– Увидим, – ответил я. Хлопнул в ладоши, появился слуга, я велел строго: – Немедленно приведи отца Ульфиллу! У нас церковь не отделена от государства, так что если заартачится – тащи силой!
Дверь распахнулась, отец Ульфилла часто дышал, красная мясистая рожа полна негодованием, из маленьких глазок брызжут короткие молнии. За ним двое крепких парней, морды довольные, не часто доводится применить силу к церковному деятелю, а руки чешутся всегда.
– Приветствую вас, отец Ульфилла, – сказал я дружелюбно. – То, что я вам не нравлюсь так же, как и вы мне, не должно нас останавливать, верно? Пока что мы в одной упряжке. Как вы слыхали, над замком Амило гордо реет, подобно буревестнику революции, мой стяг. Так что пусть трусливые пингвины робко прячут сало, масло, зерно… Ах да, вы в том сражении тоже участвовали, как боевой капеллан… Но церковь в том захудалом замке, как мне показалось, соответствует понятиям не вполне, не вполне…
Он отдышался, зыркнул злобно, но поборол себя и, вместо того, чтобы наброситься с обвинениями на непочтительное поведение моих людей, буркнул недружелюбно:
– Я и без вашего напоминания собирался туда завтра с утра.
– Вот как? – удивился я. Спросил ревниво: – Зачем?
– Узнать у местных собратьев, не нужна ли помощь. Христиане, сэр Ричард, всегда помогают друг другу!
– Да, конечно, – согласился я. – Вот только не упомню, уже была или не была Варфоломеевская? А утро стрелецкой казни? Словом, я одобряю ваши поползновения укрепить свое влияние и повысить рейтинг. В конце концов, это влияние Церкви как института. Более того, я прошу вас посмотреть насчет сел и деревень.
Он смотрел исподлобья, мясистые щеки непрерывно двигаются, будто продолжает втихую жевать украденный окорок.
– Я вас не понял, сэр Ричард.
– У Одноглазого были богатые села, – объяснил я. – Не те огрызки, что у меня. А в селе надо иметь либо церковь, либо часовню. Лучше церковь. Как я помню из детства, единственное отличие села от деревни в том, что в селе церковь есть, а в деревне – нет. Словом, я вас уполномочиваю званием старшего священника! Есть такое? Нет, жаль… Но все равно, вы можете приказывать другим, бить им морды, единогласно решать, где поставить часовню, а то и новую церковь…
Мясистое лицо быстро менялось, я смотрел заинтересованно, на худом не смогло бы промелькнуть столько оттенков и отразиться всяческих чувств, наконец он выпалил злой, как дикобраз на солнце:
– Вы не вправе ни давать, ни отнимать звания лицам духовного чина!
– Но с остальным согласны? – спросил я.
Он поколебался:
– Построить церковь – дорого.
– Выделю нужную сумму, – пообещал я. – Из трофеев! Все остальное: подбор строителей, выбор камня, проект и дизайн – ваша забота. А также попа назначите по своему выбору.
Он все еще смотрел исподлобья.
– Не знаю, зачем это вам. Я чую Антихриста!.. Чую. Но я берусь восстановить порушенные церкви и возвести новые. И да будут разрушены все козни Нечистого, да посрамлен будет со всем своим воинством!
– На этом и закончим, – согласился я. – А то, что я – Враг, хорошо. Когда кот близко, мыши не спят.
– Я не сплю, – проговорил он с угрозой. – Я вас насквозь вижу!
– А я думал, – ответил я, – рентген изобрел Иван Грозный.
Гунтер, который знает всех и все о каждом, по моему приказу отобрал из лучников двух, Нормана и Гульда, малорослых жилистых парней, быстрых и ловких. Я признал, что лучше и придумать трудно: ход подземники рубили по своему росту, мне пришлось чуть ли не на четвереньках, зато они оба не шли – бежали, время от времени останавливаясь и проверяя стены и потолок.
Норман и Гульд несли по факелу, красноватого света которых хватало на два десятка шагов, я ковылял сзади, уже не уверенный, что это в самом деле нужно и что замку может угрожать опасность от подземных жителей.
Так спускались часа два-три, потом низкий свод исчез, я с облегчением разогнул закрепощенную спину. Дорога виляет между длинных массивных сталагмитов, мы в огромной пещере, стена только за спиной, по сторонам и впереди – тьма, свет выхватывает только белые, словно осыпанные солью, камни… камни и эти поставленные острием вверх исполинские сосульки.
Норман в нетерпении убегал далеко вперед, за ним Гульд, оставляя меня в темноте, оба возвращались с торопливыми заверениями, что дальше еще интереснее, причудливее. Оба дергались от возбуждения, ни в одном ни капли страха, Гунтер знал, кого выбрать.
Наконец ход начал расширяться, все чаще встречались глубокие ниши, вполне могли бы служить жилищем, а, возможно, и служили в те времена, когда подземники не умели проникать глубже.
Еще час опускались, ход все шире, свод выше, здесь не только бы я легко проехал на коне с гордо поднятым к своду копьем, но стремя в стремя шли бы пятеро-шестеро всадников.
Норман, самый шустрый, так его отрекомендовал Гунтер, все время шел впереди с зажженным факелом, в заплечном мешке запас смоляных палок, что дают долгий и яркий свет, Гульд замыкал шествие, скулил и просился поменяться с Норманом местами.
Остановились перевести дух, перекусили, а когда поднялись, Норман в нетерпении забежал вперед и сразу же ахнул:
– Магия… Только колдуны могли такое…
Я промолчал, осматривался. Жилье, как и вообще постройки, можно делить по классам, по времени, затраченному на строительство. Можно срубить из веток шалаш, для этого нужен только топорик и растительность вроде леса или кустарника. Можно поставить палатку, это комфортнее, но ее нужно таскать с собой. Можно срубить деревянную избу, даже терем, там комфорта еще больше. И, конечно, такая изба долговечнее, чем любой шалаш. Еще лучше – выстроить дом из кирпича или даже каменных блоков. Эти простоят века, в то время как деревянный дом сгниет за два-три десятка лет. Но самое прочное сооружение, практически вечное – вырубленное в толще гор. Недаром находим в пещерах кости не только неандертальцев и питекантропов, а то и всяких там лемуров и магацитлов.
А самое главное, такое жилище можно постоянно расширять, углублять, вырубая новые помещения, пробивать новые ходы. Это там наверху славяне всякий раз строили новые дома взамен сгнивших, но когда дом не гниет, не рушится, то каждое новое поколение хоть малость да продвигается в толщу гранитной тверди. Вглубь, в стороны, а самые дерзкие или сумасшедшие рискнули пробить ход наверх…
Внизу за небольшим каменным гребнем огромная квадратная пещера. Стены испещрены точками, это входы в пещеры. Похоже на обрывистый берег реки, который облюбовали под гнезда воробьи или ласточки. Но эти жилища, это… подземный город.
– А ход идет мимо, – заметил я. – Не будем останавливаться на полустанке!
Оба постанывали, у меня самого ноги гудели, я со страхом подумывал, как будем подниматься обратно, но сказал натужно бодро:
