Он снова умолк, пытливо глядя на меня быстрыми живыми глазами.
— И что увидели? — поинтересовался я. Он усмехнулся, развел руками.
— Только то, что вы нам позволили. Вы молоды и сильны, сэр Ричард. Таким выглядите. А каковы на самом деле, не нам в полевых условиях дознаваться. Жаль, что в лице герцога вы обрели смертельного врага. Сэр Зингерлефт всегда был его любимчиком. Поговаривают, что это его внебрачный сын от одной крестьянки, что отвагой и силой пробился из простолюдинов в знатные рыцари. А теперь…
— Сожалею, — ответил я с неловкостью, — я давал шанс отказаться от поединка. Но не мог ему дать права оскорблять женщину…
Он посмотрел на меня ясными, чистыми глазами.
— Почему?.. Сэр Ричард, кто она вам? Женщин много. К тому же она не из такой уж и знатной фамилии… хотя и богата, признаю. А теперь на турнире все мы будем стараться выбить вас из седла, как нашего главного… не просто противника, но врага!.. а когда дойдет до схватки на мечах, то, сэр Ричард, сэр Зингерлефт не был сильнейшим из нас! Я пробормотал:
— Калека — тоже неплохо. Это не труп. Из калек выходят Сервантесы, Лойолы и Павки Корчагины. Пусть среди сынов герцога появится хоть один умный.
Он покачал головой.
— Я сказал, что он успел рассказать о вашей схватке, но не сказал, что его удалось спасти. Он не остался калекой! Умер, ваш меч пробил печень насквозь. И то удивительно, что столько прожил! Теперь у герцога нет больше сыновей. Только две дочери. Были и сыновья, но трое померли в детстве, а двое погибли в войнах. Так что род Валленштейна прервался, чего герцог вам никогда не простит.
— Что сделано, то сделано, — пробормотал я. — Как я понял, ваши товарищи ждут меня?
Он церемонно поклонился.
— Да. И они постараются показать, как бьются рыцари Юга.
Я поднялся.
— С моей стороны будет неучтиво заставлять себя ждать. Уверен, мой конь тоже отдохнул.
Глава 18
Первым выехал рослый и статный рыцарь в блестящих, как солнце, доспехах, красивый и щеголеватый. Он так прекрасно управлял конем, заставляя подниматься на дыбы и так на задних ногах пятиться, поворачиваться, перебирать передними в воздухе, что среди зрителей вызвало бурю восторгов.
Я сказал Псу.
— Сиди и жди! Ни с места, понял?
Он вяло шевельнул хвостом, глаза не отрывались от арены. Мне показалось, что Пес в таком же азарте, как и вся эта чернь, заполнившая стадион. В смысле, холмы и террасы.
Всадник на поле наконец прекратил фанфаронить, маршал подал знак, герольды протрубили, и мы ринулись навстречу друг другу. Я не стал рисковать, направил копье в середину щита противника. Кони с грохотом копыт неслись навстречу, южанин тоже нацелил копье в мой щит, я укрепился в седле, напрягся. Страшный удар, меня приподняло в седле, грохот удалился, а Зайчик, резко сбрасывая скорость, привычно развернулся под крики зрителей.
Мой противник, трижды перекувыркнувшись на земле, легко вскочил на ноги, поймал испуганную лошадь и сам отвел ее на мою сторону.
— Сэр, — сказал он с пылким оживлением, — прекрасный удар! Меня редко заставляют покинуть седло, но никто еще не проделывал это с такой легкостью и с первой же попытки! Это ваш конь, как и доспехи, что пока что на мне. Вы вольны оставить их себе или назначить за них выкуп.
— Я принимаю ваше великодушное предложение, — ответил я. — С моей стороны будет недостаточно учтиво не ответить так же галантно, что не премину сделать со всей возможной и учтивостью. У вас прекрасный конь и прекрасные доспехи, но они вам еще понадобятся, когда грянет melee. Так что с превеликим удовольствием возвращаю их вам без всякого выкупа. Надеюсь, мы еще встретимся там и получим немалое удовольствие от рыцарской игры!
Он поклонился, глаза смеялись.
— Хотелось бы в это верить, сэр. Спасибо за щедрый дар, достойный самого герцога! Но вам придется очень постараться добраться до melee, ибо схватки с вами ждут еще четверо рыцарей из герцогства благородного Валленштейна, а я в отряде, признаюсь, самый слабый из турнирных бойцов!
— Кто слаб на турнире, — отвесил я неуклюжий комплимент, — тот обычно блистает на поле битвы! И — наоборот.
Глаза рыцаря заблестели, я сообразил, что плеснул масла на самое чувствительное место, он гордо выпрямился и сказал с чувством:
— Спасибо, сэр! Вы — наш противник, но все же не могу не пожелать вам победы!
Я отсалютовал полусерьезно-полушутливо, развернул коня и выехал на место старта. На той стороне поля появился, как будто из полосы серого тумана, рыцарь в легких доспехах, на красивом тонконогом коне, больше пригодном для скоростных скачек. Левая сторона прикрыта треугольным гербом с изображением вздыбленного льва, забрало поднято, но лицо я рассмотреть не успел: прозвучал первый сигнал. Всадник опустил забрало, а по второму пришпорил коня и ринулся мне навстречу.
В какой-то миг он даже застал меня врасплох, его тонконогий конь с галопа успел перейти в карьер, наращивая хозяину силу удара, а я чуть замешкался, однако мой Зайчик все понял и метнулся навстречу с такой скоростью, что меня едва не опрокинуло на круп. Мое копье только начало опускаться, впереди и чуть сбоку налетает грохочущий копытами кентавр с выставленным для удара жалом…
Я инстинктивно откинулся назад, по шлему звонко ударило, одновременно руку сильно тряхнуло. Я не оглядывался, пока Зайчик не достиг противоположного края. На поле уже выбежали слуги и оруженосцы. Я пустил коня обратно и с облегчением смотрел, как сбитого подняли и повели, придерживая за плечи. Он бросил на меня странный взгляд, в котором больше изумления, чем страха или боли.
Зайчик развернулся, я снова упер копье в выемку в седле. Нехорошее чувство не оставляло, что-то недоброе как в том, что рыцарь словно бы вышел из облака нечистого пара, так и в его изумлении. Он явно ожидал чего-то иного. Конечно, все надеются выйти победителями, но этот как будто был уверен с самого начала, что я либо вовсе его не увижу, либо обязательно промахнусь…
Маршал взмахнул рукой, герольд протрубил, я пустил коня навстречу третьему противнику. Запоздало ощутил, что надо бы чуть отдохнуть. Это Зайчик у меня железный, а я после этих схваток почти толстовец, но поздно: навстречу несется опытный боец, чувствую седалищным нервом, напрягся, задержал дыхание… Грохот, лязг, меня тряхнуло, но в седле удержался, пронесся мимо орущих трибун к дальнему краю, повернулся и выдохнул с разочарованием: мой противник разворачивается точно так же и уже опускает копье!
На обоих холмах рукоплещут, орут, подбрасывают в воздух головные уборы. Мы сшиблись еще раз, я едва удержался в седле, однако у южанина лопнула подпруга. Он отчаянно хватался за конскую гриву, но седло съехало под брюхо, и он вынужденно покинул поле под сочувствующие крики.
Когда я вернулся на свой край, там уже ждал сэр Смит: на скуле ссадина, бровь разбита, под глазом громадный кровоподтек, но заговорил ликующе:
