В припеве он бросал гитару и протягивал руки к камере, обращаясь напрямую к зрителям с пронзительными английскими словами:
You'll stumble in my footsteps
Keep the same appointments I kept
If you try walking in my shoes,
If you try walking in my shoes…
Да вы бы сломались под тяжестью
гнета, который я взвалил себе на плечи,
Если бы оказались на моем месте,
Если бы оказались на моем месте…
Такой перевод возник в Сашиной голове. Не зря она отдавала треть зарплаты своей мисс «Донт силенс, Алекс!». Это была ее любимая фраза.
– Замечательный такой клип, – искренне сказала Саша.
– На самом деле, если бы не отец, я бы только музыкой и занимался с утра до вечера, – грустно признался муж.
– И занимайся. У тебя отлично получается.
– Нет, я все-таки мужик, должно быть дело, за которое меня можно уважать. Музыка – это несерьезно, это так, хобби. Все актёры – шуты гороховые. Представляю, как он скажет: «Ходить по сцене, обтянув жопу, и открывать рот под фанеру много ума не надо».
Муж в точности скопировал голос и манеру своего родителя. Алексей Олегович говорил резкими, отрывистыми фразами, поводя водянистыми глазами, словно огромная глубоководная рыба в тумане океанских пучин.
– В музыке тоже можно добиться многого. И ты смог бы это сделать, если бы захотел, если бы приложил усилия, – ответила Саша, подавив улыбку. «Папа» – это священная корова, и улыбки здесь не уместны. – В любом деле ты смог бы доказать, что достойный сын, и заслужить его уважение. Ты талантливый во всем, и ты это знаешь.
– Не знаю, – улыбнулся муж. – Я хочу это слышать от своей жены шестьдесят раз в час.
– Я запишу тебе песню со словами «ты мощный талант, Александр Добродел, ты сможешь, давай, давай!», – сказала Саша. – И буду ее крутить двадцать четыре часа в сутки.
– Э нет, фанера не прокатит! Я люблю живой звук! Схалявить тебе не удастся. Будешь говорить живьем, сама и с выражением! – Он засмеялся, обнял ее за плечи и громко чмокнул в щеку. – У меня есть идея, Саш. Давно хотел тебе сказать… Тебе первой.
– Я помню, открыть караоке в Монако!
– Нет, это было вчера и не правда. Я хочу создать партию. Партию, которой еще не было и в которую вступят все! Потому что ее идеи будут всем близки и понятны. В их основе – патриотизм. Простой, реальный, понятный, ощутимый. Каждый человек, живущий в стране, хочет любить ее. Это самое естественное гражданское чувство. Надо только помочь этому чувству не быть беспочвенным. Быть патриотом не значит не любить чужаков. Патриотизм и национализм – разные вещи. Истинный патриотизм сродни интеллигентности. Интеллигент с уважением отнесется к грузчику или дворнику, но не станет вступать с ним в философские дебаты, ибо понимает разницу между собой и им. То же самое патриотизм. Уважая других, мы осознаем собственную значимость в истории. МПР – «Молодые патриоты России», как тебе название?
– Отличное. Правда, ощущение чего-то знакомого.
– Нет, именно такого названия нет. Но ощущение правильное. Люди всегда инстинктивно тянутся к чему-то знакомому, нового боятся, ему обычно не доверяют.
– Согласна. Но партия – это команда единомышленников. Это люди, на которых можно положиться, которые не предадут в самый неподходящий момент…
– Ну, это не проблема. У меня полно друзей, и я верю в настоящую русскую дружбу. И потом, всегда есть дензнаки, сплачивающие не хуже веры в светлое демократическое будущее. То, что выходит за рамки дружбы, покупается. И еще… Я хочу, чтобы ты ушла из своей конторы Никонора и помогала бы мне в этом деле. Во всем.
– Я и так буду помогать тебе, а Никонор мне платит зарплату.
– Ты не совсем понимаешь. Политическая работа отнимает много времени. Налаживание контактов, поддержание связей, разъезды, встречи, пресс-конференции, вся фигня. Это трудно совмещать.
– Хорошо, милый. Как только вернемся, я сразу напишу заявление и займусь всей фигней.
Она встретилась с ним взглядом. Он смотрел на нее в упор. Смотрел жадно и благодарно. Метель в его глазах крутила свежим снежным порывом, густым и мягким…
Тогда они в первый раз целовались как мужчина и женщина, сознающие свое слияние, отдающие себя без остатка, трогающие души друг друга жадными языками…
– Ты права, надо отцу доказать, что я достойный сын. Вот стану президентом, что на это Алексей Олегович скажет? Обкакается папа Леша! – воодушевленно произнес муж после долгого поцелуя. – А музыка? Ну ее, эту музыку… Хотя жаль, что я повязан и не могу играть на гитаре с утра до вечера.
– Ты сделаешь это для себя, а не для него, – твердо сказала Саша, почувствовав неприятный укол ревности. В такой момент – и снова о папе!
– Угу! – кивнул муж, пожав Саше руку, как соратнику по партии.
К уколу ревности тогда примешалось тоненькое сверлышко первого сомнения: а правильно ли это? Надо ли его поддерживать в его новой игре в политику? Ведь это игра… Но тогда она не обратила внимания на маленькую болезненную ямку… Заглушило безумное желание отдать себя любимому полностью, без остатка, во всех смыслах, не только в политическом.
На мониторе борта «Красноярских авиалиний» больше не целовались, а наоборот, кажется, ругались. В красивом двухэтажном доме герой и героиня занимались ненавистью. Она, стоя на лестнице с коваными перилами, что-то кричала с перекошенным лицом, он зло отвечал ей с огромного дивана. Куда делась страсть, бурлившая через край пять минут назад? Куда она обычно девается? В отстойник просроченной страсти, где она обновляется и поступает к другим героям, чтобы новые он и она прополоскали в ней свои отношения и снова орали друг на друга?
Саша могла бы надеть наушники, расположенные в ручке кресла, и узнать, в чем там дело, но так было интереснее смотреть… Фамилия актрисы так и застряла где-то в подсознании. Муж бы назвал наверняка, если бы был рядом. Александр знает мировой кинематограф, как свою любимую мировую историю. У него вообще прекрасная память, он держит в голове тысячи цитат и исторических фактов.
Иногда ей кажется, что человеческая голова просто не может вмещать столько информации, если не подключена к серверу какой-нибудь мировой библиотеки. При этом муж хорошо разбирается в музыке и делает неплохие саундтреки. И еще он красивый и с хорошим вкусом, следит за коллекциями ведущих дизайнеров и модными каталогами, тратя на покупку одежды больше времени, чем на что бы то ни было. Он любит быть на виду. Боится поправиться, следит за фигурой, у него тридцать пять костюмов, он заказывает себе у портного рубашки с инициалами, предпочитая яркие цвета – красный, оранжевый, зеленый.
Александр обсуждает даже пуговицы на пиджаке, может четыре часа думать, какие носки с какими ботинками надеть. Они убили на это занятие не одну неделю, если суммировать время. Он обожает быть в центре внимания, друзья и знакомые боготворят его, но больше всего ему хочется быть хорошим мальчиком. Чтобы папа это заметил… Папа – вот ключ к его поведению… И вот как нельзя кстати он встречает женщину, которая говорит ему: «Ты будешь президентом».
