Один закричал страшным голосом:
— Несчастный! Ты знаешь, кого защищаешь? Вот-вот, подумал я угрюмо. Может быть, это Синяя Борода пытается скрыться от наказания. Или маркиз де Сад спасает шкуру.
Гендельсон ответил надменно, сам Ланселот бы поаплодировал такому апломбу:
— Кто в меньшинстве — тот прав!
Угадал, подумал я невольно. По крайней мере верно, что большинство — всегда неправо. Иначе откуда у нас такое гребаное правительство, такая политика…
Гендельсон выглядел огромным и страшным. Всадники, похоже, заколебались, но их вожак закричал лютым голосом:
— Сейчас ты увидишь, кто прав!
Остальные уже выстроились в линию рядом с ним. Все разом пустили коней. За это время преследуемый всадник развернул усталого коня и послал его к Гендельсону. Он поравнялся с ним в момент, когда все пятеро набросились на них обоих. Загремели щиты, я слышал лязг железа, злые крики, ржание коней. Мой дурак, что подо мной, заспешил к месту схватки, не желается ему смотреть с галерки — близорукий, что ли, — я не стал удерживать, сорвал молот, начал высматривать цель.
Гендельсон размахивал мечом отчаянно, орал, на него набросились четверо, он зашатался под градом ударов, щит его разлетелся на щепки, рукоять меча выскользнула из вялой ладони. Сам Гендельсон наклонился на конскую шею и медленно сполз под конские копыта. Всадники обрадованно закричали, но их оставалось четверо, ибо пятый, вступивший в поединок с беглецом, откинулся на конский круп, из рассеченного шлема струей хлестала кровь, заливая лицо.
Я метнул молот, глухо звякнуло, поймал и метнул снова. На этот раз поймал почти сразу, а третий раз бросать уже поздно, мы сшиблись, я рубил мечом, закрывался щитом, всадник в белом что-то выкрикивал и рубил, затем мы встретились лицом к лицу, а все пятеро уже корчились и стонали на земле. Впрочем, это корчился и стонал за всех Гендельсон, из догоняльщиков только один пытался уползти, и всадник наклонился с седла и хладнокровно ткнул острием меча, словно острогой, в незащищенную шею.
Гендельсон с огромным трудом встал на колени, тут же упал на бок. Всадник поднял обе руки, сдавил ладонями шлем и осторожно снял. Мы увидели немолодое лицо, покрытое крупными каплями пота. Рот жадно хватал воздух, глаза были белыми от боли и усталости.
— Вы очень вовремя, — сказал он хриплым голосом. — Мой конь устал… а я уже ранен в бок. У вас в долгу конт Гугландер, рыцарь Астерлейма, владетель Куруйла и поместий Нижних Долин.
— Вы поступили мудро, — ответил я вежливо. — Сражаться одному против пятерых гибельно. Кстати, мое имя Ричард, а прозвище — Длинные Руки. Я ничейный рыцарь, увы.
— Я бы сразился, — возразил Гугландер. — Лучше красивая гибель в бою, чем позорное бегство… Но я должен был доставить важное послание своему сюзерену! А долг перед сюзереном выше личного долга. Даже выше личных амбиций, хотя молодым это понять трудно.
— Я молод, сэр Гугландер, — ответил я с вежливым поклоном, — но у меня были мудрые немолодые наставники.
Он понимающе улыбнулся. Гендельсон наконец поднялся, сел. Я спросил безжалостно:
— Я вижу, ран на вас нет, сер Гендельсон, но доспехи вам помяли… Сэр Гендельсон, позвольте вам представить благородного рыцаря Гугландера, а также рыцаря Астерлейма, владетеля Куруйла и поместий Нижних Стран.
— Долин, — поправил сэр Гугландер вежливо, — Нижней Страной никто сейчас не владеет, увы…
Он посматривал то на меня, то на Гендельсона, чувствуя, что между нами пробежала кошка размером с откормленного слона, но смолчал, только поклонился.
— Сэр Гендельсон, — представился Гендельсон. — Барон Гендельсон из рода Снургов, владетель Гильцунга и Акерна. Мы всего лишь выполнили свой долг, сэр Гугландер. Вы бы поступили так же на нашем месте.
— Да, конечно, — ответил Гугландер поспешно. Он перевел нерешительный взгляд с меня на Гендельсона и обратно. — Мне надо спешить, доблестные сэры… Но если вас это заинтересует, то мой сюзерен будет счастлив принять вас в своем замке!.. Вы сможете отдохнуть от странствий, развлечься, усладить себя музыкой и танцами…
Гендельсон сказал торопливо:
— Я не танцую.
— Там станцуют другие, — ответил сэр Гугландер без улыбки.
Гендельсон покосился на меня, я еще не успел раскрыть рот, как он сказал громко:
— Мы благодарим за любезное приглашение и… принимаем его с благодарностью!
Глава 16
Тучи закрыли солнце, а потом и все небо, там погромыхивало. Мы ехали в ряд, сэр Гугландер посредине, мы с Гендельсоном осторожно расспрашивали его о событиях в королевстве, в этом даже Гендельсон сумел держаться тихо, не выбалтывая во все стороны, кто мы, куда и зачем едем, однако и сэр Гугландер держался удивительно осторожно.
На западе тучи слабо налились темно-кровавым огнем: солнце садится. Скалы расступились, на возвышенности показался замок… очень странный, как я бы сказал. Достаточно просторный массивный дом из крупных каменных глыб, похожий на церковь с множеством пристроек. Все это сцеплено воедино настолько органично, что смотрится как единое здание. Либо по всем королевствам замки строят по единому проекту, либо целесообразность диктует везде одни и те же условия, из-за чего все замки для меня на одно лицо. Но одна деталь сразу привлекла внимание…
Могучее здание-башня, широченное, как церковь, круглое по сечению, с привычной крышей конусом, на шпиле трепещется флажок, а сбоку на большой высоте, почти на уровне крыши выступает балконом круглая башенка, миниатюрная, из таких же серых каменных глыб. Я не архитектор, но я понимаю, почему балконы в московских домах не делают огромными выступающими лоджиями. Одно дело, если к перилам будет подходить тургеневская девушка и томно смотреть на мир широко раскрытыми глазами, но где гарантия, что запасливые москвичи не устроят на балконах склады с картошкой, не натаскают туда всякого хлама? Никакие несущие балки не выдержат…
Так вот тот балкончик явно потяжелее любого московского балкона. На порядок, если не больше. Это же не балкон, а целая башня. Каким образом удерживается, что там за материалы — не представляю. Даже если там в днище впарены балки от железнодорожного моста, то башенка должна своим весом, как рычагом, разломить верхушку основного здания и рухнуть во внутренний двор.
— Сэр Ричард, — сказал Гендельсон. — Вы что-то рассматриваете с таким напряжением.
— Да так…
— У вас такое странное лицо…
— Что делать, другого у меня нет.
Туча лопнула как раз в том месте, где опускалось солнце, на землю пал странный трепещущий свет, будто рядом полыхал гигантский пожар. Красным стало поле, по которому мы едем, красное небо, в воздухе запахло огнем и кровью. Я потянул носом, в самом деле пахнет гарью, от красного света зашумело в ушах, кровь начала пульсировать в висках чаще.
