– О вашей партии тоже ничего не известно, кроме симпатичного названия и симпатичного зам. лидера.
– Спасибо. Для этого наша команда и прилетела к вам, чтобы рассказать, чем мы отличаемся от других и какие взгляды стоят за нашим симпатичным названием. В названии «Молодые патриоты России» нет случайных слов. Молодые – это те, за кем будущее страны, кто не отягощен стереотипами, предрассудками, страхом. Это люди любого возраста, родившиеся и выросшие в нашей стране, в нашем общем доме, в котором никто не наведет порядок, кроме нас с вами. Патриоты – это мы все, живущие на этой земле, ведь гордиться свое страной – естественная базовая потребность любого человека. Вот понимание патриотизма – как раз то, где можно расставлять акценты и объяснять, чем мы отличаемся от других. Какие ассоциации приходят вам в голову при слове «патриотизм»? Тем, кто постарше, – детские лагеря, игра «Зарница», конкурс строя и песни, линейки, фильмы и рассказы о войне. Те, кто помладше, вспомнят спортивные матчи и зависть к старшему поколению: у них была страна, которой можно было гордиться. А у нас ее нет. Возникает вопрос: почему патриотизм, кроме спорта, ассоциируется только с войной, жертвами, насилием, с размышлениями о прошлом, о смерти? Почему речь всегда идет о военно-патриотическом воспитании? Почему нет места мирному пониманию патриотизма в нашей сложной и многообразной жизни? Безусловно, победа в Великой Отечественной войне – единственный в нашей стране праздник, примиряющий все социальные группы. Но мы ведь живы не только памятью о войне. Если понимать патриотизм только в военном смысле, неизменно вырастают сопутствующие представления: иностранцы страшно опасны, главное дело – охрана границ, государство – это в первую очередь охраняемая территория, важно подготовиться к будущим агрессиям… Специальное воспитание патриотизма внутри страны кончается либо Союзом русского народа, либо «Нашими». А когда говорят «наши», то сразу подразумевается, что есть ещё и «не наши», тут начинается поиск врага народа. Эта идея способна поднять людей, объединив их в толпу, стаю… Сегодня патриотизм, вернее, его политическую составляющую, используют как инструмент. Чтобы отмежеваться от власти или, наоборот, примкнуть к ней. Нас как партию, как команду, как патриотов не интересует ни то ни другое. Нас интересуют реальные процессы, происходящие в стране. Нам очевидно, что сегодня, на наших глазах завершается многовековая история России как великой империи. Мы довольно быстро превращаемся в малонаселенную слаборазвитую страну, где по тридцать – сорок тысяч человек в год гибнут от водки, где дети не рождаются, детское воспитание и образование уничтожаются, где никаких современных индустрий не предвидится, большие заводы приходят в негодность, а металлургические монополии воюют друг с другом. Где, может быть, еще на двадцать – тридцать лет хватит нашей нефти и лесов, а что будет потом? А потом не будет ничего, если мы, лично мы, не перестанем сидеть у телевизоров, где нам в глаза и уши закладывают кашу из пережеванной для народа действительности. Сейчас на основных и сетевых каналах осуществляется до пятидесяти показов сериалов в сутки, за героями которых следят от двадцати до шестидесяти миллионов человек каждый вечер. Что же они там видят? Они видят, что в них не только никто не работает, там нет и речи, например, о здоровой конкуренции, о терпимости к инакомыслию, там нет творчества, там примитивное понимание успеха. В сознании людей выращена целая мировоззренческая система, в которой трудолюбие, творчество, активная жизненная и гражданская позиции не являются ценностями. А ведь все то, что беспокоило думающих людей в России в конце девятнадцатого века, живо до сих пор. И мы считаем, что проблему патриотизма не надо усложнять. Она довольно проста. Патриотизм – это не идея, не инструмент и не военный лагерь. Это инстинкт. Есть инстинкт у человека – гордиться. Он рождается с ним. А наша задача, как для политического будущего страны, все сделать для того, чтобы нашей родиной можно было гордиться…
У Саши уже сильно болело горло, и кончилась вода в бутылке. А вопросы зам. лидеру партии «Молодые патриоты России» всё задавали и задавали.
Редактор газеты «Наш Красноярский край», седой дядька с умными глазами, похожий на подстриженного Венедиктова с радиостанции «Эхо Москвы», прекратил Сашину пытку своим волевым решением. Он поблагодарил участников, примирил всех нужными словами, улыбнувшись Саше тепло и, как ей показалось, по-отечески. Ей захотелось расцеловать его в благодарность…
После недели напряженного графика встреч и мероприятий Саша была как выжатый лимон. Выступать, убеждать, держать удары, да просто так много говорить, общаться с таким количеством совершенно разных людей, быть постоянно на виду оказалось значительно труднее, чем она рассчитывала.
Ей едва хватало сил доползать до своего номера и падать на кровать, чтобы утром, приняв холодный душ, снова надеть бодрое, уверенное лицо и начинать сначала. К тому же необходимо было вставать на полчаса раньше обычного, чтобы хватило времени привести в порядок свое измученное горло, которому не помогали уже ни кофе со сливками, ни горячее молоко, ни лекарства, ни уговоры.
В последний день предполагался отдых и культурная программа с экскурсией по краю. Она уже мечтала об этом последнем дне, как пони, катающая в парке детей по кругу, мечтает о понедельнике, потому что в понедельник парк не работает и детишки остаются за забором…
Утром долгожданного последнего дня маленький заслуженный автобус вез их к Большому Салбыкскому кургану. Только сейчас Саша, как обыкновенная туристка, смотрела в окно, а не в ноутбук и документы.
Сибирская осень укладывала жирными слоями добротные местные краски. Никаких размытостей и недоговоренностей, как в средней полосе России. Все основательно, ясно и на века. Сочные зеленые холмы с яркой золотой пеной лесов, густо-голубое небо и темно-стального цвета река, холодно напоминающая о неминуемых суровых морозах.
Огромные, около шести метров в высоту, каменные монолиты Большого Салбыкского кургана были насыщенного цвета незыблемости и вечности, если такой цвет вообще существует.
Курган представлял собой остатки грандиозного погребального сооружения четырехтысячелетней давности, от которого остался только каменный скелет из плит и возвышающихся над землей каменных монолитов. Считалось, что захоронен здесь царь государства динлинов, человек, могущественнее которого не было в здешних местах. За своим владыкой в могилу сошли шестеро его верных слуг: два молодых воина и четыре женщины-служанки, призванные охранять, обслуживать и любить своего правителя на том свете.
– …Салбыкский курган свидетельствует о существовании сильной власти степного вождя и зависимых рядовых членов общества того времени… – монотонно-заученно объясняла сухонькая женщина-гид, сама похожая на небольшое незамужнее каменное изваяние.
Как должно выглядеть замужнее каменное изваяние, Саша не успела подумать. Зазвонил телефон. Она отошла от группы, чтобы не мешать, и взглянула на экран. Это муж. Он звонил первый раз за все время ее одиночного плаванья по Красноярскому краю. Она набирала его несколько раз сама, но он не брал трубку. Может, что-то случилось?
– Да. – Голос ее был сух и неприветлив.
