Пожилая женщина в белом халате захлопнула за собой дверь и села за крошечный стол. Даже не взглянув на ребенка, пододвинула к себе чистую карту и водрузила на презрительно сморщенный нос очки.
– Фамилия, имя, отчество!
– Мои? – Алла растерялась.
– Мои! – медсестра разозлилась. – Ребенка!
– Я не знаю…
– Чего?! – Она обернулась и бросила на Аллу подозрительный взгляд. – У вас тоже сотрясение мозга? Полис давайте!
Алла полезла в сумку, открыла бумажник и протянула зеленую пластиковую карту – свой полис. Заодно вытащила и подала медсестре паспорт.
– «Алла Немова», – прочитала медсестра и, поджав губы, процедила: – Мне нужен полис ребенка!
Увидев ненависть в красных со сна глазах, Алла испугалась, что их с малышом сейчас выставят из больницы. Она уже ругала себя за то, что решила отказаться от легенды «мать и дитя». Понятно, что врачи не имеют права отказать в помощи, что это нарушение всех законов и прав, но рисковать жизнью ребенка она не могла. Собравшись с духом, Алла заставила себя выдать новую порцию лжи:
– Полис ребенка дома, завтра принесу. Я вам все продиктую – имя, прописку. Оформляйте! Вот моя визитная карточка.
Выражение лица медсестры при виде давным-давно ничего не значащего картонного квадратика переменилось. Не оборачиваясь больше и не отвлекаясь, она застрочила в карте. Алла наконец почувствовала себя лучше – хотя бы временно, но ей удалось получить контроль над ситуацией.
– Кто дежурит в травматологии? – спросила она притихшую хозяйку больницы.
– Борис Кузьмич. Вам повезло.
– Он хирург?
– Ясное дело, – медсестра писала без остановки, – и заведует отделением. Аллергические реакции есть у ребенка?
– Не знаю.
– Что?! – по выражению глаз женщины Алла поняла, что сейчас ее, как бы там ни было, словно паршивую собаку, вышвырнут за дверь.
– Понимаете, – она поспешила исправиться, – его бабушка воспитывает. А сейчас бабушка заболела, попросила меня понянчиться… несколько дней…
– Понянчились?! – Женщина смотрела на Аллу с презрением.
– Он случайно… выбежал… а там машина… позовите, пожалуйста, врача!
Мнимая и мимолетная власть Аллы без следа улетучилась.
– Не надо мне указывать! Лучше бы за ребенком смотрели!
– Простите…
– Борис Кузьмич решит, что с вами делать. Мамаша! Свалились на нашу голову.
Медсестра поднялась и с оскорбленным видом вышла за дверь.
Врач появился быстро – как только главный человек в ночной больнице соизволила ему позвонить. «Мамаше» велели сидеть тихо и ждать, а мальчика унесли в смотровую. Но оставаться на месте Алла не могла – открыла дверь и высунула голову в коридор.
– Представь себе, – приглушенный шепот был отчетливо слышен в ночной тишине, – сама в норковой шубе, а мальчонка – беспризорник беспризорником.
– Таким разве дети нужны?! Из той породы, что рожают и бросают на бабок. Им свободу подай!
Алла вздрогнула от этих слов, хотела закрыть дверь, но не смогла справиться с собой.
– Вот-вот, – медсестра горячо поддержала подругу, – такие стервы только ради себя и живут. На, посмотри!
– Ишь ты, вице-президент, – голос приглушенно хмыкнул, – спит наверняка с кем надо, вот и пишут невесть чего.
– На вид и тридцати нету, какой еще «вице»?! – медсестра помолчала и тяжело вздохнула: – Мальчишечку только жалко. Растет небось без отца да при такой матери-стерве. Ни любви, ни заботы. Еще и поломался неудачно. Бедняжка.
– Что у него?
– Винтовой перелом голени. Многооскольчатый, как пить дать. Операция.
– Ладно, разберутся хирурги, – собеседница зевнула, – еще не таких латали.
В коридоре послышались тяжелые злые шаги, Алла в испуге отпрянула от двери и бросилась к кушетке. Забилась в угол.
Борис Кузьмич – пожилой врач мощного телосложения с кустистыми бровями и седыми усами – не вошел, влетел словно смерч. С силой захлопнул за собой дверь и, не поздоровавшись, впился в женщину ненавидящим взглядом.
– У ребенка, – он говорил на предельной громкости, от которой закладывало уши, – по всему телу многочисленные синяки!
Алла от страха перед этим могущественным человеком перестала соображать.
– Он попал под машину, – пролепетала она.
– Вы что, – Борис Кузьмич разъярился еще сильнее, губы его тряслись, – решили сделать из меня идиота?! До того, как ребенок попал под колеса, его беспощадно били. И не один день!
– Что?! – Глаза Аллы стали величиной с блюдца. – Такого маленького?!
– Кто вы ему? – Он смотрел в глаза Алле немигающим взглядом, и его зрачки прожигали насквозь.
Алла молчала, но уже понимала, что врать хирургу не сможет.
– Говорите! – нетерпеливо потребовал он.
– Никто, – Алла зашептала в страхе, оглядываясь на дверь, – чужой человек. Я шла по двору, мимо меня пронеслась машина. Потом крик. Стук. И этот малыш…
– Вы назвались его матерью!
– Медсестра сама так решила! Я просто боялась ее переубедить. Думала, ребенка не станут оформлять!
– Вы в своем уме, голубушка?!
– Простите меня, – Алла смотрела на человека-глыбу, часто моргая, – ваша приемная медсестра…
– Что не так с Викторией Львовной?
– Она, – Алла замерла, подбирая слова, – слишком строгая.
Борис Кузьмич неожиданно улыбнулся, и Алла поняла, что этот человек, от которого теперь зависела жизнь малыша, ей поверил. Даже проникся необъяснимой симпатией.
– Есть такое дело, – пробормотал он сквозь усы, – сам ее иногда боюсь. Где родители мальчика?
– Я не знаю…
– Полиция там была?
– Полицейские остались на месте аварии, – Алла помолчала, – но они тоже подумали, что я его мать.
Борис Кузьмич осмотрел Аллу с головы до ног, потом осуждающе покачал головой.
– Глупо с вашей стороны, – резюмировал он, – ребенку требуется операция! Родители должны быть рядом. Документы, бумаги…
– Я попытаюсь их найти! Обязательно!
– Думаете, все так просто?
– Я буду стараться!
– Ладно, оставьте свой телефон.
Алла вытащила еще одну визитку и протянула врачу.
– Если что, найду вас, Алла Георгиевна. Мобильный тут правильный?
– Да!
– Хорошо, – он кивнул, – езжайте домой, голубушка.
– Куда?! – Алла смотрела на него как на божество, несправедливо вершившего над человеком суд.
