– Ты имеешь в виду информационные способы, с помощью которых управляют обществом и народом в эпоху глобализма? – уточнил Борис.
– Я считаю, что мы лишь обманываем себя, вновь и вновь ссылаясь на абстрактные категории – народ, общество, все прогрессивное человечество, последний всплеск политического идиотизма – глобализм. Я уверен, что начинается постепенный возврат к приоритету индивида, который думает.
– А если он не думает? – спросил Борис.
– Думает тот, кто хочет думать. Тот, кто хочет думать больше, чем он хочет многие другие вещи. Да, Вовик?
Вовик поперхнулся, снова вызвав смех…
– Интересная мысль. Но ты никогда не был идеалистом, брат, – повернулся к Александру Давид.
– Неинтересную мысль вообще обсуждать не стоит. Обсуждать надо только интересную. Интересное – это то, что мне интересно. То есть то, что стимулирует мое мышление к следующему шагу или даже изменяет его направление. А что касаемо идеализма – я больше циник, чем идеалист. И прекрасно знаком с утверждением психолога Джеймса о том, что дефективными являются от восьмидесяти пяти до девяносто пяти процентов людей.
– А знаешь, я поддерживаю парня и со статистикой согласен. Думаю, так и есть. Особенно среди женщин. При том, что ребята производили свои замеры в Британской империи, не самой дефективной стране, – высказался Давид.
– Да ты экстремист, братишка. – Подавшись вперед из своей раковины, Александр хлопнул друга по коленке. – В конце концов, у каждого все-таки хватает мышления, худо-бедно, на то, чем он занимается. Хотя бывают и исключения.
– Ну, тогда времена были не те, другие критерии, – проговорил Давид.
– Не знаю более тупой фразы: «времена были не те». Это люди были не те. Времена – это функция от мышления, а не мышление функция от времени. Времени нет, мы есть! Мы другие – время другое.
Повисла уважительная пауза, которую следовало бы заполнить аплодисментами. Все перестали жевать и смотрели на Александра. Саша почувствовала общее настроение, состоявшее из восхищения, уважения и зависти. Зависти в общий коктейль добавлял Давид, а она, Саша, привносила свою нотку – гордость за мужа. За то, с какой легкостью, изяществом и блеском он мог привлечь внимание любой аудитории. Даже компании похмельных, плохо соображающих рыб мужского пола. Ведь в этом, как она считала, была и ее заслуга. Хотя бы чуть-чуть…
– Слушайте, народ, – сказал вдруг Александр. – Мне надоел этот пикник на обочине. Я хочу пожрать в нормальном ресторане как нормальный член. Партии.
Он выбрался из кресла и стал пробираться к выходу. Гости тоже начали вставать со своих мест.
– О, привет, – произнес он буднично, заметив жену. – Ты когда приехала?
– На перепалке Васи и Лены о пользе брака, – ответила Саша.
– Я спрашиваю не на чем, а когда, – пошутил муж и улыбнулся. Улыбка была дежурной, словно он по привычке флиртовал со старой знакомой.
– У нас самолет вечером. Красноярский край. Помнишь?
– Прекрасно помню! До вечера еще до хрена времени.
– Саш, надо ехать. Самолет в двадцать три пятнадцать, у тебя речь сырая. Там на истории и философии не выедешь. Нужно посмотреть документы.
– Кому нужно?
– Я думала, тебе.
– Вот именно! Мне! Мне, понимаешь? Можно, я сам буду решать, что мне нужно, а что нет?
Стоя близко от него, Саша чувствовала застоявшийся запах перегара. Его трезвые рассуждения, видимо, были следствием закалки и тренировки.
– Я сам приеду в аэропорт. В десять. Возьми документы. В самолете посмотрю. Ты с нами сейчас не пойдешь? – спросил он, подразумевая ее ответ.
– Нет.
– Ты не умеешь ладить с людьми.
– Ты зато умеешь…
Глава 11
По дороге в аэропорт Саша вносила последнюю правку в выступление мужа, просматривала документы в ноутбуке, делала необходимые звонки. Пробка за окнами машины слилась в одну нескончаемую гудящую массу с красными огнями по ходу движения и белыми против него. Но Саша ничего не замечала. Выехала она заранее, и работы было много.
Услужливый водитель Женя выключил музыку, чтобы не мешала. Их команда вылетела утренним рейсом, и от помощницы Ирины уже пришла эсэмэска, что они на месте, все в порядке, ждут только их с Александром Алексеевичем.
Телефон мужа не отвечал. Саша пыталась звонить несколько раз. Странно, что фразу «Зисис скрайбе из нот авэйлэбль нау. Плиз кол бэк лейте» никто не догадался положить на музыку, хотя бы на рэп. Готовая же песня о несчастной любви. «Ну, в конце концов, – думала Саша, – он обещал приехать и это его мечта – создать партию и победить на выборах». Всё, что от нее зависело, она сделала: речь готова, документы в порядке, программа пребывания подготовлена, все нужные встречи организованы».
В Домодедово Саша оказалась даже раньше, чем рассчитывала. В 21.35 она уже заняла место в одной из небольших кабинок, оборудованных компьютерами и настольными лампами с уютным желтым светом. Она вошла в Интернет, проверила почту, посмотрела новости, убив таким образом всего лишь десять минут.
Странный звук доносился из соседней кабинки. Похоже на шлепки и крики, сопровождаемые короткими фразами, кажется на французском языке. Саша отвлеклась от новостей и осторожно подвинулась к краю стола, чтобы заглянуть за перегородку, отделяющую одну кабинку от другой. Она увидела спину и затылок мужчины, сидящего за компьютером. Хороший костюм, стильная стрижка, худая кисть руки на мышке. Левая нога в дорогом ботинке отведена в сторону. На правой, надо думать, был точно такой же из крокодиловой кожи. Мужчина не отрываясь смотрел в монитор.
На экране шел захватывающий фильм: на столе в позе праздничной утки лежала обнаженная женщина с согнутыми в коленях ногами. Четверо голых мужиков совершали ритмичные движения в непосредственной близости от ее лица, промежности и рук. Вокруг находилось несколько нагих зрителей, азартно переживающих происходящее. Ритмичные мужчины напоминали поваров, которые пытались туго нашпиговать начинкой дичь, а зрители – фанатов команды мастеров. Фанаты что-то одобрительно выкрикивали, а сама дичь, когда ее рот ненадолго освобождался, страстно произносила по-французски: «Оui», – больше напоминая свинью, нежели птицу.
Собственно, никаких других действий в фильме не происходило, но мужчина следил за развитием сюжета, не шелохнувшись. Саша отметила про себя, что, несмотря на ее негативное отношение к такого рода искусству, играли актеры убедительно, даже те, кто на заднем плане выкрикивал: «Давай, давай, сделай ее…»
«Они жи-вот-ны-е, все, все без исключения, Лиза права, – подумала Саша. – Успешный мужчина в крокодиловых ботинках в ВИП-зале аэропорта смотрит жесткое порно, не смущаясь тем, что его могут застать за этим занятием, узнать, в конце концов. Смотрит с таким же интересом, как какой-нибудь обездоленный бомж в окно женской бани. Социальные различия в этой ситуации оказываются полностью стертыми. – Она перевела взгляд на аккуратный затылок и крепкие плечи мужчины. Нет, он никак не тянул ни на закомплексованного, ни на обделенного женским вниманием, ни тем более на маргинала… – Может, он ждет, что все кончится свадьбой?» – ухмыльнулась Саша и заставила себя отвлечься от неожиданной картины…
