Все вскинули головы, Ульман поспешно убрал ноги, зато открыл небольшой пузатенький кувшин.
– Тревога, – сказал я буднично.
Гунтер и стражники вскочили, Ульман остался сидеть, я ощутил, как все уставились с тревожным ожиданием. Ульман наконец воздел себя, начал оглядываться и прислушиваться.
– Что случилось, милорд?
– Хрен его знает, – огрызнулся я. – Но одевайте штаны, доспехи, берите в руки хотя бы палки.
И хотя все в доспехах и при оружии, но никто не пикнул, что мне понравилось даже очень, еще не всегда чувствую себя тем сеньором, что может отдавать приказы. К счастью, в этом мире достаточно титула, чтобы склоняли головы. Впрочем, как будто в моем не так…
– Нам оставаться здесь? – спросил Гунтер.
– Лучше посмотри, – сказал я, – что там у ворот.
Гунтер поинтересовался:
– А где будете вы, ваша милость?
– Я? – переспросил я удивленно.
Он смутился, я мог не так истолковать, сказал неуклюже, оправдываясь мимикой, тоном и телодвижениями:
– Ваша милость, я хочу, чтобы правильно поняли, а вы, как вижу, поняли не так. В вашей отваге и воинском умении кто усомнится? Мы ведь знаем, что сэр Галантлар не сам упал с башни и сломал шею. Но я должен знать, куда за вами посылать, если вдруг что не так.
Я подумал, хотел было сообщить, что проведу ночь на самой высокой башне, но это могут истолковать как трусость, ведь опасность, скорее всего, из подвалов, где таинственные врата, даже Врата, лучше бы как раз заявить, что разделю дежурство с воинами в нижних этажах, но это еще скорее сочтут трусостью, мол, в бункер забился, а если сказать, что буду вот прямо здесь, в середине, то это ж ни рыба ни мясо, избегаю крайних решений, стараюсь отсидеться в середке, опасность всегда приходит с краю…
– Я буду у себя в спальне, – ответил я сердито. – Спать буду! А во сне… словом, буду мыслить. Если понадоблюсь, знаете, где меня искать.
Глава 10
В спальне я походил бесцельно вдоль стены, наконец рухнул на ложе, молот рядом, благо ширина постели позволяет, а меч – с другой стороны. Ощущение мерзостное, кто испытывал, тот поймет: когда знаешь, что неприятность вот-вот грянет, но абсолютно не представляешь, где и как обрушится. И в то же время как будто грозовая туча наползает на солнце, по земле медленно двигается черная тень, бежит ветерок, взметая пыль…
Закидывая руки за голову, зацепился взглядом за колечко. В тысячный раз поднес к глазам.
Мелкая вязь непонятных значков уходит от камешка вниз, я повертел руку, рассматривая колечко со всех сторон, вяло подумал, что красивше будет на тыльную сторону повернуть не черным камешком, я же не фашист, а красным, цвет революции все-таки, перемен, смены крови, очищения, эстет хренов, с огромным трудом повернул, кожа как прилипла, тоже поворачивается, стремясь вернуть кольцо в прежнее положение, растягиваясь, наконец закрепил в таком положении, полюбовался, продолжая настороженно прислушиваться к звукам внизу.
Теперь черный камешек сместился на четверть в сторону, спрятался между средним и безымянным, со стороны ладони блестит синий, а снаружи – крохотный рубин. Пока я рассматривал их, какая-то странность коснулась моего сознания, я быстро огляделся, выискивая опасность.
Ветерок, весело треплющий ветки за окном, утих, как будто отрезало: все листья застыли неподвижно, я словно бы оказался в застывшем, теплом и очень спокойном мире. И все же странное ощущение прокатилось по коже, я огляделся снова, встал с ложа и хотел подойти к окну, но руки были странно тяжелыми, как и все тело, а когда я соступил с ложа, я завис в воздухе…
Страх и ощущение нереальности стукнули по голове, как мягким деревом. До пола меньше, чем поставленная торцом книга, но я вишу, вишу, вишу, а если и опускаюсь, то просто с астрономической неспешностью!
Спохватившись, я очень осторожно вернул кольцо в исходное положение, черным камешком наверх. Сразу же мои подошвы оказались на полу, за окном зачирикали птицы, залитые лунным светом ветки мерно колышатся, листья шелестят и трепещут, сверху что-то грюкнуло, донесся раздраженный мужской голос.
Испуганный, обалдевший, я постоял истуканом, глаза не отрывались от колечка. Так вот что за кольцо богов! В этом замке все еще работает генератор поля, а колечко позволяет замедлять… вернее, самому жить быстрее, еще быстрее, чем остальные. Хотя генератора, может, и нет, это в мое время везде генераторы, как в эпоху Кулибина считали, что будущее воздухоплавания – воздушные шары на две тысячи персон. На смену генераторам пришло что-то еще, может быть, силовое поле прямо из стен замка… Потому кольцо и не включалось, когда я крутил на пальце там, в деревнях…
Перевел дыхание, сдвинул кольцо едва-едва, прислушался, но каменные блоки везде одинаковы, пробежался от стены до стены, встречного давления воздуха нет… или почти нет. Все же что-то подсказывает, что время замедлилось, но не слишком, не слишком. Наверное, я сейчас двигаюсь разве в два-три раза быстрее обычного. Ну, может, в пять. Если в десять, то, наверное, уже ощутил хотя бы встречный ветер…
Некоторое время прыгал, бросал вещи, засекал время по ударам пульса, но выяснил пока одно: чем дальше повернешь кольцо, тем сильнее замедляется время. Вплоть до того, что я, подпрыгнув и повернув кольцо по часовой стрелке на две трети, мог выспаться до того, как опущусь на пол.
С этим кольцом, если подумать, я могу ходить по воде, аки Христос, но только никто этого не увидит, жаль, а так бы перед бабами… Вернее, могу бегать, как одна из ящериц на задних лапах.
Снизу донесся слабый вскрик, что оборвался резко, словно у кричавшего мгновенно вырвали легкие. Я похолодел, в черепе похоронным звоном отозвалось слово: «Ворота». Руки отяжелели, налились свинцом, а ноги, напротив, стали ватными. Я с трудом заставил свое трусливое тело сдвинуться, ну не люблю драться, особенно вот так, когда прямо в доме враги, огромные и сильные, другие просто не вломятся…
Уже на лестнице я обнаружил, что молот оттягивает пояс, меч – за спиной, это я не забыл, ковер на ступеньках верхних этажей глушит звуки, но когда опустился вниз, подошвы застучали громко и четко. Странно, такой пустяк добавил уверенности, я пробежал через зал, услышал далеко впереди удаляющиеся крики, ворвался в коридор и споткнулся о человеческое тело. Нет, стражник не спал, оранжевый свет выхватил застывшее лицо с вытаращенными глазами и черную рану, что начинается от горла и так через грудь до живота. Я крутнулся на месте, молот готовый к броску, согнутая в локте левая рука готова принять на себя удар…
Во всем замке странная тишина, из широких медных чаш льется тусклый свет сгорающего дешевого масла.
Я двинулся по коридору, навстречу подул ветер, я не сразу сообразил, что же здесь неверно, не так, я в замке, откуда здесь ветер?
– Колечко, – проговорил я вслух, – бог мой, это же я сам повернул…
