– Эльфы да гномы? – спросил я с видом знатока.
– Что вы, ваша милость, – ответил он, не оборачиваясь. – Гномы, говорят, это дети Адама, которых Ева не показала Господу. А то и вовсе дети Ноя… А здесь те, которые были раньше, намного раньше. У них своя жизнь, на нас не обращают внимания. Мол, пришли, ну и пришли, уйдут так же быстро, как и другие… Конечно, если им наступить на хвост, толкнуть или плюнуть в их сторону, то лучше сразу выкопать могилку и лечь… Везде достанут! А как вы, ваша милость, сумели открыть эту дверь? Заклятия знаете?
Я сказал громко, бодрым голосом отца народа:
– А я, как и эти древние, не обращаю внимания на эти заклятия. Для меня их нет. Они это видят и пропадают…
Гунтер на ходу достал из ножен меч, так и двигался с предельной осторожностью: в левой факел, в правой перед собой – лезвие. Тьма все плотнее, словно опускаемся под воду. Сердце сжалось, хрен знает, что там, свободной рукой я начал придерживаться за стену. Чудилось, что веду пальцами по внутренней стене холодильника, причем морозильной камеры. Пальцы задубели, будто уже час несу в руке застывшую сосульку.
Гунтер тихонько охнул, багровый свет выхватил впереди нечто блестящее, стрельнувшее в глаз короткой молнией. Оба с мечами наготове приблизились. Гунтер ахнул снова, громче. В красном свете факела из стены торчит железный стержень, толщиной с обломок рельса. На толстой цепи, почти якорной, висит, слегка покачиваясь и поворачиваясь из стороны в сторону без всякого ветра, исполинский топор. Я поежился, постарался окинуть его одним взглядом, для этого пришлось отступить на шажок: в человеческий рост, рукоять не обхватить и двумя ладонями, а стальной клинок размером с крышку люка городской канализации.
Такой топор должен весить по меньшей мере полтонны, просто не представляю, что им рубить, тем более – замахиваться для удара.
– Это, – спросил я дрогнувшим голосом, – действующая модель?
Гунтер спросил с недопониманием:
– Что вы имеете в виду, ваша милость?
– Ну, Царь-пушку, что ни разу не стреляла, Царь-колокол, что не звонил, «Пятьсот дней», что не сработали…
Гунтер полными изумления глазами всматривался в чудо-топор.
– Я его никогда не видел, но легенд о нем немало… Если я не ошибся, то это боевой топор, которым в свое время убили великана Фримана, смертельно ранили бессмертного мага Менку… Менку не умер, но и не оправился от раны, этим топором прорубили врата в Сумеречный мир, разбили цепи Аднера и пустили на дно Нафальгар…
– Это трофей?
Он покачал головой.
– Нет, этим топором орудовал, как ножом для колки лучины, один из хозяев этого замка. Правда, тогда замок был побольше и пошире, но народ за эти две тысячи лет, говорят, сильно измельчал…
Я осторожно прикоснулся пальцем, ладонью, наконец толкнул топор всем весом, однако он поворачивался на цепи, не замечая моих усилий, словно весит с горный хребет или с планету.
– Почему здесь?
Гунтер ответил почтительно:
– Я не маг.
– Ладно, – сказал я, – пойдем дальше. Но висит здесь неспроста… Любой повесил бы в своей спальне или в главном зале, где принимает гостей. А здесь… не понимаю.
Гунтер сделал еще пару шагов, вздохнул с великим облегчением:
– Слава всем богам, старым и новым, Иисусу и древним!.. Я уж думал, дорога прямо в ад.
Глава 8
Ступени кончились, пол наконец-то ровный, впереди стена, а направо и налево широкий проход. Свод достаточно высокий, чтобы я мог двигаться с рыцарским копьем в руке, держа острием вверх. А если учесть, что никто не будет долбить камень просто так, то можно задуматься, какого роста люди… если это были люди, здесь ходили.
Факел выхватил деревянную дверь на металлических штырях. Я осмотрелся, справа и слева такие же двери, это и есть казематы, уходят в темноту. Гунтер прошелся чуть, показывая, что такие двери и дальше, вернулся, начал подбирать ключи.
Темница оказалась не больше чулана, свет факела вырвал массивные плиты стен, такой же пол, а в углу… Копна золотых волос, длинных, нерасчесанных, острые колени и голые ноги, все это зашевелилось, багровый свет озарил лицо молодой женщины. Ослепленная, она хлопала глазами, стараясь что-то разглядеть, Гунтер поднял факел над головой, чтобы видела меня, нового господина.
Я понял, что женщина сидит на голом каменном полу, обе руки прикованы железными цепями. Настолько толстыми, что ими бы слонов приковывать, пышные золотые волосы почти скрыли ее до пят. Я успел только увидеть, что платье на ней из лохмотьев, тоже несоответствие, ибо даже если женщина из простолюдинок, то таких быстро забирают из сел, породу видит каждый, а у нее прекрасное гордое лицо аристократки, крупные строгие глаза, точеный нос пухлые губы изумительной формы, высокомерно приподнятые скулы, чистый высокий лоб, даже копна волос не может превратить его в узенький лобик красивой дурочки.
– Что за хрень? – сказал я. – Ни фига себе… наследство. Гунтер!
– Да, ваша милость, – отозвался старый воин густым пропитым голосом.
– Гунтер, – сказал я, – немедленно приведи сюда кузнеца. Пусть собьет с нее цепи.
Гунтер попробовал на вес ее цепь, погремел железом, сообщил:
– Щас кликну. Но вы бы, ваша милость, сперва разобрались, за что ее… Неровен час, опасная ведьма? Она ж нас всех тут скрутит в бараний рог…
– Выполняй, – сказал я строго.
Он передал мне факел, исчез, слышно было, как звенит на нем, быстро затихая, железо да слышатся проклятия, когда спотыкается в потемках на ступеньках. Я сказал женщине успокаивающе:
– Погоди самую малость. Сейчас приведет умельца… А ты бы встала, а то на этих холодных плитах сидеть рискованно. Особенно молодой женщине… Тебе те места пригодятся здоровые.
Она смотрела исподлобья, глаза красные, воспаленные, спросила тихо:
– Кто вы?
– Новый хозяин замка.
– А где старый?
– Наверное, в аду.
Она подумала, спросила с неуверенностью:
– Как он там оказался?
– Споткнулся с разбегу, – ответил я любезно, – когда бежал ко мне с распростертыми объятиями.
– И что?
– Упал на острие моего меча. Не стоит жалеть, дорогая. Он был довольно неприятным человеком.
Она зябко передернула плечами.
– Да уж… Вы хотите получить за меня выкуп?
– Я даже не знаю, кто вы, – ответил я искренне. – Может быть, за вас можно хапануть целое состояние, даже валютой, но в таком получении прибыли есть что-то мерзкое, рыночное, верно? Как будто киднэпингую. Или завершаю киднэпинг, начатый предшественником. Нет, я, как коммунисты, великие стройки царского правительства продолжать не намерен. Свои начну. Я хоть и кривой, но паладин. С вас снимут цепи, считайте себя уже свободной, как птица. Или как дельфин в море, хотя, говорят, у дельфинов нашли зачатки разума… Конечно, я как правопреемник Галантлара частично признаю и все долги с обязательствами предыдущей власти, так что вас снабдят всем необходимым в лагере беженцев… то бишь покормят и, по возможности, дадут коня, если найдется лишний. Словом, что-нибудь придумаем.
