В третий раз я метнул молот, когда человекообразное чудовище приблизилось совсем близко. Молот отбросил его шагов на пять, я отчетливо видел размозженную грудь, вылезшие кости, что сразу же стали укорачиваться, грудь быстро обретала прежнюю форму… но не успела: Клотар подскочил в три прыжка и с ходу обрушил меч.
Огромная голова откатилась в сторону. Альдер подбежал с распахнутым мешком, вдвоем с Ревелем поспешно затолкали ее вовнутрь.
— Так он ничего не увидит! — крикнул Альдер.
— А туловище? — спросил я
— Проживет до заката. Но теперь уже не страшно, пусть трепыхается.
Мы повскакивали на коней, отъехали на четверть мили, спешно разожгли костер и спалили голову человека-змея.
— Надо было в оленя, — сказал Клотар. — Или в птицу. Больше шансов ускользнуть.
— Мои стрелы догонят, — напомнил я самоуверенно.
— Он же не знал. А в Человека Лавы превратился, потому что тому огонь не страшен. Эх, не догадался! На него если плеснуть воды хоть кружку, он сразу бы рассыпался.
Я выждал, от черепа остался пепел, поднялся.
— В дорогу! Найти и…
— …обезвредить, — закончил Альдер. Посмотрел на меня сердито и добавил с вызовом: — И спасти похищенную леди Женевьеву!
Навстречу задул сильный ветер. Возможно, просто ветер, надо же где-то дуть, но теперь я подозреваю всех и каждого, у Грубера вполне мог отыскаться еще амулет, что направленно меняет воздушные потоки, как это древние да не поиграли с управлением погодой, если уже наши градоначальники по каждому поводу поднимают самолеты и посыпают тучи серебром?
Ветер дул свирепо, люто, взревывал и выл в ушах, пытался выдрать волосы. Над холмом темной массой стояла черная грозовая туча. Из нее непрестанно били молнии: прямые, изогнутые, ветвистые, похожие на изломанные пружины. Все упирались в вершину и склоны холма, трепетали, исчезали, давая место другим.
Альдер прокричал через ветер:
— Надо обогнуть!.. Что-то буря чересчур…
— Ничего, — крикнул в ответ Клотар, — мы и так проедем в полумиле.
— Ветер слишком уж…
— Но не делать же крюк, обходя еще и болото?
Альдер вздохнул так, что перекрыл рев ветра.
— Ладно, едем Старой Дорогой.
Я подозвал Ревеля:
— Странная туча, верно?
Он отмахнулся:
— Не знаю. Я уже привык.
— Привык?
— Ну да. Как-то раз двадцать проехал мимо, а потом почти перестал обращать внимание. Правда, сегодня буря вроде бы слишком… Обычно все тише, хотя молнии бьют все так же.
Я всмотрелся в вершину холма. На моих глазах ударила молния, целый плазменный столб, что не просто вошел в холм, а некоторое время дрожал, рассыпая огромные искры, похожий на огненное дерево, чьи корни глубоко в земле, а крона прячется в туче.
— И давно так?
Ветер ревел и свистел в ушах, Ревель прокричал:
— Да кто его знает?.. Дед мой говорит, что всегда так было. А ему дед рассказывал, что и в его детстве туча стояла все так же. И молнии постоянно долбили, изгоняя какого-то демона. Наверное, очень сильного, если все еще не изгнали.
Холм с нависающей тучей постепенно сдвигался направо, ветер сменил направление, с ревом и свистом пытаясь нас утащить вместе с потоками воздуха к эпицентру схватки.
Ревель сказал угрюмо:
— Хуже другое. Мы все ближе к Убежищу Темного Ангела. А я не люблю таких мест.
— Чепуха, — тотчас возразил Альдер. — Там всего раз в году что-то бывает… Да и то наверняка байки.
Ревель сказал хмуро:
— Я слыхивал, что в Темном Пятне раз в пять лет появлялся лиловый водоворот из неизвестного. И сквозь этот водоворот можно попасть прямо в ад, где сам дьявол даст тебе великую силу, богатства и вообще все, что захочешь! Если туда бросить девственницу, то… словом, вообще у дьявола станешь любимцем, он будет тебе помогать во всем.
Я хмыкнул саркастически. Брат Кадфаэль перекрестился.
— Суеверия, поклонения дьяволу… До чего же жалок род людской!
Ревель сказал обидчиво:
— Знаете, за девственницу из лилового омута давали нечто такое, что иной туда готов загнать всех девственниц на свете!.. Кончилось тем, что последний из колдунов, получив желаемое, построил на том месте замок и с тех пор сам приносит жертвы. С каждым разом он становится все сильнее и сильнее.
Я посерьезнел.
— И давно построил?
— Лет двести. Или больше, никто не знает. Здесь народ простой, никто летописей не ведет, а колдун нигде не бывает, кроме Темного Пятна.
— Силу копит, — предположил Альдер.
— Да уж… — ответил Ревель.
Мне стало неуютно, плечи сами по себе передернулись, словно по голой спине пробежала поземка. Клотар скосил глаза, надменно выпятил подбородок. Только он не вмешался в разговор про этого колдуна и его замок, словно считал ниже своего достоинства говорить о вещах, которые нельзя проверить на острие меча.
Альдер поглядывал на Клотара недружелюбно, в последнее время все чаще возражает ему, справедливо полагая, что тот слишком уж усиливает позиции в нашей иерархии.
Часть 3
Глава 1
Брат Кадфаэль сильно отстал, я время от времени оглядывался, готовый в любую минуту ринуться на помощь, монах беззащитен, но все-гаки глупо разбойникам или кому там пропускать нас и нападать на бедного и худого монаха, явно нищего. А ту опасность, что впереди, мы сметем сами. Ревель едет сосредоточенный, настороженный, я пустил коня рядом и сказал:
— Ну что, молчун? Что еще знаешь об этом Убежище Ангела?
Он торопливо перекрестился, на лице испуг.
— Ваша милость, неужели едем туда?
— Ни за что, — сказал я успокаивающе. — Просто надо знать обо всем, что поблизости. Как думаешь?
— Думаю, правильно мыслите, ваша милость, — ответил он степенно, надуваясь от гордости, что лорд спрашивает совета именно у него. — Убежище… да не просто Ангела, а Темного — нехорошее место! Даже совсем плохое, если не сказать крепче.
— Чем?
— Оно в Темном Пятне, — объяснил он со значением.
— Ого, — протянул я. — Еще и Темное Пятно. А чем оно… нехорошее? Я понимаю, уже тем, что темное, но… чем-то еще?
Он напыжился еще больше, проговорил таинственным голосом:
— Вообще-то долина как долина, но там иногда, только иногда, творятся чудные… а значит, нехорошие вещи, ибо Господь Бог право творить чудеса оставляет только за собой. Ночью иногда светят другие звезды, дважды за последние сто лет видели две луны. Одна большая, впятеро больше нашей!.. Да и днем иногда бывает так, что люди видят на месте развалин целые замки, крепости, а на месте выжженных песков — цветущие сады.
