– Меня зовут Задинг, – произнес он надтреснутым голосом. – Челядь разбежалась, а защитники сложили оружие. Некромант тоже служит вам… а почему нет? Замки, как и королевства, переходят от хозяина к хозяину, а крестьяне все равно должны растить хлеб, а маги разгадывать тайны Древних. Я – прорицатель. Не очень хороший, но все-таки приношу пользу тем, кто мне дает приют…
Я сказал с неловкостью, какую всегда чувствуем перед инвалидами и калеками:
– Это неважно, есть от вас польза или нет. Приют вы получаете в любом случае.
Он поклонился:
– Спасибо. Но я докажу вам, что я не дурачу головы. Справа от вас человек, которому предстоит пройти немало дорог, но я вижу его в окружении множества детей… восемь… десять… четырнадцать… из них только две девочки!.. А вот тебе, богатырь, скажу еще более важное… Смерть тебе уготована от руки третьей жены…
Ульман дернулся, вскрикнул:
– Но у меня и первой-то еще не было!
Прорицатель сказал ровным голосом:
– Иные меняют жен очень быстро. Слишком быстро. Но ты… предупрежден.
Ульман зябко передернул плечами.
– Да я и с первой… не буду спешить!
– Не зарекайся, – сказал Тюрингем весело. – Может быть, и у тебя будет двенадцать… девочек!
– Почему девочек? – обиделся Ульман.
– А мои мальчики их возьмут в жены, ха-ха!
Но Ульман оставался серьезным, пробормотал:
– Это самое… насчет жен… мне предсказали еще в детстве.
Тюрингем крякнул, молча развел руками. Прорицатель молвил негромко:
– Твое детство прошло далеко отсюда… Не ощущаю расстояния, но чую запах морских трав и слышу грохот волн…
– Точно! – вскрикнул Тюрингем еще громче. – Мой отец был рыбаком. Я привык засыпать и просыпаться под шум прибоя.
Я поинтересовался:
– А почему ничего про меня?
Оба затихли, обратили взгляды на прорицателя, в мою сторону косились с болезненным любопытством. Прорицатель помял в руках ткань, то растягивая на вытянутые руки, то сводя ее вместе, давая провиснуть до пола, в этом жесте угадывался некий смысл, но какой – рационалу понять не просто.
– Наверное, я слишком устал…
– Наверное, – согласился я, – ты лучше нас знаешь, где здесь кухня. Отдохни, но… особенно не надейся увидеть мое прошлое и будущее. Просто не надейся. Паладины бывают закрыты… ну почти, как жидомасоны. Одни догадки, так что иди, твой статус не меняется, как и твое положение. Вы двое тоже топайте вниз. Теперь, когда замок взят, я справлюсь и один, даже если где-то и сохранились партизанен. А вы идите, идите, пока не вытолкал в шею.
Оба нехотя ушли, прорицатель в нерешительности топтался на месте, обескураженный, что не может видеть меня насквозь, как видел своих бояр Иван Грозный, но я уже не обращал на него внимания, пошел дальше, осматриваясь с прежней настороженностью, передвигался бесшумно, одна рука на рукояти меча, пальцы другой касаются молота.
В этом замке свои странности, я даже не сказал бы, что его строили в том же веке, что и Амальфи. И что эти стены возводили люди той же веры, вкусов и взглядов. Христианские замки Испании и мавританские, что стоят рядом, меньше отличаются, чем этот от Амальфи.
Я шел медленно, почти крался, осматривался, стараясь держаться подальше от диковинок, а их, похоже, не меньше, если не больше, чем в моем.
Скрипнуло, в трех шагах дверь с изображением драконьих морд тихохонько приоткрылась, в щель ударил яркий свет, осторожно выглянула молодая и очень хорошо одетая женщина: в дорогом зеленом платье из тончайшего шелка, округлые плечи безукоризненной формы обнажены. Платье как-то держится только на груди, длинные волосы тщательно расчесаны и уложены в замысловатую прическу в виде башенки, перевитой лентами, у висков очень женственно спускаются локоны, вроде бы забытые при строительстве башни, но красиво смотрятся.
Она повела глазами вправо, влево, давая мне возможность оценить и чистоту белков, и размер радужной оболочки, вообще лицо породистое, с ровными дугами бровей, тонким изящно вылепленным носом, красными губами, не слишком тонкими, не слишком пухлыми, а именно такими, какие и должны быть у породистой аристократки.
Придерживая подол платья, стараясь не шуметь, она вдвинулась в комнату и была уже на середине, когда я пошевелился.
Она оглянулась, испуганно вскрикнула:
– Ой!.. Как вы меня напугали!
– Красивых женщин не ем, – ответил я. Подумал, уточнил: – Некрасивых – тем более. Простите, что испугал, но… кто вы?
– Я леди Гервена, – произнесла она дрожащим голоском, но с достоинством. – А вы, как я поняла, и есть тот захватчик, во власти которого замок…
– Всего лишь ответный удар, – объяснил я. – Ваш муж… я не ошибся, барон Гуинг ваш муж?.. ваш муж очень долго нападал и разорял мои земли… Тогда они были еще не моими, но все равно, я мог бы заграбастать сразу двадцать сел, а не три села и две нищие деревеньки! Так что за двадцать или больше набегов вашего мужа я нанес только один удар.
Ее лицо омрачилось:
– Я слышала шум схватки… замок залит кровью?
– Ошибаетесь, – возразил я, задетый за живое. – Представьте себя, ни одна собака не гавкнула в защиту вашего мужа, уж простите! А кто не противник мне, зачем я стану обижать? Каждый остался на своем месте. Но замок теперь мой. Как и все принадлежащие ему земли.
Она помедлила, разглядывая меня исподлобья, сказала после недолгого колебания:
– Служанка говорит, что вы никого не казнили. Я не поверила.
– Сходите вниз, – посоветовал я, – убедитесь.
Она покачала головой.
– Погожу. Сэр…
– Ричард, – подсказал я. – Ричард де Амальфи.
– Сэр Ричард, я тоже не ваш противник.
Теперь я замолчал, после паузы сказал осторожно:
– Надеюсь… хотя разве не вопиет пролитая кровь вашего мужа? В смысле, о мщении.
Она зябко передернула плечами.
– Не вопиет. Он уже сменил пять жен, всякий раз брал все более молоденьких. Я как раз пятая. Предыдущие четыре умерли. Поговаривают, что не своей смертью. Последний месяц до меня доходили слухи, что он обратил внимание на дочь лорда Гелейна, его земли за владениями леди Клаудии. Бедной девочке всего пятнадцать, даже не представляет, что ждало ее…
Я кивнул, расспрашивать не стал, нравы жестокие, у женщин только и прав, что сидеть у окошка и ждать возвращения господина, а уж обязанностей море.
– Понимаю, – сказал я еще осторожнее, – вас интересует ваш статус…
Я умолк, подбирая слова, а она сказала чуть живее, чем раньше:
– Не просто интересует, сэр Ричард!
