Холод сковал мои члены, мы оказались в огромном зале, который строили не люди, а если и люди, то не совсем люди. Или с очень странной логикой и мышлением. На стенах не барельефы, не статуи, а нечто чуждое, враждебное, как если бы весь зал — гигантский каменный желудок с выступающими из стен наростами, полипами, железами. Свод деформирован, идет наискось, в нем вздутия, словно однажды вскипел, но моментально застыл.
Пол выглажен до зеркального блеска, весь в черно-лиловых квадратах и треугольниках, а в центре зала — лиловая воронка, уходящая вглубь. Туман в ней вращается медленно, мирно, словно густой кисель.
С мечом в одной руке и молотом — в другой, я торопливо осматривался, сердце стучит часто-часто.
Из пустоты раздался ясный холодный голос:
— Меня ищешь?
Под самым сводом возникла человеческая фигура. Я измерил взглядом расстояние, не доброшу, а фигура неторопливо пошла вниз, как снижающийся воздушный шар. Человек опустился на пол, почти моего роста, широк в плечах, выглядит молодым мужчиной, хотя по каким-то мелочам чую, что ему много сотен лет, подтяжками, инъекциями и подсадкой стволовых клеток пользуется не только для продления жизни, но и чтобы держать эту оболочку молодого красавца. Все мужчины, что бы ни говорили, не прочь выглядеть молодыми и сильными.
— Темный Ангел? — спросил я. — Тогда тебя.
— Да, — ответил он с интересом. — Так нередко называют меня. А, и женщину привели! Превосходно, превосходно… Может быть, расскажешь, где сумели спрятаться в подземелье? Все-таки я знаю его вдоль и поперек… Заклятие невидимости? Не пройдет, для меня нет покровов… Или даже сферу Тайтонса?.. Джек, Джон! Возьмите женщину.
Появились двое громадных слуг, Альдер заорал и бросился на них с поднятым мечом, Ревель атаковал с другой стороны. Колдун отмахнулся от них как от мух, и оба вдруг начали двигаться невероятно медленно, как попавшие в густой клей муравьи. А слуги, не обращая на них внимания, ухватили Женевьеву, сорвали с нее одежду и, голую, начали привязывать к металлической раме.
Колдун повернулся ко мне, на лице интерес, как будто рассматривает пойманного в лесу диковинного жука с цветными крыльями.
— И что ты хочешь, существо?
— Чтобы ты опустил девчушку, — сказал я, — освободил моего спутника, брата Кадфаэля. А сам, если повинишься и поклянешься оставить свою преступную деятельность, можешь отправляться в ад. Не трону… может быть. И даже не напинаю в зад, я хорошо воспитан.
Он усмехнулся, бледное лицо оставалось холодным, и резко изломанные брови придавали лицу мефистофельское выражение.
— Бравая речь, — произнес он саркастически. — Да вот только этот мир признает больше силу, чем гордые речи.
— Знаю, — ответил я. — Лови!
Молот вырвался из ладони, как засидевшийся на рукавице сокол. Захлопало, сверкающий диск пронесся через зал. Улыбка колдуна стала сардонической. Молот ударил о невидимую преграду за шаг до него, я отчетливо слышал удар. Моя ладонь поднялась, как замороженная, рукоять хлопнула вяло, пристыжено, я швырнул снова, уже не надеясь, молот пролетел, ударил и вернулся, совсем обессиленный.
Колдун сказал насмешливо:
— Будешь долбиться еще или же бросишься с мечом?
— А что с мечом? — осведомился я.
— Будет то же самое, — ответил он любезно. — Ладно, теперь ты держи мой удар. Это ведь по-рыцарски, да?
— Пробуй, — согласился я. — Кстати, только ради интереса: почему именно эту женщину, которую сопровождаем мы? Если нужны девственницы, то проще взять из соседнего села.
— Проще, — согласился он. — Я раньше так и делал. А потом обнаружил, что за одних получаю больше мощи, за других меньше. Долго ломал голову, пока не узнал, что и девственница девственнице рознь. Нужна еще и благородная кровь, да и та имеет отличия… Это вряд ли вам понятно…
Я кивнул.
— Почему же? Я слышал и про группы крови, и даже про резус-фактор, хотя и не знаю, что это. Есть, наверное, и другие уникальные факторы…
Он поинтересовался с некоторым удивлением в голосе:
— А тебя, как вижу, женщина меньше занимает, чем этот монашек?
— А как иначе? — удивился я. — Женщин везде хватает, а вот приятеля найти куда труднее…
Украдкой я, правда, осмотрелся, нет ли возможности улизнуть, однако за спиной уродливая стена в безобразных наплывах, настолько отвратительных, что почти прекрасна. Колдун вскинул руку, с кончиков пальцев сорвался поток лилового света. Я на миг оглох и ослеп, жуткий холод пронзил от макушки до пят, тело отяжелело, будто я вешу с гробницу Хеопса.
В грудь вонзилась тысяча ножей, едва сделал вдох, затем тяжесть ушла в пол, снова ощутил себя прежним, хотя все мышцы вздрагивают от пережитого ужаса. Сквозь шум и грохот в черепе услышал надсадный скрип.
Сверху на металлической раме опускается по направлению к лиловой воронке в центре зала распятая обнаженная молодая женщина. Я не сразу узнал Женевьеву, но Альдер каким-то чудом сумел освободиться от чар, с яростным криком ринулся, двигаясь все быстрее и быстрее, потрясая мечом, к тому месту, где она должна опуститься.
— Стой, дурак! — крикнул я.
Он остановился, не добежав всего двух шагов до края лиловой струи. Каменный пол там просто исчезал, таял, словно это он состоит из тумана, а лиловая муть — уплотнившаяся до звездных значений материя. Более того, я успел заметить, как под натиском все расширяющейся струи тумана исчезает камень. Лиловая муть действует как беззвучная фреза, как мощнейший растворитель, что превращает камень в ничто, а вместо него возникают кольца, похожие на раздутые тела змей…
— Вон там! — крикнул я хрипло.
У стены со скрипом поворачивается простейшая лебедка, длинный трос протянут у потолка через блок. Человек в темной одежде и с закрытым лицом медленно крутит огромное колесо с торчащими рукоятями, похожее на старинный штурвал, и рама с привязанной Женевьевой, подрагивая, опускается к этому лиловому водовороту.
Увидев нас, Женевьева отчаянно закричала. Альдер бросился на человека у штурвала. Поднявшись с пола, Ревель заковылял за ним. Я же проследил за ними взглядом, вздрогнул: вдоль стены, где особо чудовищные наросты, сверкает гранями глыба льда, а в середине — брат Кадфаэль со вскинутыми руками. Мне показалось, что я рассмотрел даже смертельную муку на его навсегда застывшем лице.
В глазах прояснилось, колдун по-прежнему на том же месте, смотрит на меня с холодным любопытством.
— А ты крепче, чем я думал, — сказал он одобрительно. — Даже не знаю, распылить… или взять в слуги?
— Кто идет за шерстью, — ответил я, — возвращается стриженым.
Он переспросил в недоумении:
— Как-как?
— Я бы разъяснил, — сказал я, — но не при даме.
Он хмыкнул, в черных блестящих глазах одобрение такой браваде, ведь и дама в его руках, и все мы.
