Глава 6
Второй брак
Вернемся к нашему герою, который теперь, по завершении сенатских слушаний, ловил форель в штате Мэн. Его государственная карьера, думал он, закончилась быстро и, вероятно, навсегда. Он не жалел об отставке и объяснял ее возвышенными словами, которые на деле не так уж далеки от «идеалистической» риторики Вильсона. В частном письме к Нэнси Астор (американке, ставшей первой женщиной – членом британского парламента), Буллит объяснял свои мотивы: «Я не удивляюсь тому, что Вы пришли в ужас от моих показаний. Однако, если бы Вы были на моем месте, Вы бы сделали то же самое, или еще больше… Я отлично знал, что если я дам полный отчет об этом русском деле, меня будут горько ненавидеть три четверти тех, кто считал себя моими друзьями. Я знал, что я должен буду отказаться от шансов на нормальную, правильную политическую карьеру – такую, какую сделают большинство Ваших друзей» [54].
К примеру, Филипп Керр, близкий друг леди Астор, не счел нужным поправить премьер-министра Великобритании Ллойд Джорджа, когда тот говорил в палате общин, что ничего не слышал о переговорах с русскими. Керр был личным секретарем Ллойд Джорджа, готовил миссию Булитта и принимал участие в ее обсуждении с премьер-министром. Промолчав, он сделал «нормальную» карьеру, став британским послом в США и членом палаты лордов. Буллит же объяснял свой необычный выбор тем, что лгать Сенату для него столь же недопустимо, как лгать под присягой суду. Более того, он верил, что, сказав правду, облегчит участь «миллионов русских, которых убивала продолжавшаяся блокада», осуществлявшаяся в 1919 году британским правительством при поддержке американского союзника. Даже его брат видел здесь характерный для Билла «идеализм с сильным стремлением к романтике и любви к драматизации», а обратной стороной этого максималистского чувства было избегание им компромиссов, всегда важных для политика. Как мы увидим, карьера Билла и правда складывалась своеобразно; но прав он бывал куда чаще, чем его друзья и враги, сделавшие более успешные или, во всяком случае, более «нормальные» карьеры. Следя за его путем, впору задуматься, как несомненно размышлял и он сам: а верны ли те правила игры, которые обеспечивают карьерные преимущества тем, кто лжет о прошлом, обманывает в настоящем, ошибается в прогнозах на будущее?
Оказалось, что Буллит удалился от государственных дел надолго, но не навсегда – на 13 лет. Билл и Эрнеста купили яблочную ферму недалеко от Ашвилла в штате Массачусетс. Переделав чердак, где хранилось сено, в большую гостиную и сделав несколько спален в старой конюшне, они вели там светскую жизнь, принимая гостей и устраивая музыкальные вечера. Но хватило их ненадолго; в 1923-м они развелись. Билл страстно хотел ребенка, а у Эрнесты произошел выкидыш. Другие проблемы, вставшие между ними, Буллит позже изобразил в романе «Это не сделано», где жена главного героя, холодная светская красавица, с годами теряет сексуальный интерес к мужу, а тот по моральным соображениям не позволяет себе завести любовницу. Этот конфликт разрушительно действует на них обоих, хотя в романе они находят путь к примирению, которого Эрнеста и Билл не нашли в жизни.
Развод в этом кругу был нежелательной новостью; в связи с безупречным поведением светской Эрнесты к скандальной репутации Билла прибавилась еще одна история. В отличие от героя своего романа, болезненно верного своей жене, Буллит искал и легко находил женское общество, странствуя по миру и неизменно предпочитая дам высшего света в соответствии с тем, как этот высший свет определялся в стране пребывания. Его редкий талант дружбы действовал и в отношении женщин: короткие или длительные любовные связи переходили в дружеские отношения, которые могли продолжаться десятилетиями.
В 1922 году разгорается роман Буллита с Элеонор Медилл Паттерсон, одной из богатейших наследниц Америки, известной светскому обществу под именем Сисси. Начавшись в Париже, их связь продлилась недолго; Билл был почти на 10 лет младше Сисси и еще, кажется, не расстался с Эрнестой. Все же Сисси писала подруге о Билле: «Я не думаю, что в мире есть человек более привлекательный, по крайней мере для меня, чем этот мужчина» [55]. Оба они обдумывали романы, каждый свой. Ее роман «Стеклянные дома» (Glass Houses) появился на свет в феврале 1926-го, чуть раньше, чем его роман «Это не сделано»; их отношения отразились в обеих историях. К тому же оба они, Сисси и Билл, разделяли необычный для американцев, страстный и даже болезненный интерес к России. Второй роман Паттерсон «Бегство осенью» (Fall Flight, 1928), рассказывал о царском дворе и высшем обществе Петербурга. Сисси писала и для газет; ее семья, чикагские Медиллы, владела немалой долей американской прессы.
Сисси действительно принадлежала к высшему свету. В первые годы века вашингтонскую публику развлекали сплетни о «трех грациях», которые царили на столичных балах: Алисе Рузвельт, Сисси Паттерсон и Маргарите Кассини. Алиса была дочерью президента Теодора Рузвельта, Маргарита – графа Артура Кассини, посла Российской империи в США, а Сисси – наследницей чикагских Медиллов, одной из самых богатых семей страны. Ee история была вполне декадентской и не менее космополитичной, чем история Буллита. В 1904 году она вышла замуж против воли родителей за польско-российского графа Йозефа Гизицкого (1867–1926). Граф сделал ей предложение в Петербурге, когда она гостила у Роберта Мак-Кормика, посла США в России, который был ее дядей. Гизицкий был российским офицером и владельцем заложенных украинских имений «на полпути от Варшавы до Одессы». Так понимали их географию американцы; на деле то были Новоселица в Волыни и Яланец в Подолии. После свадьбы Сисси как все американки, которые выходили замуж за иностранцев до 1922-го, была автоматически лишена американского гражданства и стала российской подданной. Они оставались на Волыни до осени 1905-го, пока вести о народных волнениях и приближавшейся холере не вынудили их перебраться в Вену. Помимо физического, и, надо полагать, взаимного, влечения, их объединяла только любовь к лошадям, скачкам и большой охоте на лошадях в английском стиле. Через четыре года Сисси сбежала от графа, который избивал ее. Гизицкий не отдавал ей дочь, пока президент Тафт не написал трогательное письмо Николаю II, прося о вмешательстве. Граф пытался перенести дело в австрийский суд и требовал 400 000 рублей отступных; в итоге он отдал ребенка и получал ежегодную сумму от родителей Сисси [56]. После несчастных лет в Малороссии она все равно гордилась ожерельем из черного жемчуга, который до нее принадлежал царской племяннице Ирине Юсуповой.
Высокая, рыжая, с бледным лицом и широко посаженными глазами, Сисси Паттерсон похожа на светские портреты Сарджента и Валентина Серова. Отличная фигура, ядовитое остроумие и порочная репутация магнетически действовали на мужчин. Ее кузен, Медил Мак-Кормик, с марта 1909-го был пациентом Юнга в Бургольцле; у Сисси был в это время роман с этим кузеном, и она тоже консультировалась у Юнга. Потом она была в связи с Йоханном фон Берсторфом, германским послом в США. Они встречались в 1915 и 1916 годах, когда Америка шла к войне (похожая любовная история на грани шпионажа описана в «Это не сделано»). Потом у Сисси была связь с Николасом Лонгуортом, мужем ее подруги Алисы Рузвельт, дочери президента (Лонгуорт позже стал спикером конгресса). Потом у нее был роман с Биллом Буллитом. Ходили слухи, что Билл сделал ей предложение, которое она, подумав, отвергла. Согласно другой легенде, их отношения периодически возобновлялись и после второго брака Билла.
