живет у них. Конечно, в похвале Катона немало иронии, но ни его ирония, ни его требовательность так и не смогла исправить римские нравы.
Рим полон народу, более миллиона жителей со всей империи и из дальних стран. Подобно Вавилону, это самый большой город Античности. Каждый приносит свои традиции, свою веру и образ жизни; римляне обожают новшества и чувственность: «Давным-давно Оронт распространился от Сирии до Тибра, привозя с собой язык, обычаи, арфистов и флейтистов, не забывая о тамбуринах и девушках. За дело, любители восточных лошадок!» – негодует Тит Ливий.
Вести разгульную жизнь – сначала означало «жить по-гречески». Но ученики быстро превзойдут учителей. В 186 году до н. э. начинается дело о Вакханалиях – один из самых крупных скандалов республики, политический, религиозный, нравственный. Не известно откуда появившийся некий грек учредил культ вакхических таинств. Он посвящен Бахусу, или Вакху, Дионису римлян, и был изначально предназначен для женщин, но позже к нему присоединяются мужчины. В священных рощах женщины, переодетые в вакханок, растрепанные, увенчанные плющом, полуобнаженные, полуодетые в шкуры животных, предаются разврату.
«Пары опьянения, темнота ночи, смесь полов и возрастов вскоре погасили чувство стыда, и все бросились безо всякого стеснения к разврату; каждый находил под рукой сладострастие, которое больше всего услаждало самых склонных по своей природе. Темные дела мужчин и женщин не были единственным скандалом; это было как клоака, из которой выходили ложные свидетельства, поддельные подписи, вымышленные завещания, клеветнические доносы, иногда даже отравления и убийства настолько тайные, что не находили тела жертв. Зачастую хитрость, еще чаще насилие были присущи этим покушениям. Дикий вой, звуки барабанов прикрывали насилие, заглушая крики тех, которых обесчестивали или убивали», – пишет Тит Ливий.
Дело начинается в тот момент, когда, чтобы спасти своего молодого любовника от страшной смерти на алтаре Вакха, куртизанка Гиспилла приносит консулу жалобу на развратников. «Она была достойна большего, чем профессия, к которой привело ее рабство, но которой она занималась и после освобождения, чтобы помочь себе в нужде», – пишет о Гиспилле Тит Ливий.
Подражала греческим гетерам и прославленная Ликорида, рабыня, отпущенная на свободу Публием Волумнием Евтрапелом и получившая в соответствии с традицией имя Воломнии Кифериды – служительницы Венеры, которую называли также Киферой, а также два сценических имени: Киферида и более известное – Ликорида.
Она великолепно исполняла мимы – маленькие комические пьесы, заменявшие римлянам весь греческий театр. Изюминкой ее выступлений было нечто вроде стриптиза (nudatio mimarum) – танец под пение с раздеванием.
Ее можно было пригласить танцевать за деньги, но кроме того, как вольноотпущенница, она обязана была бесплатно отдаваться своему бывшему хозяину и его друзьям и еще была любовницей первого префекта Египта поэта Корнелия Галла, Брута (убийцы Цезаря) и Марка Антония.
