Не здороваясь, четверо сели у огня, пятый пошел хозяйски осматривать коней. Ничего не понимая, я косился на Альдера. Тот потемнел лицом, в глазах непривычный страх и унижение, но в то же время и напугавшая меня покорность.
Один из них, скаля зубы в недоброй усмешке, положил руку на спину Ревеля, похлопал, как будто мясник осматривал барана. Ревель напрягся, но не вскочил, хватаясь за нож, только сгорбился.
Мои пальцы сжались, кончики коснулись рукояти молота. Увы, молот рядом, а меч я, идиот, оставил там, у коней, где сейчас пятый осматривает наши мешки. Даже ножа нет, позор для мужчины, я чувствовал, как нарастает напряжение, поглядывал по сторонам, лица моих людей посерели. Пес поднял голову и смотрит с интересом то на меня, то на пришельцев. На что уж Клотар всегда выглядит бесстрашным, но сейчас сидит с самым обреченным видом, словно овца, которую ведут на убой и которая знает, что ее убьют.
Один из прибывших словно только сейчас разглядел, что брат Кадфаэль — монах, с удовлетворением всхрюкнул, поднялся, громадный и налитой силой, медленно обогнул пламя и опустился на ошкуренный ствол рядом. Кадфаэль попробовал отодвинуться, прибывший неуловимо быстро обхватил его за плечи. Он не вскрикнул, словно чувствовал: я могу бросится на помощь, и произойдет нечто страшное.
В голове у меня вертелись планы, схемы, мозги едва не плавятся, но впервые чувствую себя таким растерянным, что просто не понимаю, что делать и как поступить.
Справа от меня бородатый гигант преспокойно снял с вертела зайца и принялся смачно жрать, нагло глядя в глаза Клотару и ухмыляясь. Клотар побагровел, горд, но терпит.
Я упал на спину, кувыркнулся, надо мной что-то пролетело, вскочил и бросился в сторону коней. Вдогонку раздался крик, пятый, что рылся в наших мешках, присев на корточки, мгновенно вскочил и, оскалив зубы, ждал, меня, безоружного, бегущего навстречу.
Молот вылетел без особого размаха, чужак уже в двух шагах, его не отшвырнуло, но удар был такой, будто в мокрую глину ударило торцом бревна. Я перепрыгнул его оседающее тело, поймал молот, и почти в тот же миг мои пальцы ухватили рукоять моего меча.
Сзади раздался крик, я инстинктивно пригнулся, над головой хряснуло, и, когда я распрямлялся, голова уперлась в древко дротика, что погрузилось в плотную ткань дерева почти на треть.
Я ринулся обратно, в черноте яркое пламя костра выхватило, как на сцене, застывшие фигуры, только чужаки, все с оружием в руках стоят, всматриваются в темноту. На этот раз я швырнул с яростью, молот распорол воздух с ревом, чужаки напряглись, еще не понимая, их вожака снесло, как стебель подсолнуха, он исчез из круга света, и тут только все трое с топорами в руках ринулись в мою сторону.
Клотар вскочил первым, на миг позже оказались на ногах Альдер и Ревель. В отличие от меня, у них мечи всегда на расстоянии вытянутой руки, и не дали уйти, загремела сталь. Я швырнул третий раз, все еще оставаясь в темноте. Один из чужаков, что размахивал огромным топором, вздрогнул, его ударило в спину. Бросок не богатырский, я боялся задеть своих, чужак просто переломился в пояснице, на него обрушились мечи и топоры с трех сторон, но он и на коленях продолжал сражаться.
Его товарищ яростно размахивал мечом и крушил защиту Клотара. Я похолодел, увидев, с какой легкостью чужак изрубил громадный щит Клотара, который остальным соратникам просто не поднять, Альдер и Ревель в бешенстве рубили пятого с боков, но тот обращал на них внимания не больше, чем на комаров, рубился только с Клотаром, тот зашатался, доспехи трещат, и кровь показалась на плече, сильный удар сбил шлем, со лба Клотара потекла темная струйка прямо в глаза.
Альдер закрывал Клотара со спины, я заорал и уже с мечом ринулся к чужаку. Тот звериным чутьем ощутил нового врага, опаснее этих, мгновенно развернулся ко мне.
— Займитесь последним! — прокричал я Альдеру и Ревелю.
Наши с чужаком мечи столкнулись в воздухе. Удар был страшен, я едва удержал рукоять в занемевших пальцах. Гигант рычал, лицо перекосилось, в уголке дрожащих губ показалась слюна. Я зарычал в ответ, меня тоже затрясло, нахлынула наконец ослепляющая ярость, что и труса делает героем, я рубил, отражал удары, тело налилось силой, вернее, стало как деревянным. Я не чувствовал ни рук, ни сотрясающих ударов чужого меча по лезвию моего, рычал, хрипел, мы дрались грудь в грудь.
Лицо гиганта начало бледнеть, в глазах появился страх.
— Смерть… — прорычал я. — Убивать… убивать!
Он пошатнулся, я уклонился от неверного удара, а кончик моего меча с силой рубанул по плечу. Острое лезвие рассекло кольчугу и настолько глубоко вонзилось в плечо, что правая рука с мечом почти отвалилась от тела.
Я тут же отпрыгнул, бросился к последнему чужаку, что и на коленях, израненный, дрался как медведь среди окруживших его собак. Альдер и Ревель уже лежат у его ног, еще Клотар стонет, уже почти не отмахиваясь от гиганта, а тот заносит меч для последнего завершающего удара.
— Ложись!
Клотар рухнул, чужак мгновенно повернулся ко мне, глаза вспыхнули свирепой яростью, окровавленный меч наготове. Молот ударил его в грудь с такой силой, что сплющил, как картонную коробку.
Я бросился к окровавленным телам Альдера и Ревеля.
— Только не умирайте!
Мои растопыренные пальцы заскользили по залитым кровью лицам. Холод и жуткая слабость пронзили, как будто из меня выдирали внутренности. Я застонал, в глазах огненные мухи, прохрипел:
— Клотар…
Как из другой вселенной, послышался хрип:
— Я еще… подержусь…
— Не валяй… дурака… — проскрипел я, — ты сейчас издохнешь…
— Не думаю…
Перед глазами темно, я все-таки доковылял до Клотара, оперся о него, и тут совсем в ушах комариный звон, я сомлел, как красная девица при виде голого мужика. Затем послышались голоса, это Альдер и Ревель о чем-то спорят, из меня потащили уже не внутренности, а как будто саму душу, а кости превратились в ледяные сосульки. Меня трясло, я чувствовал, как на плечи набросили теплое одеяло, костер трещит совсем рядом, пламя обжигает лицо, наконец я понял, что стучу зубами прямо перед костром, укутанный по самое нельзя, а Кадфаэль сует мне в рот куски горячего мяса.
Я глотал, почти не жуя, горячие комки проваливались по пищеводу, постепенно размораживая эту трубу, согревали желудок, а затем живительное тепло пошло по всему телу. Я ощутил себя здоровым, хоть и очень голодным, огляделся. Всех троих моих соратников изрубили так, что, если бы я не вмешался сразу, со мной у костра были бы три трупа.
Сейчас они уже пришли в себя, сбросили порубленные железки, доспехами уже не назовешь, переворачивали убитых и пробовали стаскивать панцири и кирасы. Брат Кадфаэль оставался со мной и заботливо совал в ладони куски мяса и хлеба. Мои пальцы все еще тряслись, я жадно пожирал кусок за куском, брат Кадфаэль совал новые и новые ломти, приговаривая, что я исхудал так, что кожа да кости. Я жадно ел, почти глотал, как утка, потом заставил себя жевать тщательнее, взгляд мой не отрывался от тел пятерых великанов.
