– Его милость не собирается здесь останавливается, нам еще до заката смотреть кордоны с Кабаном и Тудором.
– В следующий раз, – пообещал Зигфрид, – пробудем дольше.
Я наклонил голову, подтверждая. Старик поклонился еще ниже, в его выцветших глазах я увидел огромное облегчение. Старые люди ненавидят насилие, и даже то, что сельские арбалетчики могут положить нас всех, не прибавит радости. За убитого сеньора придут мстить другие, оставят здесь только пепел, не считаясь с потерями.
На околице Тюрингем оглянулся, бледный до синевы, прошептал:
– Никогда еще так не трусил!
– Я тоже, – неожиданно сказал Ульман. – Одно дело сражаться, другое – вот так…
Я велел, не оглядываясь:
– Гунтер, ускорь подготовку лучников.
– Ваша милость, только ночью отдыхают!
– Зачем им такая роскошь? – спросил я.
От реки идут двое крепких молодых мужчин, но с совершенно белыми головами. Промокшие портки засучены до колен, у каждого мешок через плечо, там трепыхается, я уловил сильный запах рыбы. У одного еще и свернутый бредень.
С пастбища возвращается еще стадо, заполняя улицу по всю ширь, постепенно редеет, со дворов слышится муканье, донеслась брань. Я оглянулся, одна корова поленилась идти до калитки, проломила ветхий плетень и пошла напрямик через огороды.
Гунтер тоже оглянулся, хохотнул:
– Вот так за лень расплачиваются! Есть коровы, что каждый день ломают. Из вредности. Проще бы поставить забор из крепких кольев.
– Уже привыкла, – заметил я. – Теперь будет ломать и колья.
Гунтер призадумался, кивнул.
– И то верно говорите, ваша милость. Надо приучать народ пораньше.
Глава 7
На холме слева проплывают развалины могучего замка, даже не развалины, каменный дом еще почти цел, только обветшал, если подправить, подлатать, заделать пару дыр в стене, снова можно гордо поднять флаг владельца.
– Странно, – заметил я, – не так уж и много работы. Группа отважных могла бы укрепиться. Места здесь сравнительно тихие! И снова начинать завоевывать мир.
Гунтер тоже посмотрел на замок, перекрестился:
– Кто знает, что там… Может быть, пытались уже не раз. Охотники за сокровищами начинают рыться по подвалам, да там и остаются. А самые счастливые хоть выбираются, так порча сжирает по дороге… Говорят, иные старые поместья прямо завалены костями.
– И что же, народ все равно лезет?
Он снова перекрестился:
– Вы же знаете людей!
– Знаю, – ответил я. – И что, крестное знамение не защищает? Как и святая вода?
Он не уловил иронии, ответил очень серьезно:
– Даже амулеты из Святой Земли не действуют. Видимо, Господь наш считает такие дела небогоугодными, нехорошими. Даже если там язычники похоронены, то и тех покой нехорошо тревожить. Если демоны наказывают обидчика, Господь за таких не вступается…
Голос прервался, лицо застыло, глаза устремлены в одну точку. Я проследил за его взглядом: в синее небо поднимаются черные струи дыма. Даже не поднимаются, а победно ввинчиваются, значит, там внизу, за деревьями много пищи для огня. Я пришпоривал коня, за спиной услышал тревожный крик Гунтера:
– Ваша милость!.. Не отрывайтесь… Отря-я-яд, от сеньора не отставать! Деревня Куманг горит!
Сильный ветер ударил в лицо, за спиной дробно стучат копыта, деревья скачками побежали в сторону, чаща – не проломиться, конь несся, выбрасывая в сторону ноги, наклонялся на длинном вираже, я проверил на месте ли молот, сердце колотится часто-часто, нагнетая давление, ветер бьет в лицо все яростнее.
Лесной массив повернулся, открылась горящая деревня. Нет, горят только два дома, еще успели заняться сараи. Несколько неподвижных тел в лужах крови на улице, один прямо на пороге дома, кровь из разбитой головы заливает ступеньки. На месте двери черный пролом, торчат ноги еще одного, из дома доносится женский плач.
С молотом в руке я зло оглядывался, вроде бы удаляющийся стук копыт, затем цокот с другой стороны, появился отряд со скачущими впереди Зигфридом и Гунтером. Лучники на ходу соскакивали и бросались кто к колодцу, кто к горящим домам, молодцы, сразу видно деревенских жителей, без приказа знают, что делать, а я дурацки хлопаю глазами, умею только драться да отдавать вельможные приказы.
Зигфрид подбежал к дверям ближайшего дома, куда огонь вот-вот доберется, дернул, не поддалась, с силой заколотил рукоятью меча.
– Вылезайте!.. разбойники убежали!.. Ваш дом сейчас загорится!
Гунтер быстро организовал цепочку от колодца, деревянные ведра передавали из рук в руки, с размаха плескали в огонь. Из забаррикадировавшихся домов начали появляться жители, бросились кто гасить огонь, кто растаскивать сараи, чтобы не дать перекинуться огню на их хозяйство.
Пытаясь помочь, я со всей дури шарахнул молотом в сарай, где уже занялась крыша. Грохот, треск, доски и разбитые жерди разлетелись в щепки, словно я вспорол огромную подушку, набитую стружками. Народ в страхе бросился врассыпную, Гунтер заорал люто, самые смелые вернулись и принялись сбивать огонь с рассыпавшихся по земле досок.
Один дом выгорел начисто, сгорели сараи и дом кузнеца, второй удалось спасти. Гунтер привел крепкого старика с белыми волосами до плеч и коротко подрезанной белой бородой. Старик поклонился, Гунтер сказал наставительно:
– Это ваш новый лорд!.. Ричард де Амальфи. Ответствуй ему, кто был, почему напали?
Старик поклонился еще ниже, уже как хозяину.
– Люди Волка, ваша милость, – ответил он горько. – Почему напали?.. Почему нападают на тех, кто слабее?
У дымящейся ограды мужчина с плотницким топором в руках, в двух шагах старик вниз лицом, раскинутые руки загребли по горсти земли и застыли, из спины торчит оперенная стрела.
Староста развел руками:
– Враги услышали вас, ваша милость. Иначе бы всех сожгли.
Гунтер потемнел лицом, смолчал, но подошел Зигфрид, разгоряченный, но разочарованный не удалось выказать доблесть в схватке.
– Сэр Ричард, вас начинают испытывать на прочность. Как и Галантлара.
– Что от меня хотят?
Зигфрид хохотнул:
– Познакомиться!
Гунтер пояснил:
– На деревни нападали и раньше, ваша милость. У сэра Галантлара были куда богаче угодья, чем ныне. И деревень у него было, было… Но в последние годы он почти не показывался из замка, так что соседи обнаглели. Если не дать отпор, то и эту захватят. Сейчас нам просто показывают, что мы защитить ее не в силах.
Я стиснул челюсти, чувство бессилия накрыло, как холодный дождь среди открытого поля. Я в самом деле не в состоянии защитить деревни, расположенные далеко от замка. А они все далеко, что и понятно: если прямо у замка, то хоть и защищеннее, но зато развеселившийся хозяин то девок потребует себе и солдатам на потеху, то ради шутки велит кого-нибудь повесить или поставить вместо живой мишени…
