Я скривился, почудилось, что поскребли по стеклу огромным ножом.
– Что за черт… Вот уж кого не жду, так это гостей… Или это налоговая полиция?
Мелькнула мысль, что хорошо бы сделать что-то с охранным заклятием, с одной стороны и неплохо, что никого через мост… если в эту сторону, но приходится всякий раз встречать гостя и провожать лично. А в иных случаях это тоже урон репутации. Надо бы что-то вроде домофона, пусть Рихтер озадачится. Или озадачить некроманта, как его, ага, Логирда фон Темрунга.
Я помахал рукой, там заметили и замахали в ответ. Только незнакомый рыцарь не шелохнулся, эдакая красивая конная статуя из металла и камня.
– Доспехи! – велел я слуге. – Да побыстрее, люди ждут… Ладно, это я пошутил, пусть ждут, но поторопись, мне самому интересно, что там.
Во дворе с наибольшей поспешностью подвели коня. Я взобрался в седло, на этот раз стражи бросились отворять ворота, уже вся дворня гордо судачит о победе над проклятым Одноглазым, конь простучал копытами по каменному настилу, я одолел мост, стараясь смотреть только перед собой, не вспоминать, какая бездна ревет далеко внизу.
Зигфрид и Гунтер смотрели на меня весело, даже сэр Алан перестал зыркать исподлобья, я же его взял в плен, подло завалив камнями, а незнакомый рыцарь, очень молодой, совсем юноша, хотя и крупный телом, рассматривает меня с великим почтением. Поймав мой взгляд, поклонился со всевозможной учтивостью.
Зигфрид выступил вперед и торжественно заговорил:
– Ваша милость, сэр Ричард де Амальфи, позвольте представить вам виконта Теодериха, отважного рыцаря, что явился под ваше знамя.
– Под мое знамя? – удивился я. – Ах да, ты вот в каком смысле…
Он кивнул, я во все глаза рассматривал виконта Теодериха, первого явившегося под мое знамя рыцаря. Если бы я просто унаследовал этот замок и земли, то в случае войны я мог бы привести с собой только тех, кого сумел бы нанять в ближайших селах, а также часть своей челяди, но после захвата замка Одноглазого, начинаю обретать, тьфу-тьфу, не сглазить бы, что называется, репутацию.
– Приветствую вас, сэр Теодерих, – проговорил я, как начальник отдела кадров, что не хочет отпугнуть стоящего работника, но и не желает предлагать слишком много. – Но мы только вчера побили этого Одно… сэра Гуинга. Как вы узнали?
Он ответил с изящным поклоном:
– Я ехал к нему. Намеревался предложить свой меч и свой щит, но оказалось, что там уже стоят ваши люди. Поразмыслив, я пришел к выводу, что разумнее предложить свою службу вам, сэр Ричард.
Я кивнул, одобряя весьма практичный поступок, достойный двадцатого века. Не все рыцари идиоты, уже есть те, кто станет первыми бургомистрами зарождающихся городов, будут командовать ополчением из челяди, станут международными банкирами и олигархами. Значит, как полагает Гунтер, ко мне будут приходить рыцари и простые воины уже по доброй воле. Челядь и нанятые вояки могут разбежаться при первой же серьезной стычке, побросав оружие, а эти, явившиеся добровольно, будут сражаться с удвоенной яростью: полагают, что с таким вожаком добудут себе и славу, и честь, и богатство. Именно в таком порядке.
– Добро пожаловать, сэр Теодерих, – сказал я как можно более мужественным голосом. – Обещаю, мы не очень-то засидимся в эти краях.
– Рассчитываю на это, – ответил виконт обрадованно. – Мне очень нужно совершить подвиги во славу моей дамы… и чтобы доказать своему отцу, что я чего-то да стою!
– Ваша семья была вассалом сэра Одноглазого?
Он обидчиво вскинул голову, подбородок заострился, в нем наметилась ямочка.
– Сэр Ричард, я никому не давал присяги! Я – вольный рыцарь.
– Простите, сэр Теодерих, – сказал я, балансируя на той точке раскаяния, чтобы не дай бог не показалась чрезмерной. – Просто я как раз думал о вассалах Одноглазого…
– Сэр Ричард, – произнес виконт Теодерих четко. – Я отдаю вам свой меч, свое имя и свою честь, потому что вы показали себя великим паладином, под знаменем которого можно добыть себе славу и прославить родовое имя.
Я слез наконец с коня и положил ладонь ему на плечо. С моим ростом это не трудно, теперь я проделываю это уже почти без смущения.
– Прекрасно сказано, сэр Теодерих!.. А теперь берите коня, мы пойдем в замок. Надеюсь, вас не обидит, когда сэр Гунтер предложит вам заменить некоторые части ваших доспехов на более… апгрейденные, совершенные. Еще у нас есть пара дюжин очень хороших мечей. Сэр Гунтер держит их в запасе как раз для таких случаев…
Если я и побаивался, что молодой рыцарь обидится на подачку, то глубоко ошибся: здесь само собой разумеется, что вождь привлекает сторонников щедрыми подарками. Это в отношении простых рыцарей воспевается в первую очередь отвага и верность сюзерену, а когда поют о королях и правителях, в том числе простых вожаках банд, то восхваляют именно щедрость, щедрость, щедрость…
Миновав мост, во дворе я распрощался со всеми и отправился к мастерским оружейников. Из конюшни выходил гигант, единственный, который выше меня ростом, я поманил пальцем, он подбежал, на зов сеньора нужно не идти, а бежать, поклонился.
– Да, ваша милость!
– Вернигора, – сказал я, демонстрируя, что запомнил его прозвище, а это значит, что все вижу, все знаю, от моего хозяйского глаза ничто не укроется, – а зовут тебя как?
Он развел руками.
– Да так все и зовут… Вернигора и Вернигора.
– А в детстве как звали? Нет, вообще-то догадываюсь… но по имени хоть иногда?
– Ну, если в самом-самом… Да и то по всякому…
– Догадываюсь, – прервал я. – Я до пяти лет вообще думал, что меня зовут «Заткнись». А когда звали обедать?
Он почесал в затылке.
– А зачем меня звать? Я всегда прибегал первым.
– Гм… а соседи? Если в детстве?
Он долго думал, просиял всем широким лицом:
– Была одна… В детстве звала меня Джоном. Потом, правда, звала иначе…
– Не грусти, – утешил я. – Дура она, вот кто. Ладно, будь Джоном. Не любишь воинские забавы, но я, кстати, тоже. Я такой рыцарь, командовать люблю. Руководить, это значит – пальчиком указывать. Вот и тебе указываю, жизнь такая. Доспехи себе подобрал?
Он потупился, развел руками.
– Не налезают. Кузнец обещал из двух склепать одни. Только ворчит, жаль хорошие доспехи переводить.
– У нас их девать некуда, – возразил я. – Пусть даже из трех клепает, но чтоб было.
Он ушел, больше встревоженный, чем обрадованный, а я прошелся к моим кузнецам и оружейнику, что сутками напролет перебирают доспехи, оставшиеся после неудачного нападения. Доспехи и оружие в самом деле такие, словно все нападавшие были полными рыцарями, к тому же из самых богатых, что могут позволить себе великолепные кольчуги из тончайших колец закаленной стали, прекрасных панцирей из какой-то легированной стали, что при малом весе обеспечивают небывалую прочность. Кузнецу пришлось поломать голову, пока вместе с Рихтером не придумали, как достичь такого огня, чтобы суметь размягчить странный металл.
