Иудейская религия по-разному относится к крови женской (менструальной) и мужской (вследствие обрезания). Менструальная кровь вызывает сожаление, грусть; кровь же при обрезании прославляется: ее собирают в воду с благовониями, и все гости омывают свои руки в этой смеси, таким образом подтверждая договор, заключенный между Богом и Авраамом. Между прочим, в «Аль-канун фи аль-тибб» («Каноне врачебной науки»), главном сочинении Авиценны (980—1037), содержится любопытный пассаж, в котором этот знаменитый древний ученый по разному оценивал мужскую и женскую мочу. Струя мужской мочи гораздо более сверкающая, золотистая. Это от того, что женская моча перемешивается с соками влагалища, но также вызвано тем, что женский мочеиспускательный канал шире мужского, как полагал Авиценна, хотя главное, на его взгляд, было в другом: эта разница отражала важное качественное различие, возникавшее в силу чрезмерного женского любопытства.
На тихоокеанских островах, в Полинезии, очень строго регламентировались контакты между мужчинами и женщинами. Для женщин существовала специальная «менструальная хижина», куда они удалялись, когда приходило соответствующее время, однако туда же шли женщины, которым наступала пора рожать. Если у мужчины были контакты с женщиной в дни ее менструации, его могли приговорить к смерти. Традиционное полинезийское общество было настолько сложно устроено, что только самые богатые жители островов были способны соблюдать все самые важные табу. Но в любом случае, мужчины и женщины были обязаны готовить пищу и есть в раздельных строениях.
Девочек в различных племенах очень рано начинали обучать тому, как им справляться со своей пагубной силой, способной нанести окружающим большой вред. Поэтому у большинства индейцев Америки существовал особый ритуал изоляции. Например, мать Горной Волчкрасныйицы из племени виннебаго
[104]
наказала своей дочери при первых же признаках появления крови прятаться в лесу. При этом ей не разрешалось ни при каких обстоятельствах ни на кого не смотреть, поскольку даже взгляд женщины, у которой началась менструация, портил кровь у другой женщины. Когда у нее наконец впервые случились месячные, она поступила, как ей сказала мать, хотя ей было страшно остаться совершенно одной в заснеженной чаще леса. К счастью, за нею последовала ее сестра, и вместе им удалось развести костер и устроить вигвам. В нем она и осталась на четыре дня, совершенно одна, страдая от холода и голода — ведь ей также было приказано поститься. Она испытывала отвращение к себе самой, совершенно не понимая, чем она провинилась перед лицом племени. В Ветхом Завете совершенно четко сказано, в чем тут дело:
Если кто ляжет с женою во время болезни [кровоочищения] и откроет наготу ее, то он обнажил истечения ее, и она открыла течение кровей своих: оба они да будут истреблены из народа своего.
[105]
Точно так же, если женщина продолжает кровоточить после родов, половые сношения с нею не разрешаются, а как уже упоминалось выше, папа Григорий увеличил срок этого запрета на весь период кормления грудью. Считалось, что глаза женщины, у которой началась менструация, излучают зловредные испарения. В своем труде «De secretis mulierum» («О женских секретах») Альберт Великий описывал глаз как пассивный орган, в котором может накапливаться менструальная жидкость и из которого может распространяться загрязнение. Если женщина во время менструации посмотрится в зеркало, она может ощутить боль в собственном глазу, а на зеркале иногда остается пятно. Важно, чтобы этому женскому яду регулярно, раз в месяц, давалась возможность вытечь наружу. После климактерического периода, когда все дурные соки уже невозможно выводить наружу, из организма, женщины становятся гораздо более ядовитыми, чем были за все время прежде, пока были способны к деторождению. Именно из-за подобных верований старые женщины чаще становились жертвами в Средние века, в период «охоты на ведьм». Нередки были также ссылки на ту сомнительную роль, которую Ева сыграла в истории грехопадения; соответственно, люди тогда верили, что если волосок с лобка менструирующей женщины положить внутрь навозной кучи, тепло солнечных лучей способно превратить этот волос в змею…
В XX и даже в XXI веке существовали и продолжают существовать бесконечные табу, которые запрещают женщине выполнять различные повседневные домашние дела. В Провансе менструирующих женщин и сегодня изгоняют из винных погребов, когда там созревает вино. Утверждают, что в присутствии женщины, у которой началась менструация, прокисает молоко, а майонез свертывается; из-за этого даже солонина портится, как, впрочем, и все прочее, что заготавливают: консервируют, разливают по бутылкам или маринуют. Еще в конце 1960-х годов многие француженки дали утвердительный ответ на вопрос о том, существуют ли в наше время табу, связанные с менструацией (это исследование проводила этнограф Ивонн Вердье). В Северной Америке популярностью пользуются туристские походы в горы, где обитают медведи-гризли, однако рейнджеры в национальных парках предупреждают, что в критические дни женщинам лучше не ночевать в палатках, поскольку у гризли невероятно тонкое обоняние. В 1999 году один нидерландский парикмахер удостоился репортажей на страницах газет в связи со своим решением брать на работу только мужчин: ведь в критические дни женщины, по его мнению, всегда хуже работают. А недавно один знакомый рассказал мне, что слышал своими ушами такой разговор в кафе: один зеленщик, который каждый год самостоятельно закатывал зеленую фасоль в банки, жаловался, что на этот раз у него весь прошлогодний урожай оказался испорченным… Ничего подобного с ним прежде не случалось, сетовал он, так что после долгого размышления он нашел лишь одно возможное объяснение своим бедам: он нанял тогда одну женщину себе в помощь, на время консервирования, а у нее, возможно, как раз началась менструация…
— Я не могу сейчас заниматься с тобой любовью. Почему ты продолжаешь настаивать?
— Потому что я хочу заниматься с тобой любовью именно сейчас, во время месячных. Тогда кровь, которая вытекает из тебя, будет вытекать словно из общей нашей с тобой вены. Что ты на это скажешь?
— Для меня это будет больше похоже на то, как если бы твоя твердая штуковина поранила меня. И кровь течет из раны, пачкая нас обоих. Мне будет казаться, что ты высасываешь из меня соки.
[106]
В этом отрывке из романа «Ступени» американского писателя Ежи Косински (1933—1991) упоминается самое суровое табу: сношения с менструирующей женщиной. Ведь и до сих пор многие мужчины и женщины избегают секса в критические дни, а в защиту этого они приводят различные гигиенические и практические причины. Для некоторых женщин этот запрет очень неприятен, потому что непосредственно до менструации и сразу после нее они испытывают максимальное спонтанное желание. Между тем, Кинзи еще в 1953 году упоминал четырнадцать опубликованных работ, в которых было показано, что женщины максимально активны в сексуальном отношении как раз в период времени до и после менструации. Среди женщин, кого опрашивал сам Кинзи, некоторые мастурбировали всего один раз в месяц, и это чаще всего случалось во время менструации.
