– Да, Давид. Я провинился. Я достоин наказания. Я готов принять его от тебя, когда ты сочтешь нужным наказать меня…
Давид схватил молодого человека за плечи и с силой тряхнул. Тот закатил глаза от счастья.
– Виктóр! Игры кончились! Если ты сейчас не поймешь и не изменишься, нам придется расстаться! – произнес Давид раздраженно.
– Ты меня не любишь… – плаксиво протянул Виктóр, и слезы заблестели в его бледно-голубых глазах. – Мне незачем жить… Лора Моисеевна сегодня познакомит тебя с девкой, и ты меня бросишь… – Он всхлипнул. – А я возбуждаюсь даже от твоего безумно сексуального мягкого «р».
– Так. – Давид отошел от Виктóра и сел в кресло. – Сядь туда. – Он указал на соседнее кресло.
Молодой человек с несчастным видом покорно сел.
– Повтори, что я сейчас сказал, – приказал Давид.
– Не говори со мной таким тоном, пожалуйста, я перестаю соображать, – попросил Виктóр.
Давид молча ждал ответа.
– Ты сказал мне сесть сюда, – выдавил Виктóр.
– Раньше.
Виктóр, горестно качая головой, смотрел на предмет своего обожания.
– Ну?! – повысил голос Давид. – Я подожду, – холодно продолжил он и отвернулся к стене, на которой висела его фотография в костюме и галстуке. Галстук он терпеть не мог. Когда он последний раз был в таком виде, да еще позировал фотографу?
Раздались учащенное дыхание и сдавленный, негромкий стон. Потом возня на кресле и застывшая тишина.
– Давид. Я все понял. Больше этого не повторится. Я твой помощник, такой же, как Ксения и остальные сотрудники. Мы работаем в одной компании, – словно зомби повторил Виктóр сказанное Давидом.
– А теперь подойди, – проговорил Давид и только сейчас вновь взглянул на своего помощника.
Парень сполз с кресла и приблизился походкой человека, которого раздели догола перед комиссией по защите нравственности и приказали выйти на середину зала.
Давид сунул руку в карман брюк и протянул молодому человеку коробочку. Теплую, бархатную, словно живую.
– Это тебе. Чтобы ты не сомневался в моих чувствах, – сказал он нежно.
Виктóр сжал коробочку в руке и поцеловал. Он открыл ее бережно и медленно, как великую драгоценность. Его глаза вспыхнули восторгом.
– Ах! Какая красота!
– Нравится?
– Мне всё нравится, что ты… – начал Виктóр и осёкся. – Да. Очень…
– Ну вот и хорошо. Значит, мы договорились. Что там по работе? Помнишь, я тебя просил по фонду посмотреть?
– Все готово, Давид Михайлович. Сейчас покажу.
Помощник достал из шкафа папку и открыл нужный файл на мониторе компьютера. Его голос сейчас звучал ровно и уверенно. Информация, цифры, выкладки, графики – всё было логично, грамотно, по существу.
Давид поймал себя на мысли, что сам бы он не только не провернул такую большую работу за столь короткий срок, но и не сделал бы таких смелых и в то же время взвешенных выводов. «Все-таки очень толковый этот странный паренек из Ташкента, – подумал Давид. – Хорошо, что он сам об этом не догадывается. Пока».
Слушая Виктóра, Давид намеренно сохранял скучающее выражение, чтобы не заронить в помощнике мысли о равенстве или еще хуже о его превосходстве. Но похоже, такого рода мысли еще не посещали светлую влюбленную голову финансового гения. Его плебейская услужливость: «Да, Давид Михайлович», «Конечно, Давид Михайлович», «Как скажете, Давид Михайлович» – даже слегка раздражала. Однако Давид сам поощрял такое к себе отношение и сейчас был рад, что укрепил в их общении с Виктóром негласное соблюдение субординации – разговор о деле только на «вы» и по имени-отчеству. Это дисциплинирует и ставит на место. Может, ташкентский паренек и умен, но зато он, Давид, как никто, умеет управлять людьми. Именно управлять. Он не любил слово «манипулировать». В нем не было души и творчества…
Глава 21
По дороге к матери Давид думал о Виктóре. О том, как быстро этот «гейоныш», как он называл его про себя, пролез в самую потаённую серединку его жизни. Он в курсе всех его дел по бизнесу. Более того, он их за него и делает. И обойтись без него Давид уже не может, вот что хреново. Этот факт был самым большим секретом Давида. Большим секретом для немаленькой финансовой компании. А состоял он в том, что Давид совершенно не разбирался в бизнесе, которым занимался. Он пытался тщательно скрывать это обстоятельство, и ему это пока удавалось.
Энтузиазма и умения воздействовать на людей ему было не занимать, а недостаток знаний он компенсировал различными уловками. Поначалу производил впечатление, заучивая наизусть целые параграфы из учебников, куски из аналитических статей, цитаты из интервью. Расчет был не сложен – молочный брат Добродел смотрел на него с восхищением, а остальные равнялись на мнение руководства. Пока руководство в силе и довольно, подчиненные не посмеют вылезти из щелей со своим мнением. Даже если кто-то чего-то и понимает. Пирамида, построенная на настоящей мужской дружбе, достаточно жизнеустойчива.
Хуже то, что через какое-то время он сам начал ощущать дискомфорт, особенно на переговорах, в ситуациях, когда надо высказывать свои идеи, где голые цитаты и общие умные слова не прокатывают. Давид задумался. Идти учиться азам профессии значило открыто признать свою несостоятельность. Некоторое время он сомневался, не зная, что делать, пока не увидел перед собой симпатичного молодого человека Виктора Степанова.
Виктор пришел устраиваться секретарем. Сходство с фигуристом Плющенко априори вызывало к нему чувство уважения его талантом и работоспособностью, хотя он еще никак их не проявил. Но при общении парень не разочаровал, а его манера внимательно слушать собеседника и, не отводя взгляда, убирать спадающую на лоб светлую челку Давиду сразу понравилась. Возможно, потому, что эта манера Виктора была словно зеркальным отображением его собственной.
Выяснилось, что Виктор родился в Ташкенте, его родители – русские, приехавшие в Узбекистан как молодые специалисты в советское время. Виктор – победитель кучи олимпиад по математике, с красным дипломом окончил физмат Ташкентского государственного университета, «сейчас он называется Национальный университет Узбекистана имени Мирзо Улугбека» – уточнил молодой человек. И это вроде бы не относящееся к делу уточнение тоже понравилось Давиду.
После окончания университета Виктор приехал в Москву. Работал где придется, но уверен, что способен на большее. Хочет применить свои знания в реальном деле, в крупной компании, такой, как эта. Мечтает начать с самых низов, чтобы разобраться во всем самому и знать свое дело досконально…
Давида удивило слово «досконально». Почему-то он не ожидал его услышать от «прославленного фигуриста из Ташкента».
Чтобы «утеплить» контакт с претендентом, он спросил: «Давно ты был дома?» «Позапрошлым летом, полторы недели в июле», – четко ответил на поставленный вопрос Виктор. «И как там?» «Нормально, – смутился молодой человек. – Напиться никак не мог водой из-под крана. Пил, пил и не мог напиться…»
