Гунтер тихонечко отступил, Зигфрид занял его место, все-таки он рыцарь из рыцарского рода, я ответил дворецкому учтиво:
– Следуем.
– Ваши люди останутся здесь, – предупредил он дребезжащим голосом. – За них не беспокойтесь.
– Что вы, что вы, – сказал я учтиво, хотя на душе заскребли кошки.
На удивление, булыжником вымощена не узкая дорожка, а вся площадь перед донжоном. Дворецкий шел медленно, с трудом, я видел, как хочется остановиться, перевести дух, чуть было не подхватил его под локоть, но здесь такое не принято, и хотя фронтир, но уже четкая граница между господами и слугами, так что топай, Ричард из Амальфи, ты теперь уже не просто Ричард, а Ричард де.
Рядом со мной идет, тоже выпятив подбородок, Зигфрид, а Гунтер увильнул, остался с лучниками. Распахнулись огромные двери, больше похожие на ворота. Мы вошли, задирая головы, надо выглядеть сурово и внушительно, даже внушающе.
Дворецкий провозгласил:
– Ричард де Амальфи, гость благородного Тудора а ля-Герда!..
Люди в одеждах несколько старомодного покроя поклонились, отступили к стенам, давая дорогу. Я огляделся, где же сам хозяин, но дворецкий повел сквозь расступившихся дальше, мы с Зигфридом старались особо не рассматривать обстановку, не деревенщины, но я был впечатлен: замок изнутри куда богаче и значительнее, чем снаружи. Огромный холл, знамена, прапора и гербы на щитах, многие щиты со следами жестоких боев, два вообще расколоты: то ли взяты в боях от знатных врагов, то ли достались как реликвии прадедов, много развешанного по стенам оружия, везде роскошные гобелены.
Лестница повела на второй этаж, я уж подумал, что придется дворецкого вносить на руках, но дед как-то собрался, поднялся, лишь вроде бы слегка и ненадолго зависал на перилах. Мы прошли через афиладу небольших залов, уставленных рыцарскими статуями в нишах. Из стен торчат медные светильники старинной и очень искуссной работы, горят через один, вообще-то зря, из узких окон и так льется достаточно яркий свет.
Мы остановились перед богато украшенной львами, коронами и скрещенными мечами дверью киноварного цвета. Дворецкий перевел дыхание, с трудом распахнул обе половинки и провозгласил достаточно громко, хотя и дребезжаще:
– Сэр Ричард де Амальфи к лорду Устинаксу!
Почему к Устинаксу, успел подумать я, но повинуясь взгляду Зигфрида, вместе с ним шагнул в помещение, названное дворецким кабинетом. Если не обращать внимание на размеры, это в самом деле кабинет: огромный стол с письменными приборами, старинные шкафы с обилием книг, часть книг на столе, часть стопкой на соседнем столике.
За столом в массивном кресле восседает, глядя строго и неприязненно, совершенно седой, очень старый человек с высохшим пергаментным лицом. Длинные волосы падают на плечи жидкими прядями, плечи покрывает меховая мантия, это понятно, стариков кровь уже не греет, щеки запали, нос крючком, но глаза смотрят интенсивно, в них ни грана старческой немощи, слабоумия.
Дворецкий еще раз провозгласил:
– Сэр Ричард де Амальфи со своим спутником сэром Зигфридом!
Старик несколько мгновений рассматривал нас, наконец сделал небрежное движение дланью.
– Возьми, – произнес он тоже дребезжащим, но тем не менее властным голосом, – сэра Зигфрида и… займи его чем-нибудь.
Дворецкий вопросительно взглянул на Зигфрида, тот нахмурился, вздернул голову, реагируя на оскорбление, молча повернулся и вышел. Когда дворецкий прикрыл за ними обоими дверь, старик сказал так же ровно:
– Мой сын Тудор, едва вернувшись из дальних земель, сейчас гоняет в лесу какого-нибудь несчастного оленя. Или кабана. В таких случаях замок снова на мне, как было все это время.
Я учтиво поклонился:
– Уверен, что в такие дни он в более умелых руках.
– Умелых в чем? – спросил он.
– В управлении, – пояснил я. – Гонять оленей и воевать можем все, для этого не нужно ни ума, ни умения. А вот управлению нужно учиться долго и старательно. Да и то получится не у всех.
Он некоторое время рассматривал меня из-под снежно белых бровей, на фоне жидких волос, где просвечивает розовая лысина, брови выглядят заснеженными торосами, наконец милостиво указал взглядом на кресло сбоку от стола.
– Вы можете сесть, сэр…
– Ричард, – подсказал я. – Ричард Длинные Руки.
– Сэр Ричард, – повторил он. – До нас уже дошли слухи, что замок Амальфи поменял хозяина. Не могу судить пока, к добру это или к худу, с прежним хозяином вообще не имели дела. Ни дружбы, ни вражды, что, сами понимаете, уже хорошо в наше время.
Я вежливо наклонил голову:
– Вы совершенно правы.
– А сейчас вы с визитом дружбы?
– Да, – подтвердил я. – Будучи наслышанным о доблести и благородстве сэра Тудора, счел долгом первым засвидетельствовать почтение ему и заверить, что ни в коем случае не хотел бы оказаться ему врагом.
Старый лорд несколько мновений рассматривал меня молча, а я рассматривал его. Он выглядел как генерал елизаветинской, а то и вовсе екатериненской эпохи, предельно чопорный, строгий, оскорбительно учтивый, но в то же время защищен возрастом и положением, так что я сидел с самым непроницаемым лицом, подпустив в него почтительности, и старался выглядеть предельно корректно, то есть чтобы по моему виду ничего нельзя было понять, угадать, сообразить.
– Раз уж вы сумели справиться с Галантларом, – проговорил он наконец, – то у вас нет нужды страшиться моего сына.
Я улыбнулся как можно правильнее, в меру сдержанно, с точно отмеренно долей почтительности, чтобы не дай бог не показалась угодливостью.
– Я вообще не хочу ни с кем ссориться. И хочу со всеми дружить. По крайней мере, жить в мире. Вот такой у меня миролюбивый нрав.
Он остро взглянул в мое лицо.
– Я слышал, вы повесили молодого Генриха Гунландского, премянника сэра Гуинга Одноглазого. Тот в ярости, уже послал за своей родней. Они прибудут со своими отрядами.
– Встретим достойно, – заверил я. – Я еду-еду не свищу, а как наеду – не спущу. Желание жить в мире вовсе не значит, что дам сесть на шею и свесить ноги.
Он рассматривал меня все так же интенсивно, затем что-то в пергаментном лице изменилось, губы чуть дрогнули в подобии намека на усмешку.
– Странные речи от столь молодого рыцаря… Всяк рыцарь стремится в бой! Добро пожаловать в наш замок, сэр Ричард!.. Не соизволите с нами отобедать?
– Сочту за честь, – ответил я.
Глава 9
Обед накрыли в большом зале, очень строгом, церемонном настолько, что напоминает церковь, даже костел, только со стен вместо икон смотрят портреты благородных рыцарей, в чертах которых я находил фамильное сходство с сэром Устинаксом. Посреди стола подсвечник с дюжиной свечей, на стенах ровно горят светильники, по комнате плывет аромат восточных пряностей.
