— Вообще-то пора спать, — объявил я — Ночи короткие, я уже забыл, когда спал вволю. Так, чтобы без задних ног. У леди Женевьевы спальное место в повозке, а мы привычно устроимся у костра. Альдер, ты сторожишь первым. Ревель — ты следующий, Клотару — самое трудное время под утро…
Альдер кивнул, в глазах немой вопрос, я понял без слов: я их с Ревелем нанимал для охраны леди Женевьевы от Грубера и его банды, но теперь, когда Грубера больше нет, я в их услугах вроде бы не нуждаюсь. Клотар тоже посмотрел на обоих, пожал плечами, поднялся.
— Что-то монах наш слишком долго читает заупокойную. Пойду приведу. А то неспокойно что-то.
— Теперь все в порядке, — заверил я. — Не отрывай будущего кардинала от молитвы!
— Я подожду, пока закончит, — буркнул он.
Он скрылся в темноте, мы некоторое время вяло чесали языками. Леди Женевьева наконец исчезла в повозке, красный свет углей освещает ее с этой стороны только чуть-чуть, мы видели, как смуглая женская рука задернула занавеску на окне. Я лег, подогнув ноги, блаженное тепло начало подниматься от конечностей, рядом покряхтывает Альдер, устраиваясь…
…вдруг он выругался, вскочил на ноги. Я сделал было движение подняться, но тут же сел: вокруг нас бесшумно появились, словно выросли из земли, вооруженные люди. Не меньше двадцати человек разом нацелились в нас из луков, остальные с мечами и боевыми топорами молча смотрят сквозь прорези в шлемах.
После короткой паузы, когда стало ясно, что мы не двигаемся, понимая ситуацию, из темноты вышел высокий человек в легком плаще поверх блестящих металлом доспехов. Я стиснул челюсти, обычно молот у меня на поясе, но сейчас я и его снял, отдыхаю от уже привычной тяжести, лук и стрелы за моей спиной, меч в ножнах, правда, рядом, но не успеваю даже схватиться за рукоять, а если и успею, то не вытащу: трое с той стороны костра целятся мне в грудь.
Барон Марквард легонько коснулся кончиками пальцев левой руки ладони правой, обозначая бурные и продолжительные аплодисменты.
— Браво, — сказал он и сделал шаг вперед. Красный огонь костра подсвечивал его лицо снизу и придавал вид необычайной жестокости. В ниспадающем до земли плаще он выглядел не то чабаном в их знаменитых бурках, не то был похож на гигантскую летучую мышь, а то и на самого Бэтмена. — Браво. Я не зря положился на вас, доблестный сэр Ричард.
Один из его людей с треском распахнул дверцу в повозке, грубо вытащил за руку Женевьеву. Она жалобно вскрикнула. Ее лицо стало белым, она метнула быстрый взгляд на меня, но я застыл, лихорадочно соображая, что же делать, вроде бы машинально взял охапку хвороста, подбросил в огонь, все делал медленно, чтобы ни у кого не дрогнули пальцы на тетиве. Женевьева с отвращением бросила барону:
— Я им уже сказала, чего ты добиваешься!
— Ну и что? — ответил он невозмутимо. — Кстати, сэр Ричард… скажите своим людям, чтобы не поглядывали на оружие… какая небрежность полагать, что противников уже не осталось!.. Их мечи далеко, а мои лучники близко.
Я сказал, стараясь не двигаться:
— Альдер, Ревель — никакого сопротивления. Думаю, все можно решить мирно.
— Похвально, — сказал Марквард. — Очень разумные речи для столь юного рыцаря! Все нужно стараться уладить миром. А мне, кстати, всегда нужны такие сильные и удачливые воины, что сумели Стражей Леса победить, пересечь область Вечной Ночи, одолеть Калиносского Червя и даже Грубера, такого неуловимого!
— Не понимаю, — произнес я, хотя что уж тут не понимать, — разве мы враги? Разве не вы, сэр Марквард, поручили мне отвезти леди Женевьеву к герцогу Нурменгу? Разве не ваше поручение выполняю?
Он впился в мое лицо глазами, на лице промелькнуло некоторое колебание, затем жестокая улыбка коснулась губ.
— Не думаю, что вы по-прежнему лояльны… настолько же.
— Почему?
— Вы и тогда не очень-то горели жаждой выполнить мою просьбу, а сейчас… когда вас наверняка очаровала Женевьева…
Он и насмехался надо мной, и в то же время, деловой человек, ясно намекает Альдеру и Ревелю, что им пора поменять хозяина, перейти к нему, победителю, на службу.
Мой взгляд упал на край его плаща. Сейчас видно, что в него граф и заворачивался, когда спал у костра, ел в нем, вон жирные пятна, и как бы этот плащ вспыхнул… если бы барон оказался на расстоянии двух шагов!
— Вы очень расчетливый и предусмотрительный человек, — ответил я.
Ему это понравилось, кто из нас не покупается на лесть, укажите, я плюну на того и назову брехлом, сказал довольно:
— Опыт! Я все рассчитал!
— До мельчайших деталей? — спросил я.
— До самых мелких, — сообщил он.
Я напрягся, всю силу воли вложил в страстное желание разжечь огонек на краешке плаща. Из меня, я чувствовал, изошло нечто, я на миг ощутил слабость, даже в ушах зазвенело. Огонек быстро начал подниматься по плащу барона, но пока что Марквард не сводит с меня глаз, все лучники тоже смотрят на меня, ведь самый опасный — я, вообще я — босс, и огонек поднялся почти до задницы барона.
Он ощутил неладное, рука в булатной перчатке пошла к спине, намереваясь ладонью проверить, почему в анусе жарко, в это время один из лучников испуганно вскрикнул:
— Ваша милость, у вас плащ горит!
Я вскочил, в одно движение подхватил меч и лук со стрелами и, пригнувшись, ринулся через освещенное место в темноту. Охапка хвороста, которую я подбросил на угли, разгорелась, те лучники, что стояли напротив, выстрелили наобум, одна из стрел вонзилась в плечо, я сбил с ног попытавшегося загородить мне дорогу, крикнул.
— Молот, ко мне!
Вломился в темноту, над головой свистнули стрелы, за спиной крики, ругань, зазвенело железо. В раскрытую ладонь смачно шлепнуло рукоятью молота, в тот же миг еще одна стрела ударила в спину, а когда уже мчался между деревьями, что-то с силой бронебойного снаряда ударило в ногу повыше колена. В спине как будто огненный крот раздирает внутренности, я заспотыкался, тут же в уже раненое плечо как будто раскаленный шампур вогнали. Я вскрикнул, скакнул в сторону, вломился в кусты, сучья рвали одежду и полосовали руки, царапали лицо. Я прикрывался локтями, ладонями прижимал к груди все свое богатство, справа и слева пролетели еще стрелы, одна со злым щелчком вонзилась в дерево.
Ноги подламывались, по спине стекают горячие струйки, при каждом движении острая боль рвет внутренности. Сейчас бы мчаться, подобно зайцу, убегающему от волка, однако ноги быстро наливаются свинцовой тяжестью, дыхание разламывает грудь, а горло высохло и раскалилось от частого дыхания.
Глаза быстро привыкли к темноте, я отчетливо видел вдали преследующие меня призрачно-красные тела, некоторые вообще двигаются по лесу, держа в одной руке меч, в другой — факел. Я прислонился к шероховатому стволу, явно молодое деревцо, завел руку за спину, нащупал стрелу и попробовал вытащить. Боль хлестнула по всему телу такая неожиданная и острая, что я едва не завопил, почти теряя сознание.
