Маг, он же фон Рихтер, отпрыск знатного рода, хотя на древнего старика странно говорить «отпрыск», поморгал подслеповатыми глазами. Лицо стало виноватым, но, думаю, у него это приобретенная реакция, как защитная окраска хамелеона.
– О таких нет… но в древности в самом деле магии было больше, как и самих волшебников. Возможно, тогда колдовать было легче? Или лучше знали формулы заклинаний?
Я сказал угрюмо:
– В самую точку, дорогой маг. С каждым поколением больше искажений. Каждый умник что-то добавляет, поправляет, как он считает правильным. Даже в Евангелии сотни противоречий и темных пятен, а ведь записывали чуть ли не вчера! Что уж про древнейшие времена!.. Но ты все-таки расскажи, как если бы я вот сегодня родился. Обо всем, что известно с самых древнейших времен. Об эпохах, свершениях, катаклизмах… Чудесах и деяниях… Словом, обо всем. Ведь чем дальше вглыбь, тем известно меньше.
Он помедлил, взглянул на меня осторожно, предположил:
– Вас, милорд, интересует не… традиционная версия?
Я кивнул, предложил:
– Забудь, что я – паладин. И что я – ревностный слуга церкви. Самое смешное, что так оно и есть, только сами церковники так не думают. Рассказывай, просто рассказывай. Или – рассказывайте, ведь вы – из знатного рода.
Он снова помедлил, вздохнул, собрался, будто бросался в прорубь, выдавил с трудом:
– Если опустить святое писание… конечно же, единственно истинно верное учение, то наши знания простираются в глубь веков и тысячелетий…
– На сколько?
Он покачал головой.
– Никто не знает. Все сведения только в пересказах, сами понимаете. Их записывали, высекали на каменных стенах и отливали в бронзе, но, увы, через сотни лет при новом катаклизме все вдрызг снова, то есть гибло, если доступным языком… и опять записывали только со слов уцелевших, а те могли сообщить совсем крупицы из крупиц того, что было записано раньше. И так – много раз. Память сохранила только самые большие катастрофы… Даже самые грандиозные, меняющие мир…
Он умолк, заново переживая трагедию людей, померк, словно ощущал боль через многие тысячелетия, я сказал невесело:
– Да, всемирные потопы, что слились в коллективной памяти в один, падение астероида… то бишь Ахримана с пылающего неба… поворот земной оси, это я к тому, что в тех странах, где было вечное лето, стала вечная зима, и – наоборот… Продолжайте, дорогой Рихтер. Простите, фон Рихтер.
– Просто Рихтер, – попросил он извиняющимся голосом. – Я же не воин, а всего лишь маг. Я давно потерял все права… Словом, что были и всемирные потопы, и падающие с неба звезды, и солнце исчезало на сто лет, закрытое песчаной бурей, что длилась эти сто лет… Был Голубой Свет, когда день и ночь весь мир был озарен голубым огнем, был Большой Лед, когда стена льда, высотой с горы, пришла с дальних морей и двигалась, затаптывая города, как слон топчет муравейники… Много легенд ходит о всемирной Битве Демонов, она длилась тысячу лет, после нее мир был выжжен, люди все погибли…
– А как же… сейчас? – спросил я. На миг мелькнула безумная надежда, что могли перелететь обратно с Марса или Венеры. – Мир почти заселен…
Он скорбно покачал головой.
– Мой господин, люди в пещерах прятались всегда! А в ожидании катастроф уходили под землю все глубже и глубже. Есть такие гигантские пещеры, что в одной поместится население трех-четырех королевств! Говорят, и сейчас в глубинах целые города. Но люди там привыкли жить без света, здешнее солнце убьет их. Люди ко всему привыкают. После Великой Битвы Демонов были еще Холодные Птицы, два всемирных потопа, Лиловый Свет, Большая Ночь, но люди все-таки выжили. Говорят, раньше везде была разлита магия, ею был пропитан воздух, земля, камни, все-все на свете, и все люди были магами. Но потом то ли магия истощилась, то ли мы стали другие…
– Большой запас сил дал нам господь, – согласился я. – И большую выживаемость. Фигня это насчет тараканов, мы живучее… Спасибо, Рихтер.
– Не за что, мой господин. Мне жаль, что не могу служить вам так, как хотелось бы.
– Ты уже послужил, – утешил я. – Насчет этой разлитой везде магии – хорошо.
– Вы думаете? – спросил он с надеждой.
– Иногда, – ответил я. – Ведь я же рыцарь, а нам думать вредно. Это разлагает стойкий воинский дух. А ты – думай. Конечно, тебе не поможет в твоих думаньях, что Земля, на которой живем, – шар, но прими это как рабочую, хоть и дикую гипотезу. Это поможет разобраться с некоторыми непонятками в астрономии… то бишь астрологии. А магия, говоришь, совсем перестала действовать?
Он сказал виновато:
– Что вы, господин! Магия все еще чудовищно сильна! Просто раньше она была во сто крат сильнее. И маги умели ею пользоваться. А теперь даже если вызовешь демона, то не знаешь, как с ним заговорить…
Я насторожился:
– Ты умеешь вызывать демонов?
– Одного, – ответил он совсем жалко, – только одного, господин! Будьте снисходительны, многие даже этого не умеют.
Я прервал нетерпеливо:
– Ну так вызови! Я хочу посмотреть. Что для этого надо? Кровь невинных младенцев? Летучих мышей надушить мешок?
Он замахал руками.
– Что вы, мой господин! Это все наговоры, суеверия. Чтобы вызвать демона, надо обладать знаниями многих тайных ритуалов, а также необходимыми ингредиентами. Если вы в самом деле так уж заинтересованы, то… но, надеюсь, демон вам нужен для… для чего он вам нужен?
Старик страшился меня, могучего и нависающего над ним рыцаря, хуже того – паладина, ревнителя идей святой церкви, заискивал и льстил, но в то же время, чувствуется, готов грудью встать на защиту своего дела.
– Как для чего? – удивился я. – А, ты решил, что я сразу же с копьем наперевес или с мечом в моей длинной и мужественной длани ринусь на этого демона? Во славу церкви и господа нашего? Обижаешь, старик… Я что, ношу большую табличку на груди с надписью «Я – дурак»? Нет, демон меня не страшит… хотя надо бы, но я оптимист, а что такое оптимист, как-нибудь расскажу… Демон нужен для подтверждения твоей квалификации. Хотя, может быть, сообща что-нибудь для него и придумаем.
Он вздохнул с облегчением, но сказал нерешительно:
– Я сейчас попробую. Сказать по правде, я уже и сам готовился, две недели подбираю нужные составы. Дело в том, что вызывать демона очень непросто. Две недели надо поститься…
Он рассказывал, а сам суетливо, хоть и с усилием, двигался, что теперь понятно, две недели на хлебе и воде для немолодого организма нелегко, дряблые старческие руки передвигали колбочки и реторты, над тиглями взвивались дымки, оставляя едкие запахи, а сам рассказывал, рассказывал, а я дивился, пока не вспомнил, что посты известны и широко применялись задолго до христианства. Просто церковь умело подобрала и это средство очищения тела и духа, облачив в христианскую символику, а маги всегда подолгу постились, что отчасти и объясняет их здоровый образ жизни и ее продолжительность. А еще, помимо очищения постами и молитвами, фон Рихтер одевался по-особому, настраивался на деяние, готовил свои хирургические инструменты, и вот сейчас еще и я появился, дополнительная помеха…
