Первая стрела ушла почти бесшумно, сердце стучит громче, тут же я выпустил вторую, третью… Две горгоны ощутили опасность и попытались вильнуть, резко пошли вверх, я всадил в каждую по две стрелы, а когда начали падать, хрипло каркая, воткнул еще по одной.
Рядом со мной колыхался в полном безветрии призрак. Я услышал тихий голос:
– Прекрасные выстрелы… Не сомневаюсь, Адальберт пожалеет о содеянном… Кристалл Огня вернется к владельцу…
– Не сразу, – охладил я, – не сразу. Если бы он оказался здесь, а еще лучше – был одной из этих каркающих, что сейчас внизу…
– Понимаю, сэр. Но я на вас рассчитываю.
– Польщен, – ответил я кисло.
Спускаясь, увидел бледные, как будто вывалянные в муке лица дисциплинированных стражей. Оба следили за мной и, не успели подошвы моих сапог коснуться земли, в один голос спросили отчаянным шепотом:
– Сэр… Но что теперь?
Я кивнул на лагерь. Измученные рыцари спят без задних ног, даже доблестные граф Эбергард и граф Мемель. Судя по распластанным горгонам, они все пять ударились о землю с силой небольших метеоритов. Одна ухитрилась крылом задеть костер, угли разметало, но кто-то из стражей сгреб их на место.
Серебристые тела лежат в красивых эротичных позах, только одна ночная гостья скрючилась, поджав колени к подбородку, это ей всадил две стрелы в живот.
– По непроверенным агентурным данным, – сказал я твердо, – но полученным из заслуживающего доверия источника… вы видели этот источник, больше ночью ничего не случится. Да и сколько той ночи?.. Словом, я падаю и сплю.
– Но… эти…
Я отмахнулся.
– К Эбергарду. Он специалист по этим птицам.
Я лег, завернулся в одеяло и, к своему удивлению, в самом деле заснул, словно очутился в своем замке.
Когда петух утром кричит «ку-ка-ре-ку», он в общем-то прав. Но проснулся я не от петушьего, а от грозного Эбергардового. Спать хотелось дико, я попытался натянуть на голову одеяло, однако раскаты грома прямо над головой. Я приоткрыл глаз: разгневанный Эбергард орет на обоих молодых рыцарей, которым посчастливилось, вернее, очень не повезло, оказаться в ночной страже.
Я помотал головой, сел. Эбергард тут же уставился на меня, как на весьма отвратительное насекомое.
– Ваша светлость, – спросил он самым противным голосом, – что у вас за странная мысль, что я… специалист по этим… неприятным женщинам?
Я увидел за его спиной ухмылки, даже граф Мемель едва сдерживает усмешку. Судя по лицу Эбергарда, он страшится заслужить кличку знатока по ночным женщинам, что прилетают к мужчинам по ночам, когда они далеко от семьи и даже от любовниц.
Женщин уже стащили в кучу, брат Кадфаэль со скорбно склоненной головой читал над ними заупокойную. С другой стороны к гарпиям подошел Пес и, подняв ногу, брызнул чем-то желтым, настолько похожим на струю бензина, что захотелось бросить туда уголек из костра.
– Ну почему неприятным? – ответил я с достоинством. – Не следует принижать так уж противников, это неблагородно. Вдвойне неблагородно, когда речь о женщинах. А если учесть, что некоторые из них вполне, вполне…
Дилан подсказал:
– Вон та блондинка очень даже ничего!
– Видите, – сказал я с укоризной, – да еще блондинка!
Он отмахнулся с видом крайней безнадежности: что говорить с клиническим идиотом, ему только на троне место, помахал рукой брату Кадфаэлю:
– Заканчивайте, святой отец! Иначе отправитесь голодным.
Завтракали холодным мясом, хотя угли еще багровые. От них жар, но не решились перечить раздраженному графу. Только Мемель подсел ко мне и сказал тихонько:
– Сэр Ричард, спасибо.
Я отмахнулся.
– Сущие пустяки.
– Разве? – спросил он. – Впрочем, вы уже приучили, что для вас все пустяки. Потому даже граф, хоть и был очень впечатлен… говорю честно, он сперва дар речи потерял, когда проснулся, а ему прямо в лицо смотрят оскаленные зубы! Перед ним шлепнулась, надо признаться, самая крупная, такая бы задушила его в объятиях, как кролика.
Граф Эбергард с подозрением поглядывал в нашу сторону, наконец сказал хмуро:
– Сэр Ричард, я должен, хоть и с опозданием, поблагодарить вас за беспримерное поведение ночью. Если бы они напали на спящих…
Я обернулся и указал на обоих рыцарей.
– Эти двое исполненные отвагой и мужества рыцари не допустили бы подобного, сэр!
Эбергард отмахнулся, а я чувствовал, что спину мне греют исполненные горячей благодарности взгляды стражей.
Закончив завтрак, мы «разобрали лагерь», то есть скатали одеяла и сунули их в мешки. Дорога, к моему несказанному облегчению, после того опасного участка пошла широкая и прямая, как стрела. Кое-где края уже начинали обваливаться, но там видны красные заплаты из кирпича и глины. Я посматривал с высоты седла, сердце наполнилось грустью. Местный король старается поддерживать дороги в порядке, слава ему, но как еще далеко до тех технологий, когда дороги будут прокладываться с легкостью: снося холмы, прогрызая в горных хребтах туннели, засыпая болота и выравнивая низины!
Только к полудню я заметил далеко впереди красноватую полосу. Это оказался бездонный провал, во всяком случае, далеко внизу не то дым, не то туман. Шоссе обрывается резко, а на той стороне земля из красноватого песка, много ниже по уровню. Страшным унынием и безжизненностью веет от этого жутковатого мира.
– Ну вот, – промолвил сэр Смит. – И закончилось наше беспечное путешествие.
– Начинается печное, – согласился брат Кадфаэль. – По рассказам, спуск в полумиле отсюда. Если хотим успеть еще сегодня…
Эбергард покачал головой.
– Шутите? Судя по карте, если идти вдоль трещины, то завтра в это же время увидим проход на ту сторону.
Мемель почему-то вздрогнул, напрягся, Эбергард тоже не выглядел счастливым.
Почти без перерывов на отдых шли до полуночи, я стрелял во всех птиц, а ночью в летучих мышей и сов, что осмеливались пролетать достаточно близко. Кадфаэль обвинял меня в бессердечии, леди Ингрид хмурила брови, только Эбергард время от времени говорил что-нибудь одобрительное, вроде того, что в нашем случае лучше перестраховаться.
Заночевали почти под утро, а едва солнце осветило далекие горы, Эбергард безжалостно поднял всех. После короткого завтрака двигались до полудня. Наконец я увидел далеко впереди абсолютно ровную поверхность, словно застывшее расплавленное стекло цвета красного кирпича, а в ней утопает гигантское оранжевое кольцо, в диаметре что-то вроде лунного кратера. Там поместится не просто город со всеми пригородами, селами и огородами, но и соседними лугами и рощами.
Мне почудилось, что однажды с неба упала великолепная корона, погрузилась в твердую землю, долго еще торчали на рожках алмазы, рубины, изумруды, сапфиры – все соответствующих габаритов, что-то вроде трехэтажных домов, но камни вывалились из гнезд под своей тяжестью. Рожки стерлись под напором острого ветра, что несет тучи режущего, как наждак, песка, оранжевое кольцо уже едва-едва виднеется над красноватой поверхностью, а потом песчаные бури засыплют, заровняют…
