– Да, наверное. Беги, тебя ждут.
Она оставила полотенце, исчезла. Я умылся, вытерся, старший слуга смотрел на эту непонятную процедуру с неодобрением, дважды перекрестился украдкой, потом уже намного охотнее помог облачиться в доспехи.
Слуги дождались, когда я облачусь, начали вносить на широких блюдах салаты, рыбу, неизменное мясо – разве может быть трапеза для мужчины без мяса! – а в завершение Леция расставила по столу кубки и налила вина.
К завтраку явились Зигфрид и Гунтер: только они допущены к высокой чести завтракать с сеньором. Гунтер – скованный до чрезвычайности, Зигфрид – шумный и веселый, этот и с императором будет так же острить, шуметь и бросать под стол кости. Кстати, надо собаку завести, а то я какой-то нетипичный феодал. Даже целую свору.
Фрида уже знает мои вкусы: все не только отменного качества, но мясо – нежнейшее, рыба – деликатесная, фрукты отборные. Мясо не подгорело, тает во рту, словно у меня вовсе нет зубов, но я не чувствую стыда и, как вижу, Зигфрид и Гунтер тоже без нареканий жрут, да еще как жрут.
– Где мы еще не были? – спросил я. – Мы добрались только до границ с Тудором, а что дальше?
– Владения Волка и Кабана, – заверил Гунтер. – Ваши земли с Кабаном разделяет ручей, он сейчас вовсе пересох, и потому…
Он виновато замолчал. Я стиснул челюсти. Все понятно, крестьяне Кабана вовсю хозяйничают на моей земле, рубят лес, охотятся, а то и начинают распахивать. Еще год-другой, и те земли Кабан объявит своими.
– Вели седлать коней, – распорядился я. – Посмотрим, что сможем сделать.
– И сможем ли, – уточнил Зигфрид. Перехватил мой взгляд, развел руками: – Человек предполагает, а Господь…
Гунтер торопливо отпил вина, дескать, позавтракал в полной мере, отбыл с моего разрешения. Когда мы с Зигфридом, спустились во двор, там под его присмотром Ульман и Тюрингем отбирали для поездки лучших лучников.
Гунтер оглянулся, сказал вполголоса:
– Ваша милость, но если вздумаете ввязаться в драчку, то людей надо брать побольше. Вообще – всех!
– Мы едем только посмотреть, – объяснил я. – Феодализм – это учет, как сказал основатель научного феодализма.
– Но людей брать сколько?
Я подумал, подвигал бровями:
– Гунтер, ты хоть отныне и рыцарь, но все еще и главнокомандующий всеми войсками нашего замка! Сам решай. Я занимаюсь стратегическим планированием, а ты – тактикой.
Гунтер нахмурился, все предпочитают быть стратегами, потому что стратеги никогда не виноваты. Ульман поклонился, сказал густым басом:
– Можно, конечно, пяток лучников и кого-то из местных, кто хорошо знает лесные и прочие дорожки, но… не мое дело настаивать, ваша милость, но если вы изволите осмотреть кордоны Кабана, то лучше, как я и говорю, взять людей побольше.
Я насторожился:
– Если и ты это советуешь, то дела серьезны, да?
– Просто замок Кабана близко к кордону, – объяснил он уклончиво. – С башен увидят нас наверняка. А если еще и кони оседланы, то сразу же могут выслать… встречу.
– Даже, если я буду смотреть на его замок со своей земли?
Он хмыкнул:
– Со своей тоже надо смотреть так, чтобы за спиной блестели доспехи и наконечники копий.
Мне подвели коня, без привычного рога выглядит странновато. Кожа на середине лба уже стянулась, закрывая вчерашнюю рану, конь смотрит кроткими глазами, багровый огонь странно приугас, будто без рога чувствует себя, как рыцарь без доспехов, ковбой без кольта, а я без доступа в Инет. Шумно вздохнул, потянулся, потрогал мягкими замшевыми губами меня за ухо.
Я осторожно коснулся кончиками пальцев места, где был рог. У обычного коня пустяковые раны заживают неделями, у этого же настоящий метаболический вихрь, сам себя лечит почище паладина.
– Все в порядке, – шепнул я ласково, – все в порядке… Никто не будет тебя больше пугаться. Да и на меня перестанут указывать пальцем. Тоже девственника нашли… А надо будет – отрастим тебе рог еще длиннее. Я люблю тебя…
Я заколебался, как назвать это такое огромное и в то же время такое дружелюбное создание, все прежние клички, которые ему придумывал: Рогач, Черный Вихрь – кажутся слишком грубыми.
– Мой зайчик, – сказал я. – Мой черный зайчик… Я буду звать тебя Зайчиком, хорошо? Хотя, конечно, бегаешь ты быстрее любого зайца. Может быть, птенчиком? Крыльев у тебя нет, но птиц ты обгоняешь… Ладно, пусть пока будет Зайчик!
Гунтер стоял с вытянутым лицом и опасливо посматривал на зайчика, что на голову выше всех коней и чьи копыта оставляют следы размером с тарелки.
Я обернулся.
– Возьми людей столько, сколько считаешь нужным.
По залитому солнечными лучами двору прошел, низко поклонившись, чтобы я не рассмотрел его глаза, герольд. Капюшон надвинут на глаза, мне с высоты седла видно только острый подбородок.
– Значит, – спросил он глухо и с неясным мне сомнением, – вы участвуете в турнире, сэр Ричард? Так и передать?
– Участвую, – ответил я.
Герольда выпустили через калитку, он исчез, и снова мне почудилось, что исчез даже раньше, чем проскользнул в открытую калитку.
Поворачивая коня к воротам, я подумал, что герольд вел себя как-то странно: его дело оповестить рыцарство, а там уже дело самих рыцарей – ехать или не ехать, а он добивался именно моего заверения, что я там буду, обязательно буду…
Гунтер вскочил на своего поджарого жеребца, по двору слышится бодрящий цокот подков по булыжнику, скрип кожаных ремней и седел, конское фырканье.
Покрикивая, Гунтер указывал, кому за кем ехать и какой строй держать, я выждал, пустил бывшего единорога к воротам. Страж смотрел вопросительно, отворил калитку, я кивнул одобряюще. Хоть я и феодал, но не фига всякий раз отворять ворота, если можно и через калитку, а то петли перетрутся. Теперь это мой замок, надо быть хозяйственным. Экономика должна быть экономной, как говорил древний законоучитель, самый великий из героев.
Мост красиво выгнулся над жуткой бездной, я постарался оторвать взгляд от клубящегося внизу тумана, спросил, не поворачивая головы:
– Гунтер, но если замок Кабана так близок, то, значит, он не отхватывал у меня… у Галантлара, земель?
Гунтер, отвечая, повернулся ко мне все корпусом, подчеркивая уважительность и подчиненность:
– Абсолютно точно изволили подметить, ваша милость! Кабан, то есть сэр де Трюфель, несмотря на лютость, единственный, кто почти не оттяпал деревень у господина Галантлара. Ну, если не считать Тудора. Тот уж точно ничего у вас не отрезал…
– Тогда, может быть, с Трюфелем можно как-то подружиться?
Он покачал головой:
– Я же сказал почти, а так деревеньки три оттяпал. Плохенькие такие, бедненькие. Кабан явился полтора года тому из неведомых земель. С ним десяток головорезов, самых подлых людей на свете, которым резать младенцев – одно удовольствие. Его замок раньше принадлежал благородному сэру Магнусу Тихому, властелину земель, но Кабан захватил всех врасплох, убил его самого и всю семью. Спаслась только дочка, загостилась у соседей. Кабан вырезал гарнизон и засел хозяином. Все ждали, что попирует и уйдет, но то ли старость почувствовал, то ли в самом деле захотелось осесть, но вот уже второе лето владеет замком. Первый год пировал, грабил своих же крестьян, насиловал и распинал на воротах замка, только недавно сообразил, что это его же овцы…
