Саша ушла в другую комнату и набрала Люськин номер.
– Люсь, привет. Ты чего сегодня делаешь?
– Да ничего такого не делаю. Только встала. А что? Тебя совесть замучила, что единственную любимую подругу сто лет не видела?
– Ну да, – улыбнулась Саша.
– Давай, приезжай! Мой как раз сегодня на футболе целый день. Уже умотал с утра пораньше.
Саше стало неловко от того, что она не помнила, кто это «мой», как его зовут и какой он по счету у Люськи. Как-то она совсем обособилась от своей действительно единственной подруги.
– Сейчас приеду, – сказала она.
Когда она уже собралась выходить из дома, муж еще разгуливал по квартире в халате, обещая кому-то в телефон: «Да, это тема конкретная. Обсудим. Без вопросов…»
Хорошо бы ей остаться и выяснить, что это за конкретная тема и кто так хочет обсудить ее с мужем, но это было бы слишком явно. Она решила оставить выяснение на потом. Если тема и правда «конкретная», разговор о ней обязательно всплывет еще раз.
Водителя Саша отпустила еще вчера и с удовольствием сама села за руль своей «девочки», вспомнив, как это приятно. Ей нравилось водить машину. Сегодня воскресенье, и в Люськину Марьину Рощу она доехала за пятнадцать минут. В подъезде пахло старым мусором, а на Люськином этаже жареными котлетами. Где-то уже обедали. Подруга в новом халате в активный цветочек по своему обыкновению набросилась на Сашу прямо с порога:
– Сашуля! Классно выглядишь! Как я давно тебя не видела! Какая ты молодец, что приехала! А я еще вчера подумала о тебе. Девки мои за город поперлись сегодня, там типа Дома отдыха выходного дня – природа, прогулки, лошадки, аниматоры, мужики, все дела. Меня звали. А я прям, как знала, что ты позвонишь! Не поехала, представляешь?
– Люська, ты неисправима! Какие мужики? А твой как же? Который на футболе?
– Да хрена ль нам, красивым бабам, теряться-то! – задорно ответила Люська, но когда Саша сняла пальто, оставшись в облегающем платье, вся ее активность сдулась как воздушный шарик. – Ой, да какой он мой, Саш. Так, прибился какой-то… Игорек. Нервы мотает только, больше ничего, – произнесла она растерянно, оглядывая Сашу.
– Зачем он тебе тогда?
– Зачем, зачем! Спать хоть не одной. Помнишь, как в школе было просто. Поцеловались – значит, уже встречаемся. А тут трахаешься, трахаешься – и все не понятно, как это называется…
– А где муж? Последний?
– Валерка-то? Развелись. Четыре месяца назад. Выгнала его. Не стала тебе говорить. Самой уже смешно, Саш… Так что у меня сейчас междумужье.
– Это я вовремя приехала, – улыбнулась Саша.
– Ну да… тебе-то чего не улыбаться, – сказала Люська зло, как показалось Саше. – Твой-то вон, во всех газетах. Александр Добродел то, Александр Добродел сё… Надежда нашей политики. А всё ты! Зря ты его пиаришь, уведут ведь…
– Люсь, ну что ты. Не надо так… А Валерка? Гулял, что ли? За что выгнала?
– За что выгнала тебе не понять. – Люська тяжело вздохнула и отвернулась к окну.
Окно выходило на большую детскую площадку, заросшую нечесаным кустарником. Саша обняла подругу. Люська пахла дешевым парфюмом и старой кухонной тряпкой. Такой запах одинокой пожилой тетки. А ведь они ровесницы…
– Ну, Люсь… Жизнь полосатая, сама знаешь. Не стоит так расстраиваться, – выдавила слова утешения Саша.
– Да, тебе хорошо говорить! – крикнула подруга, готовая сорваться на плач. – А если мужик меньше тебя зарабатывает? Не знаешь, как это?
– И что такого? Если любишь…
– Любишь – не любишь! При чем здесь это… Я же говорю, не поймешь…
– А ты объясни. Только не реви, пожалуйста, я тебя прошу. – Саша пригладила выбившуюся из Люськиной прически прядь волос.
– Да чего объяснять-то… Валерка тоже все про любовь плел сначала. Потом меркантильной меня называл, слово ему это нравилось очень. А при чем здесь меркантильность, если наше счастливое социалистическое детство с иллюзией равенства давно кануло в Лету? И хочешь не хочешь, а слои-то расслоились. А мужчина, по моему глубокому убеждению, должен быть на голову выше женщины, по всем критериям, включая финансовый, иначе ничего у них не получится. Вот и выходит простая схема: мужчина с заработком в пятнадцать – двадцать тысяч может позволить себе женщину с доходом в десять и выражать ей «респект» покупкой пива и пиццы раз в неделю. Мужчина с заработком тридцать – сорок тысяч может себе позволить женщину с заработком в двадцать и ходить с ней каждую неделю в кино или театр, раз в месяц купить ей вина, конфет и цветы. Мужчина, зарабатывающий пятьдесят – восемьдесят тысяч, может себе позволить женщину-главбуха небольшой компании и ездить с ней в дома отдыха или за границу раз в год. Но зато поход в ресторан для этих людей просто обед. Заработок в сто – двести тысяч и выше дает мужчине иллюзию, что он может иметь любую женщину. Потому как мужчины уверены, что женщина больше шестидесяти – семидесяти тысяч мозгами заработать не может. Заходят к нам такие иногда холеные дяди. Смотрят на всё как на товар. Не важно, брюки, продавщица, начальница отдела…
– Валерка же не такой.
– Все они такие. Есть два пути стать выше женщины на голову – подняться самому либо ее опустить. Я еще не встречала мужика, чтобы выбрал первый путь…
– А любовь-то где в твоей схеме доходов и расходов, Люсь? – спросила Саша.
– Где-где… Где рифма! Чего я тогда с той горы не поехала? Тебе вот жизнь устроила, а сама… Простить себе не могу…
Саша удивленно и расстроенно молчала, а Люську уже несло:
– С жиру бесишься, подруга, понимаешь ты это? Живешь как у бога под мышкой. Водитель тебе, домработница, платье вон какое, выглядишь моложе меня лет на десять, а мы ведь одноклассницы с тобой! И всё не так чего-то тебе…
– Люсь… – Саша не знала, что сказать.
– Что Люсь! Я уже тридцать лет Люсь! – захлюпала подруга и вдруг повисла на Саше. – Сашуль, извини…
– Я поеду… – сказала Саша. – Мне, правда, пора. Самолет во вторник в Челябинск. Дел много… Симпатичная сумочка какая, – заметила она, одеваясь в прихожей.
– Вот эта?
– Да, вот эта кожаная. Классная, – Саше хотелось поддержать подругу. – Где купила?
– Ты не поверишь, – усмехнулась Люська. – Соседка выбросила. Тут мент квартиру купил. Так его жена, добрая женщина, все время чего-нибудь выносит к мусоропроводу. То сапоги, то вот сумки. Там еще другие были, я девчонкам отнесла в магазин, продала. Сумки новые, с ценниками, по триста, пятьсот долларов, натуральная кожа! Представляешь, как она, бедная, мучается? Не лезет хламье в квартиру уже…
– Здорово… – только и смогла сказать Саша.
Мужа не было дома. О его недавнем уходе сообщали запах парфюма, пара цветных галстуков, кинутых на диван, и вскрытая упаковка от новых носков. На кухне стояла недопитая чашка кофе, валялись скомканные салфетки, крошки на столе. Люды не было, убрать было некому. Саша не спеша принялась наводить порядок. Открытый работающий ноутбук привлек ее внимание не сразу. На мониторе висело письмо от Давида, пересланное от какого-то Виктора Степанова.
