– Да так, – ответил я туманно, – некоторые аспекты современной жизни без экономических стимулов и юридически закрепленных договоров с подписями сторон на каждой странице. С подробным перечислением обязанностей. А так, признаю, намного проще: верность слову, верность сюзерену – и никаких толкований. Красота!
Он смотрел непонимающе, но и не старался вникнуть, я же сеньор, у меня свой язык, наконец кивнул с несколько обалделым видом:
– Да-да, сэр Ричард!
– Полагаешь, верно? – спросил я.
– Да, – заверил он и пояснил: – Вы же сеньор!
– Ну да, – согласился я, – раз сеньор, то это серьезно. Начальник дураком быть не может по определению.
Увидев нас разговаривающими, ревниво приблизился Гунтер. Я помахал ему дланью.
– Гунтер, ты не забыл? Хоть Харальд теперь и начальник стражи, но ты все равно старше!
Он смотрел непонимающе.
– В его замке?
– Замок мой, – напомнил я. – А ты – моя правая рука. Зигфрид хоть и знатнее, но не хозяйственник, а так бы ты стал моей второй правой рукой. Но что есть, то есть, надо работать с теми кадрами, что не разбежались за кордоны. Теперь у меня два замка, не знал? Отвечаешь за оба. Что непонятно или не знаешь о землях Одноглазого, спрашивай у Харальда или у кого хочешь. Вообще как можно быстрее сообщи везде, что власть переменилась, отныне подати платят мне… сразу же уменьши их на треть… или на четверть, чтобы ощутили и восславили, еще посмотри, как поставлена работа с одурманиванием трудовых масс религиозной пропагандой. Наши – это те, которые за Бога, запомнишь?.. А кто против – не наши. Но сразу ничего не предпринимай, а то вдруг ненаших больше, разбегутся, а это ж налогоплательщики!
Гунтер ехал молча, кивал, я даже не видел по его непроницаемому лицу, когда понимает меня, когда пропускает мимо ушей, когда понимает не так, ведь непонятности относит к особому языку благородных, да и Галантлар наверняка заговаривался, когда из рыцаря начал впадать в религиозные поиски, буддист хренов.
Однако, когда Гунтер начал ерзать в седле, поглядывать с вопросом в глазах, даже осторожненько кашлянул, я ощутил недоброе в чересчур деликатном для Гунтера звуке, одно дело – поперхнулся глотком вина, другое – вот такое интеллигентное покахикивание, тоже мне – диссидент.
– Если снова неприятности, – предупредил я, – лучше молчи! Удавлю.
– Вы сильный человек, – сказал Гунтер с одобрением. – Все сумеете…
Я поежился, хотел смолчать, но как-то помимо воли спросил:
– Что на этот раз?
Гунтер снова кашлянул, непривычно смущенный, прямо князь Мышкин, сказал медленно:
– У Одноглазого семь рыцарей в вассалах. Четверо были при нем, однощитовики, а трое – заможные, в собственных замках. Правда, замки – одно название, простые башни из бревнышек, а у одного вовсе из глины с соломой, но есть где приклонить голову, к тому же при каждом – по деревеньке в три или четыре хаты.
Я посмотрел с подозрением.
– Ну и что?
– Ваша милость…
– Сэр Ричард, – напомнил я.
– Ну, сэр Ричард…
– Не «ну», а сэр. Это крестьяне зовут меня вашей милостью, а ты уже рыцарь. Привыкай.
– Да какой из меня рыцарь… Словом, будет урон вашей чести, если вдруг вас не признают сюзереном.
Я подумал, переспросил в недоумении:
– А они должны признать?
– По праву как раз нет, – пояснил Гунтер. – Со смертью Одноглазого освобождены от присяги. Разве что захотят оставаться верными его жене?.. Сомневаюсь, не последние же дураки. Но вот если вы не заставите признать сюзереном себя, то это как бы урон…
Я поморщился.
– Как бы, словно, похоже… Пусть ликуют на свободе, я не стану одевать им новое ярмо. Человек должен выбирать по своей воле, под чье знамя встать. Как они сами, по натуре?
Он подумал, ответил с осторожностью:
– Уже то, что покорились Одноглазому, говорит, что сами по себе не очень-то… Предпочитают сидеть в своих норах. Не думаю, что выступят за Одноглазого или будут сражаться за его жену. Это леди Роберте неслыханно повезло, что у ее отца такие рыцари! Даже на такую дурь, как штурмовать по ее приказу замок Кабана, пошли, это же надо… Ну а эти вассалы Одноглазого свободе обрадуются. Я же считаю, что люди с такими характерами не должны быть свободными.
Он смотрел внимательно, я ощутил неловкость, развел руками:
– Ты прав. Если свободен человек слабый, легко станет под знамя наших противников. Но у нас нет сил, чтобы наклонить их силой. Вот что, пошли гонца, пусть сообщит о смене владельца. Просто сообщит… можно даже многозначительно. Если принесут присягу мне – нет проблем, я подтверждаю все их права. Если заартачатся… пусть выразит мое неудовольствие, но в самых туманных терминах, так звучит страшнее. Ничего конкретного говорить не надо, это обязывает. Пусть каждый придумывает свои страхи.
Он думал долго, такую концепцию услышал впервые, наконец лицо расплылось в широкой улыбке:
– Да, это их напугает! Таких людей только так и надо пугать.
Вдали на холме заиграл пурпурный сказочный замок, отсюда показался игрушечным: с остроконечными башенками, крепостной зубчатой стеной, воздушными мостиками между башнями. Дорога едет мимо, замок должен остаться далеко справа, я полюбовался его красотой, как только леди Клаудия ухитряется, чтобы он выглядел при каждом повороте солнца по-разному, а как вообще выглядит при лунном свете?
Кони бодро стучали копытами по сухой дороге, я смотрел вперед, не сразу услышал как приотставший Гунтер вскрикнул:
– Ваша милость… сэр Ричард, там на башне сигнал!
Я покосился в сторону замка, на одной из киноварных башен, что нависает над воротами, трепещет под ветерком зеленый, словно знамя пророка, стяг. Мои воины загалдели, указывая на замок, сбились в кучу.
Я посмотрел на Гунтера:
– Умеешь читать эти знаки?
– Да кто не умеет, ваша милость, – удивился он.
– Действительно, – сказал я саркастически. – Ну что там важное?
– Да уж не знаю, – ответил он осторожно, – важное или опасное… Хозяйка видит нас и просит почтить ее посещением.
Я отмахнулся:
– Не до нее. Сам знаешь, во что мы увязли.
– Совершенно с вами согласен, – поддержал он с энтузиазмом. – Разве что проехать через ее земли напрямик…
– А сейчас в обход? – спросил я. – Что за порядки дикие! Еще бы за топтание чужой земли брали пошлину.
– А их берут, – подтвердил Гунтер. – А как же? Потому все и в обход чужих земель.
Я молча повернул коня в сторону замка. Гунтер что-то бурчал сзади предостерегающее, но с великим облегчением вздохнул, когда я проехал мимо ворот сказочного замка и пустил бывшего единорога по дорожке дальше вдоль стен крепости, потом тропка уйдет в лес, за которым, это знаю даже я, владения сэра Галантлара, то есть мои.
