Арнольд отступил в сторону, легко подхватил вязанку хвороста, другой рукой взял мешок с травами.
– Пойдемте же!
У Хегерта вырвался крик, казалось, из самой глубины души:
– Нет!.. Нет!.. Я никогда не позволю себе этого сделать!
За моей спиной послышались всхлипывания. Сизмунд смотрел неотрывно на Арнольда, Хегерта, и женщину губы его тряслись будто по ним били пальцами. По бледным щекам пролегли блестящие дорожки.
Он ревел чистьми детскими слезами, они срывались с подбородка и капали на грудь.
Гугол смотрел хмуро, но он побледнел тоже, в глазах были слезы. Я прислушался, отодвинул Сизигмунда дальше в кусты. Снизу раздались сильные грубые голоса. Со стороны поселка поднимались пешие воины, но впереди ехали трое всадников. Завидев Арнольда с крестьянами, они пустили коней вскачь и, хотя пришлось одолеть подъем, вскоре оказались перед ними.
– Кто вы такие... – начал передний, как вдруг второй и третий вскрикнули почти одновременно: – Это же... король Арнольд!
Они схватились за оружие, передний громко крикнул:
– По указу короля Алемандрии и Галли доблестного и непобедимого Конрада... беглый преступник Арнольд арестован! Схватить, связать...
Арнольд ответил с достоинством:
– Зачем? Вы боитесь меня? Я даю слово, что пойду с вами к королю Конраду.
Я удерживал руку Сигизмунда на мече до тех пор, пока всадники и Арнольд не удалились в сторону долины. С другой стороны молодого рыцаря удерживал Гугол. Сигизмунд трясся всем телом, в чистых, детских глазах стояла мука.
– Как можно? – вскрикнул он со слезами. – Как можно?
– Значит, можно, – ответил я тупо. – Он знал, что делает. Это его решение, мы не имеем права... портить его шоу. Он решил закончить свою жизнь красиво. Я просто не знаю, кто бы еще поступил так... и умер так, как этот странный король.
Сигизмунд вскрикнул в смертельной муке:
– Мы не можем этого так оставить! Мы все равно должны его спасти!
– Не все решается мечами, – ответил я с горечью. – Впрочем... это хорошо, что не все.
Я вернулся к коням, они в зарослях орешника обглодали все молоденькие веточки и дальше передвигались, как две гигантские машины по стрижке декоративных кустов, обкусывая вкусные верхушки и не трогая старые толстые ветки с жесткими листьями.
Сигизмунд молча смотрел, как я влез в седло, под брал поводья, потом тяжело вздохнул и пошел к своему коню. Тот сочувствующе ржанул и потерся о его щеку. Сигизмунд поцеловал его в длинный нос с бархатными ноздрями, вытер слезы.
Я пустил коня на юг, потом повернул на тропу. Я слышал, как за спиной Гугол в чем-то убеждал Сигизмунда, потом раздался робкий возглас молодого рыцаря:
– Мы заедем в селение?
– Нет, – ответил я. – Прямо в город. Нас никто не знает. Купим на дорогу еду, коням нужно взять овса. Не отставай!
Город приближался, большой и красочный, а в самом его центре резко и четко выделялась на синем небе массивная крепость из серого камня. Она стояла на холме, как всегда стараются ставить крепости и замки, а весь белый город, выстроенный из песчаника, раскинулся у подножия холма, со всех сторон. Сам город окружала стена из такого же белого камня, а прямо от стен начинался дивный зеленый мир с ровной сочной травой и далекой темно-зеленой массой леса. Единственное, что нарушало ровную безмятежную зелень, это хорошо укатанная до твердости камня дорога, на которой ничего не росло, и потому она оставалась оранжево-коричневой...
Копыта наших коней чересчур громко стучали по высохшей земле. Ворота распахнуты настежь, стражи лишь проводили нас ленивыми взглядами, с воинов ничего не возьмешь, а связываться со знатными – себе дороже, зато когда показалась тяжело груженная подвода с битыми тушами оленей, сразу оживились, подошли
Сигизмунд перевел дух, когда мы проехали врата, мое сердце колотилось тоже учащенно, но перед Сигизмундом и Гуголом я делал вид, что все в порядке. Да и чего тревожится, даже если раскроется, кто мы? Конроль Шарлегайл с королем Конрадом в данный момент не воюют...Когда мы мы миновали базар, Сигизмунд начал поглядывать на меня с немым вопросом в глазах. Я упорно ехал в центральную часть города по направлению к замку. Улицы становились чище, вместо укатанной земли пошла булыжная мостовая, перед замком ровна площадь, никаких лавок или строений, чтобы к замку никто не подобрался незамеченным.
С соседней улицы раздались шум, выкрики. На площадь вышла горланящая толпа, я слышал, как за моей спиной болезненно охнул и застонал Сигизмунд. Во главе толпы ехали трое всадников, за ними шел Арнольд, руки его были все же связаны за спиной, а на шее – толстая, грубая веревка. За ним двигались с полсотни тяжеловооруженных воинов, а из толпы слышались выкрики, плач, многие падали на колени и просили у Арнольда благословения.
Один из стражей, охранявших замок, повернулся и опрометью бросился вовнутрь. Всадники подвели пленника к воротам замка, но стражи скрестили копья. Сигизмунд сыпал проклятиями, стонал, всхлипывал, хватался за рукоять меча, едва не рвал на себе волосы.
Очень скоро мы увидели, как ворота распахнулись. Конрад почти выбежал в сопровождении знатных рыцарей, полководцев. Ему подвели коня, он торопливо взобрался в седло и уже с высоты оглядел всех, глаза его жадно впились в пленника.
– Наконец-то! – выдохнул он жадно. – Наконец-то палач получит... Эй, кто его поймал?
Трое всадников разом закричали, замахали руками. Один даже пытался двинуться ближе, но стража за спиной Конрада тут же подняла к плечам приклады арбалетов. Всадник поспешно подал коня назад, прокричал:
– Я!... Это я!.. Я это поймал! Ваше величество,
– Я! – крикнул второй зычно. – Это я его увидел первым!
Третий закричал громче всех:
– Но подскакал к нему первым я!
– Потому что я крикнул, – закричал бешено второй, – что это и есть беглый преступник Арнольд.
Они орали, бранились, Конрад начал морщится наконец грянул, как рассерженный лев:
– Если не замолчите, я сейчас же разделю награду троих!.. Три тысячи – это будет только справедливо, ведь вас трое!
Он взглянул поверх их голов на сбегающийся на площадь народ. Стоял гам, все переговаривались, вновь прибывшие жадно спрашивали, что случилось, им рассказывали, но все смотрели и на Конрада, что на огромном боевом жеребце выглядел очень внушительно.
Арнольд протиснулся вперед, могучий голос без труда покрыл разномастный гул:
– Позвольте я скажу, ваше величество!..
Конрад вскинул руку, гаркнул мощно:
– Все тихо! Иначе палач получит чью-то голову раньше, чем голову этого человека!
Сигизмунд ахнул, рванулся вперед, я ухватил его за руку, с силой дернул. Он застонал, в глазах были невыносимая тоска и жалость. Мы слышали в тишине ясный сильный голос Арнольда:
